Отечество

На этой дороге встречались самые различные люди. Среди них были и солдаты, отставшие от своих частей; и административно-хозяйственные работники, которые, эвакуируя свое хозяйство, не успели уехать вместе с другими; были и простые жители, которые покидали родные места. Неумолимый закон войны собирал их по каплям, и они, стекаясь сюда по трудным военным тропам, образовали широкое половодье, движение которого уже ничем нельзя было остановить. Время от времени здесь проходили части действующей армии, отряды местной самообороны. Враг хорошо знал, что эта свежепроторенная дорога полна всяких неприятных сюрпризов. По этой или по какой другой причине вражеские солдаты, видимо, обходили эти места, оставляя беженцев в сравнительном спокойствии. На всем пути не было населенных пунктов. Правда, изредка встречались бог весть как забившиеся в эту лесную глушь одинокие чиби крестьян, которых в мирное время еще не успели переселить, но они не в силах были обеспечить продовольствием такой огромный поток беженцев.

Разных людей встречали по дороге Тхэ Ха и его товарищи, но не было среди них ни шахтеров, знакомых Тхэ Ха, ни однополчан его товарищей. Они шли только втроем.

Однажды утром перегородил им дорогу довольно широкий плес горной реки.

— Кажется, что там, внизу, должен быть какой-то населенный пункт… — высказал предположение старший солдат.

По ту сторону реки, прямо под высокими крутыми обрывами, извивалась проселочная дорога.

— Может, до вечера переждать здесь?—обратился Тхэ Ха к своему вожаку.

— Посмотрим. Дальше видно будет.

Они, присев в прибрежных кустах, наблюдали за дорогой. Но она была безлюдна.

— Наверное, сюда еще не вступили враги, — сказал солдат.

— Не торопись, слышал пушечную пальбу?—ответил его старший товарищ.

И действительно, стреляли где-то на северо-востоке. А сегодня почему-то тихо. Неужели близлежащие районы уже захвачены и враг продвинулся дальше на север? Одно было ясно: проселочная дорога по ту сторону реки пока не контролируется врагом.

К полудню они спустились к реке. Судя по тому, как быстрины местами взметывали седые космы, ударяясь о невидимые камни, река не глубокая, ее можно перейти вброд. Линия берега была уже оторочена белыми кружевами тонкого льда. Нащупав мелководье, они прямо в одежде вошли в воду. Вода доходила чуть выше колена. Вот и другой берег. Кругом настороженная тишина. Тонкий лед на лужицах снова растаял под полуденным солнцем. К ногам прилипали пудовые комья грязи, затрудняя ходьбу. Но все трое находились в отличном настроении — в последнее время им редко приходилось шагать так открыто по дороге. Они шли против течения, к верховью реки.

— Ну, что я говорил? Ведь нет противника, — заметил солдат, как бы подчеркивая правильность своего предположения.

— По такой дороге никогда не устанешь идти, — Тхэ Ха шагал легко, будто обрел крылья. После всего пережитого мир казался ему совсем иным. И багряный диск солнца, и валуны на обочинах дороги, и даже сухие листья, которые под порывами набегавшего ветра вели между собой неторопливый разговор, — все это теперь бесконечно радовало Тхэ Ха.

Вскоре обрыв кончился, и они вышли на широкую опушку, окаймленную с одной стороны молодым ельником, с другой — неубранным овсяным полем. Перед ними было две тропинки: одна углублялась в ельник в сторону глухого ущелья; другая пролегала через овсяное поле. Они выбрали вторую. «Зачем скрываться, словно разбойники в ночи, на своей свободной территории?»—подумали они.

Они уже прошли почти все поле, когда их неожиданно окликнул чей-то голос. Перед ними стояла женщина средних лет. Голова ее была наглухо повязана платком, как это делают здешние крестьянки, в одной руке она держала серп, в другой — пучок срезанных стеблей овса.

— Стойте… Возвращайтесь обратно. Идите по той тропинке, что ведет в лес, — торопливо заговорила она низким грудным голосом, беспокойно оглядываясь по сторонам.

— В чем дело?—спросил Тхэ Ха.

— Туда нельзя. Вы как раз выйдете на волостной центр. — От волнения женщина говорила с сильным местным акцентом.

— Ну и что же? Разве там враги?—удивился Тхэ Ха.

— Потому сюда и пришла. Вот только сейчас людей погнали на митинг, чтобы приветствовать окаянных.

Они только сейчас сообразили, что эта женщина здесь совсем не на уборке овса, а по чьему-то поручению.

— Много народноармейцев приходило?—обратился к женщине старший солдат.

— Да, бывали и такие, — голос ее неожиданно дрогнул. Она подняла голову. Лицо ее было переплетено густой сетью морщинок, а доверчивый, бесхитростный взгляд полон глубокой печали.

— А рабочие? — спросил Тхэ Ха.

— Рабочие тоже, — тихо ответила женщина, видимо углубленная в какие-то свои невеселые мысли.

— Вы, может быть, видели наших ребят, рабочих с шахты!

— Не помню. Их было так много, разве всех упомнишь! — нехотя ответила она.

Не обращая на это внимания, Тхэ Ха уцепился за последнюю надежду узнать о своих потерянных товарищах и с большим жаром стал описывать их.

— Может, вы помните таких? — он почти с мольбой смотрел на женщину.

— Как бы не соврать вам… будто позавчера проходили здесь. Их много, а я одна…—она виновато улыбнулась.

Тхэ Ха прекратил расспросы, удовлетворенный тем, что здесь уже прошли какие-то рабочие.

— Уходите скорей! А то еще увидят. Все они прошли по той тропинке… Здесь опасно, а там, бог даст. — Вдруг она повернулась в сторону и с тревогой закричала: — Эй, куда вы идете?! Поворачивайте назад! Чен Дор, где ты? Скорей, скорей!

Пока она была занята разговорами с Тхэ Ха, новая группа солдат, миновав их стороной, направилась в сторону волостного центра.

Из ельника выскочил вихрастый парнишка и, на ходу низко нахлобучив засаленную грязную кепку, быстро побежал за удаляющимися солдатами.

— Спасибо вам, дорогая.

Поблагодарив, Тхэ Ха и его товарищи тронулись в путь. Они долго еще вспоминали женщину, которая стоит на опасном перепутье и указывает беженцам безопасную дорогу.

Чем дальше, тем больше беженцев встречала группа Тхэ Ха. И каждый раз Тхэ Ха не упускал случая расспросить о своих товарищах шахтерах. Никто ничего не знал. Правда, некоторые рассказывали, что, мол, видели каких-то шахтеров, но попробуй найди иголку в стоге сена.

Густой мрак окутал лес. Там, внизу, по склону горы, ползли клочья тумана, закрывая ребристые борозды забытого хозяевами поля, и стекали в черную пасть ущелья. Деревья и трава, покрытые белым инеем, создавали сказочный мир причудливых белых цветов. Трое товарищей долго шли сквозь пелену тумана по извилистой тропке, пока неожиданно не наткнулись на несколько глиняных домиков, затерявшихся, точно грибы в густой траве.

У входа в хутор с автоматом в руках расхаживал коренастый парень. Широкогрудый, крепко сбитый, с упругой пружинистой походкой, он был, видимо, очень силен. Казалось, ударь молотом, и то не сдвинешь с места. Услышав шаги, он рывком повернулся в сторону неизвестных пришельцев и, вперив острый взгляд в туман, зычным голосом крикнул:

— Стой! Кто идет?

В туманной полутьме мелькнули подозрительные тени.

— Стой! Стреляю!—часовой дал короткую очередь.

«Конечно, это вражеские разведчики. Дьяволы, куда же они подевались? Только что здесь прошли…» Ки Бок метался из стороны в сторону, надеясь напасть на след. Автоматная очередь, вспоров утреннюю тишину, отдавалась многоголосым эхом в глубоких ущельях.

Услышав выстрелы, из дома высыпали люди.

— Что случилось?

— В чем дело?

— Кажется, вражеские разведчики. Скрылись вон в том направлении, — Ки Бок показал рукой, куда только что метнулись тени.

— Пойдем посмотрим, — предложил Сок.

— Не опасно ли?

Но Сок Дян Гун двинулся вперед, увлекая других за собой. Туман был так густ, что трудно было отличить, где деревья и где люди. Продвигались осторожно. Сделают несколько шагов и поливают кусты автоматными очередями. «Если они действительно здесь скрываются, то непременно обнаружат себя», — думал Сок. Но кругом было тихо, ни единого шороха. Только испуганные выстрелами лесные птицы с шумом вылетали из гнезд.