Страница 13 из 166
2
При подобном состоянии разработки вопроса о континентальной блокаде вообще мне было немыслимо строго держаться в первоначально намеченных рамках исследования вопроса о влиянии блокады на французскую промышленность, на промышленность так называемых (при Наполеоне) «старых департаментов», anciens départements, которые, как увидим, очень и очень отличались и Наполеоном, и императорским правительством, и органами торгово-промышленного мира от Пьемонта, Бельгии, департамента Лемана, левобережных прирейнских департаментов, не говоря уже о позднейших приобретениях, вроде Голландии, ганзейских городов, Рима. Не только для полноты картины, но и для лучшего понимания экономической жизни «старых департаментов» пришлось не исключать из своего кругозора и этих революционных и наполеоновских завоеваний. Конечно, в центре внимания стояли «старые департаменты», ядро Империи, Франция границ до 1792 г., но, поскольку это требовалось для полноты и отчетливости общей картины, я старался дать отчет и о Пьемонте, и о Бельгии, и о департаменте Лемана, и о Швейцарии, и о левом береге Рейна, и о Голландии, и о ганзейских городах, и о Риме, и о Берге, и даже об Испании и Португалии, и об Итальянском королевстве Наполеона, и о Неаполе, и о Средней и Восточной Европе, — но все эти страны интересовали меня пока исключительно постольку, поскольку их история позволяла разобраться в природе экономических отношений между ними и старой Францией. Конечно, это в высшей степени осложняло исследование, так как при скудости научной литературы об этих странах приходилось и их экономическое положение, и их торговые сношения с Францией воссоздавать по документам, в значительной степени по разнообразным и разбросанным рукописям Национального архива, среди сокровищ которого есть масса материала, относящегося именно к управлению покоренными Наполеоном странами (этот период в жизни таких стран нужно изучать именно в Париже — и больше всего в Париже). Нужно было выбирать из этого материала лишь то, что относится к экономической истории и в частности к сношениям этих стран с Францией. Необходимым оказалось рассмотреть и влияние блокады не только на старую Францию, но отчасти и на окружавшие ее земли, присоединенные Наполеоном или прямо от него зависевшие.
Таким образом, географические рамки исследования поневоле оказались шире, чем я хотел их установить; но я повторяю, все материалы, которые я привлек к исследованию, имели главной, основной целью осветить экономические условия именно старой Франции, «старых департаментов», той страны, той территории, которая до 1792 г. и после 1814 г. называлась «французским королевством» и понималась под «Францией». Как уже было сказано, и Наполеон, и его министры, и французское общество тоже вполне отчетливо различали эту старую Францию, эти старые 83 департамента, среди Империи, раскинувшиеся от Гамбурга до Турции, от Ламанша до Рима. Все остальное имеет в этой работе лишь побочную роль и должно служить всестороннему выяснению главной проблемы. Льщу себя, впрочем, надеждой, что те факты, которые я привожу относительно экономической истории этих связанных с наполеоновской Францией стран, уже потому, что большинство приводимых сведений являются впервые, могут в свое время пригодиться и историкам, которые специально займутся экономическим состоянием указанных стран в эпоху Наполеона. Тяжелый труд, потребовавшийся при поисках и классификации всех этих разбросанных (часто в полном беспорядке) материалов, нисколько не облегчался слишком общими указаниями архивных каталогов. При обработке же этих материалов я стремился выяснить: 1) руководящие принципы экономической политики наполеоновского правительства; 2) состояние французской промышленности до континентальной блокады; 3) состояние французской промышленности в эпоху блокады; 4) размеры французской внешней торговли в эпоху Наполеона и общий характер экономических отношений между Францией и Европой в наполеоновский период.
Выше (в предисловии) я уже сказал, что исследование истории рабочего класса во Франции в эпоху Консульства и Империи составит тему особой работы. Точно так же, снова повторяю, дело будущего — специальные работы по экономической истории Англии, Италии, Испании и т. п. в период континентальной системы.
Что касается источников, то содержание этой работы в значительнейшей мере основано на неизданных документах, хранящихся как в парижском Национальном архиве, так и в некоторых провинциальных, а также (в гораздо меньшей мере, конечно) в голландском Государственном архиве в Гааге, в Record Office в Лондоне, в гамбургском Государственном архиве. Нужную же мне памфлетную и вообще брошюрную литературу я нашел в Национальной библиотеке в Париже, в Британском музее, в гаагской Королевской библиотеке, в старой гамбургской «Kommerz-Bibliothek», в берлинской Королевской библиотеке.
Характеристикой материалов, как рукописных, так и печатных, я и закончу этот вводный очерк.
Конечно, я нашел главную массу материалов в Национальном архиве, больше всего в сериях AF. IV и F12. Я работал и в Марселе, и в Лионской торговой палате, и в Амьене, но все, что я нашел вне Национального архива, было незначительно в сравнении с документами государственного хранилища. Наполеоновская централизация привела к тому, что вообще исследователи местной истории должны работать не меньше, а обыкновенно больше в Национальном архиве, чем на местах. Это — факт, не подлежащий сомнению.
Единственным исключением является история земледелия и земледельческих отношений, где местные архивы выступают на первый план; и то относительно эпохи Империи Национальный архив и в этой области нужнее, чем, например, относительно эпохи революции, когда исследователь аграрной истории может без него обойтись. Но относительно истории промышленности первенствующее значение Национального архива не подлежит никакому сомнению: мы там находим: а) донесения префектов, мэров, торговых и совещательных палат; b) ответы местных властей на все запросы и анкетные бланки центрального правительства; с) переписку общеделовую и секретную между центральной властью и местной; d) прошения, жалобы и т. д. отдельных промышленников и отдельных групп торгово-промышленного мира; е) докладные записки и справки, составлявшиеся на местах частными лицами для местных властей и местными властями для центрального правительства; f) общие сводки присылаемых с мест сведений, составлявшиеся по департаментам в центральном ведомстве. И в лучшем случае в местных архивах есть некоторые немногие копии этих местных бумаг. Я в этом удостоверился и на основании личных поисков, и на основании ответов чинов архивной администрации, к которым обращался. Правда, в большинстве местных архивов еще не начали и разбираться в материалах, касающихся Империи, а потому не допускают к этим материалам и исследователей; но, например, в Амьене и Руане, двух промышленных центрах, в Марселе и Бордо, двух торговых центрах, мне еще в 1910 г. пришлось лично удостовериться, что там нет и части того, что есть об этих же городах в Национальном архиве (и именно местных сведений и показаний). Особенно характерной оказалась пустота архива в Лионе, в промышленном центре, относительно которого, как читатель увидит, я нашел немало существенно, важных, драгоценных показаний в Национальном архиве.
В архиве департамента Роны (в Лионе), несмотря на все поиски, в которых мне помогал с обычной своей любезностью архивариус г. Гиг, не удалось найти ровно ничего, относящегося к занимающей меня эпохе, кроме четырех связок, которые также оказались обманчивыми по внешнему виду. Три из них: М. 1, М. 15 и М. 14 были озаглавлены так: a) Ateliers incommodes. Produits chimiques liquides, 1813–1847; b) Ateliers incommodes. Produits chimiques non liquides, 1811–1850; е) Ateliers incommodes. Fours à chaux, an 7–1822, a четвертая: d) Exposition des produits de l’industrie française à Paris, 1806. Во-первых, в связках a, b и с, за вычетом 3–4 документов, не оказалось ничего, что относилось бы к эпохе ранее Реставрации: во-вторых, все эти документы относились к действиям властей) протоколах, осмотрам разрешениям, запрещениям и т. д, касающимся устройства таких фабрик и мастерских, которые считаются не вполне безопасными в пожарном отношении, способными заразить воздух вредными испарениями, заразить воду, неудобными для соседей и т. д., и т. д. Конечно, абсолютно ничего интересного для себя я тут не нашел. Что касается четвертой связки, то она относилась к административной переписке, касавшейся участия Лиона в парижской выставке 1806 г., но и эта связка ничего не дала, что могло бы дать представление о состоянии лионской промышленности хотя бы в чисто техническом отношении. Г-н Гиг удостоверил меня, что, в частности, ничего даже отдаленно относящегося, например, к континентальной блокаде, к ее последствиям для Лиона в архиве департамента Роны нет и следа.