Командир полка

- Точно я не знаю, - тряхнула головой секретарша, - но думаю, что это зависит от того, кому он подчинен…

- И кому же?

- Подполковнику Пельцеру.

Харкус встал, подошел к окну и сдвинул гардину в сторону. Он увидел, как женщины подходили к проходной. Возглавляла это шествие полная фрау Мейер.

- Об этом вам следовало сказать мне заранее.

- Я думала, что вы и так все знаете.

Харкус задернул гардину и отошел от окна.

- В будущем прошу вас всегда ставить меня в известность о таких вещах. Вы должны точно знать, известно мне о чем-либо или нет.

- Хорошо.

- А что вы можете сказать об остальных?

- Фрау Хаген лаборантка, специалист по химии, - быстро, будто ждала такого вопроса, ответила фрау Камски. - Ее муж после окончания офицерского училища хотел попасть служить в часть, расположенную где-нибудь на юге, поближе к месту, где жила и работала его жена. У нас он служит более года и уже не питает никакой надежды на перевод. Супруга его пожертвовала своей специальностью ради мужа.

- Можно было все сделать по-другому.

- Вполне возможно, но на деле все получилось так, - Фрау Камски взяла в руки подносик.

Выражение лица у майора стало озабоченным. Он злился на себя за то, что говорил с женщинами не так, как следовало бы. Харкус вспомнил, как несколько дней назад Ильзе Вебер посоветовала ему считаться с мнением жен офицеров и жителей поселка, О двух из женщин сейчас он кое-что узнал. О двух из двухсот пятидесяти, у которых свои заботы и свои огорчения. Ильзе безусловно права: ему нужно знать все, считаться со всем. И они, эти женщины, должны знать, что он, майор Харкус, интересуется их положением и их делами. Сегодня он совершил ошибку, исправить которую ему удастся не скоро. Женщины уже дошли до поселка, и через два-три часа почти все его жители узнают, как с ними разговаривал командир полка и что они ушли ни с чем. Радость, которую Харкусу доставили достижения шестой батареи, была омрачена разговором с женщинами.

Майор раскрыл папку с документами и подписал некоторые из них. Внизу лежали три рапорта с просьбой о переводе в другую часть: два из них были написаны офицерами, один - старшиной. Все военнослужащие были из первого артдивизиона. Харкус знал одного из них - лейтенанта Хагена, командира первой батареи. Двое других были командирами взводов.

Майор закрыл папку и выругал себя: «Глупец, поступаю опрометчиво да еще других виню». Он несколько раз прошелся по кабинету, и это немного успокоило его. Снова раскрыл папку с документами и перечитал рапорты. Потом сел к столу и, проведя обеими руками по лицу, нажал клавишу переговорного устройства.

- Освободился? - спросил он, услышав голос Вебера.

- Не совсем, но сейчас у меня как раз перерыв, зайду.

Через минуту Вебер был уже в кабинете командира полка.

- Ну, жив остался? - усмехнулся Вебер. - Когда женщины вышли от тебя, вид у них был такой свирепый, будто они разорвали тебя на части.

- Ты же знал, зачем они шли сюда… и ничего не сказал мне.

- Ты мне тоже не все говоришь. - В голосе Вебера не было упрека, который можно было прочесть лишь в его глазах.

- А с рапортами ты ознакомился? - спросил Харкус, показав на папку.

- Я их направил тебе, для информации.

- Ну и?…

- Я же тебя предупреждал.

- И теперь ты чист, не так ли?

- Что значит «чист»? - Вебер сел, подвинул к себе папку и прочел рапорт Хагена. - Он прав по-своему, ты - по-своему. Каждый из вас прав, но для нас это не выход.

- Как вы относитесь к людям?!

- А теперь ты хочешь остаться «чистеньким»?

- Если что планируете, так делайте это с умом…

- Женщин к тебе никто не подсылал, они сами так решили…

- Кто знает! А почему до сего дня не решены вопросы о перемещении? Если бы мы тринадцать лет назад начинали работать с такими людьми, то до сих пор жили бы в палатках!

- А с приходом других все через два дня изменилось, да?

- Два дня тоже время!

- Эти два дня ни Хаген, ни другие голодными не оставались.

- Болтовня!

- Нужно с ними поговорить, и хорошо, если бы ты присутствовал при этом разговоре. В пятницу у нас партийное собрание.

- До пятницы еще много воды утечет. А с этими товарищами, - майор ткнул пальцем в папку, - я пока еще не разговаривал. Но почему этого в первую очередь не сделал Келлер? Я не вижу на бумагах его подписи.

- А если ты завтра снова найдешь в своей папке подобные рапорты, а послезавтра еще, что тогда?

Харкус ничего не ответил на этот вопрос.

- Несколько дней назад я говорил тебе о маскировке… - продолжал Вебер.

- Помню, - ответил Харкус. - Нужно все начинать сначала.

- Да, с самого начала. - Вебер встал со стула. - Ты к нам зайдешь?

Харкус посмотрел на часы и покачал головой:

- Через десять минут мы с Гауптом уезжаем из расположения части, Что тебе делать, я напишу. Этот разговор с женщинами стоил мне целого часа времени.

- И что ты понял?

- Ничего, - ответил Харкус.

- И кто в этом виноват?

- Я сам.

- Ну-ну!

- Хотел бы я знать, кто их послал ко мне.

- Ты сам и вынудил их к этому.

Вебер пошел к себе, а Харкус на листке бумаги написал, что необходимо будет сделать Веберу. Отдав секретарше папку с документами и записку, майор вышел из штаба. Вместе с Гауптом он должен был осмотреть учебные классы.

Однако неприятности понедельника на этом для Харкуса не закончились. Когда командир полка, вернувшись из классов, подошел к штабу, из окна высунулась фрау Камски и крикнула Харкусу, что его разыскивает полковник Венцель.

Майор бегом бросился к телефону.

- Ну, как дела? - поинтересовался Венцель, поздоровавшись.

- Ничего, идут.

- Не очень-то уверенно отвечаете, Харкус.

- Что случилось, товарищ полковник?

- Я зол на вас.

Харкус молчал, он слышал голоса людей, споривших о чем-то в кабинете полковника.

- Приезжайте ко мне завтра утром, в девять тридцать, - после небольшой паузы сказал полковник.

- Слушаюсь! Какие документы захватить с собой?

- Рабочую тетрадь и голову, чтобы давать ясные ответы. Будут еще вопросы?

- Вопросов не будет, всего лишь одна просьба.

- Говорите!

- Завтра утром, - Харкус понизил голос, - я хотел бы проверить готовность полка к совершению марша. Вы разрешите мне это?

- Я и так слышу по вашему адресу слишком много упреков, - сказал полковник и замолчал, видимо обдумывая, как поступить. Затем спросил: - А это так необходимо?

- Таким проверкам полк не подвергался уже семь месяцев.

- Хорошо, я не возражаю: разом больше, разом меньше - это не играет особой роли. Итак, до завтра! - Полковник положил трубку.

«А ведь он все же сердится», - подумал Харкус. Разговор с Венцелем окончательно расстроил майора: от радужного настроения, в котором он пребывал утром, не осталось и следа.

* * *

- Это правда, что майор Харкус сегодня утром прямо на огневых позициях вручил вам денежную премию? - спросил часовой у ефрейтора, стоявшего у ворот.

- Правда, - ответил ефрейтор. - Плюс внеочередная увольнительная в город.

- Так хорошо вы отстрелялись?

- А вы? Вам что, не повезло?

- И куда вы теперь направляетесь?

- В Позелов.

- Сходим в кино, а потом истратим премию, - вступил в разговор подошедший к проходной артиллерист из награжденного расчета.

- Увольнительные в порядке? - строго спросил часовой. - Прошу предъявить. - Он не спеша проверил у солдат увольнительные записки, а потом сказал: - Сто марок не такая уж большая сумма для целого расчета.

- Если бы ваш расчет получил, ты бы еще не так радовался!

Часовой больше не рискнул ни о чем спрашивать.

- Автобус подходит, побежали! - воскликнул один из увольняющихся, и они побежали к остановке.

- Может быть, и мы когда-нибудь заслужим такое, - задумчиво произнес часовой, стоявший на КПП.