Командир полка

- Это почему же?

- Наверное, испортила настроение на весь вечер и к тому же… Хотя я не знаю… - Она передернула плечами. - Я и правда не знаю, кто прав и в чем тут, собственно, дело. Знаю только одно: с тех пор как я здесь, такого напряжения еще не было. В полку и поселке все накалены. В природе так бывает перед грозой: вот-вот начнется ливень и грянет гром. - Она подперла подбородок руками и, хотя не смотрела на Харкуса, чувствовала на себе его взгляд.

- Конечно, - произнес он.

- Что конечно?

- Везде, где я сегодня появляюсь, проявляют заботу и беспокойство о полке. Сначала Валеншток, теперь вот вы…

- Ну и что? Разве вы не можете ошибиться в чем-нибудь?

- Могу, и еще как! Я вижу, мне еще за все придется расплачиваться. - Берт старался говорить легким, непринужденным тоном.

Криста бросила на него беглый взгляд и заметила, что на лицо его снова легла тень озабоченности.

- Не понимаю вашего спокойствия, - сказала она, отпуская косу, которая тяжело упала по спине вниз.

- Знаете, Криста, грозы я не боюсь с детских лет. Не такая уж она страшная. Подчас сильный ветер наносит гораздо больше вреда. Гроза, по крайней мере, очищает воздух.

- Конечно, сравнение довольно поэтическое. За что же выступаете вы: за грозу или ветер?

Берт рассмеялся весело и непринужденно.

- Мои планы, - продолжала Криста, - вы тоже перечеркнули.

- Мне очень жаль. А вы какого мнения придерживаетесь?

- Никакого.

- Почему же никакого?

- Потому что… Мне кажется: все то, что вы делаете, видимо, необходимо сделать.

- Разумная мысль. - Берт кивнул и на миг опустил глаза. - Тогда почему же другие не думают так, как вы?

- Что вам сказать? Быть может, потому, что они знают больше, чем я. Собственно говоря, я вообще ничего не знаю. Например, не понимаю, зачем нужны все эти тревоги, тренировки и все эти… - она замолчала, подыскивая нужное слово, - эти споры и трения.

- Понятно.

Постепенно землю окутывала темнота, предметы теряли свои обычные очертания. Светлым оставалось только одно небо.

Харкус достал из рюкзака бинокль и, приложив его к глазам, долго осматривал лесную опушку.

Криста в душе сердилась на себя за то, что начала разговор о полке. Когда Берт пригласил ее с собой на охоту, она очень обрадовалась. Но почему? Чего ждала она от этого вечера? А сейчас рядом с ней был прежний Харкус, мрачный и молчаливый. В этот момент Криста казалось, что все, кто осуждал Берта, видимо, правы. Он действительно не считается ни с кем. К тому же он не верит женщинам, иначе не ходил бы до сих пор в холостяках.

Криста взглянула на Берта, который все еще всматривался в темноту леса, и невольно подумала о том, что она довольно часто встречалась с Бертом, но почти все эти встречи были чисто случайными и ничего не дали ей. Через несколько дней она уедет отсюда и уже, видимо, никогда больше не вернется. Так стоит ли сейчас ломать себе голову над тем, чью сторону она поддерживает?

Криста посмотрела на часы, но в темноте не рассмотрела стрелки. Она охотно вернулась бы сейчас в поселок, в свои маленькие две комнаты, но одна она не найдет дороги. Так далеко в лес она еще не заходила, а просить Берта проводить ее не хотелось, потому что тогда ему пришлось бы бросить охоту.

Вдруг Харкус опустил бинокль и подвинул к себе поближе ружье.

- Хотите посмотреть в бинокль?

Приложив бинокль к глазам, Криста увидела, как лес темной массой сразу же приблизился к ней, можно было различить даже отдельные деревья.

- Может, вы проголодались? - спросил он.

Криста опустила бинокль и подумала: «Он не хотел ссориться со мной».

Берт вынул из рюкзака сверток с провизией и положил на пенек. Закончив есть, он сказал:

- Жаль, что я до сих пор не прочел книгу, которую вы мне дали, а то сейчас мы с вами поговорили бы о ней. Посмотрите на небо и скажите, что вы там видите?

- Темные кроны деревьев над головой, а дальше - звезды на небе. Млечный путь… В одной своей книге киргизский писатель Чингиз Айтматов пересказал старинную легенду. Вот она. Подошел первый день жатвы. Собрав урожай, жнец пролетел по небу, гордый своей работой. Под мышкой он нес сноп. Урожай был большим, и жнец по дороге терял зерна. Так на небе появилась широкая светлая полоса.

- Я слышал другую легенду, по которой Геркулес пролил молоко на небесах, создав тем самым Млечный путь. Но легенда о жнеце мне нравится больше, так как в ней действует человек, а не бог.

- Да, - согласилась Криста и вкратце пересказала Берту содержание книги Айтматова, где автор описал жизнь одной семьи, которой война нанесла неизлечимые раны.

Берт поинтересовался, знают ли об этой книге другие читатели библиотеки.

- Да, я выступала на читательских конференциях: один раз - перед женами офицеров и два раза - перед солдатами.

- И всегда вы говорили о жертвах и страданиях?

- Разумеется. Я рассказывала о людях, которые пережили войну, стали героями… - И тут она замолчала, почувствовав в его вопросе упрек.

- И чего вы этим достигли? Ну, возьмем жен офицеров, что им дало ваше объяснение?

«Интересно, почему он спрашивает об этом?» - Криста вспомнила, как после читательской конференции она шла домой вместе с женщинами, которые приходили на обсуждение книги. По дороге в поселок все молчали, потом попрощались и разошлись.

На конференции в основном речь шла о мужчинах и детях. Говорили о том, что дети скоро подрастут и могут не успеть мирно пожить, как разразится новая война, И первыми на нее уйдут мужчины, а за ними последуют их сыновья, и кто знает, вернутся ли назад, в родной дом.

Последней спутницей Кристы в тот вечер была фрау Вебер, которая довела библиотекаршу до самого дома.

Перед калиткой фрау Вебер сказала:

- Меня удивило настроение женщин… Хотя, откровенно говоря, что-то сегодня было сделано не совсем так…

Криста не успела взять под защиту ни книгу Айтматова с ее героями, ни жен офицеров, потому что фрау Вебер уже направилась к своему дому.

Харкус еще долго расспрашивал Кристу о том вечере, пока не понял того, что хотел понять. Затем тихо, но убежденно произнес:

- Ильзе была совершенно права. Если жены офицеров ушли с читательской конференции в подавленном настроении, то нет ничего удивительного в том, что все они будут постоянно злиться, когда в полку объявляют тревогу. Они будут недовольны теми, кто требует от их мужей больше, чем, по их мнению, нужно. Они выступят против любого мероприятия, которое заставит их мужей покинуть дом. Мужья же, вольно или невольно, поддаются настроению своих жен и подчас сами начинают думать о том, что они и так очень многое сделали, а от них требуют еще чего-то.

- Теперь я начинаю кое-что понимать, - после долгой паузы продолжал он. - Некоторые вопросы военной темы в художественной литературе вы осветили не совсем удачно на своей читательской конференции. И не только на конференции жен офицеров… Скажите, а Вебер знает эту легенду?

- Какую легенду?

- О жнеце.

- Думаю, что нет. Жаль, конечно, что вы сами не прочли книгу, а то бы вы точно сказали, что именно я сделала не так.

Берт усмехнулся. Он попытался разглядеть выражение лица Кристы и не мог: было настолько темно, что он видел только овал ее лица.

- Может, мне и без этого удастся вам все объяснить, - начал Берт. - На читательской конференции вы главное внимание сосредоточили на жертвах и страданиях, которые несет война. Вы, конечно, правы, война требует и того и другого, но нельзя же говорить только об этом. Если слишком много говорить о страданиях, можно сделать людей пассивными. Нам необходимо говорить о более важном: о том, что войну можно предотвратить. Хотя мы достаточно сильны, но мы можем стать еще сильнее, и для этого каждый из нас должен сделать все от него зависящее. Сделать это, разумеется, нелегко, для достижения такой цели требуется мужество и героизм. И нелегко потому, что это мужество и героизм нужно проявлять каждый день. Сейчас, в мирное время, мы должны учиться. Чем лучше мы подготовимся к войне, тем больше у нас будет возможностей предотвратить новую войну. А какая может быть подготовка без тревог и учений? Кроме физической подготовки солдат должен быть подкован политически. Именно поэтому на любом занятии, будь то политзанятие или какое другое, будь то читательская конференция или простая беседа, необходимо воспитывать у солдат и офицеров чувство уверенности в собственных силах. Теперь вы понимаете, какую ошибку допустили?