Страница 24 из 24
— Кушай, Идисюда, голубчик, — проворковал Сергуня. — Кушай, маленький!
— Как его зовут? — спросила я.
— Его зовут Идисюда, — со мной можно было и не церемониться, не то что с котом. — А вы кто такая?
— Я по поводу конфиденциальной информации. Бледная поганка от журналистики сразу же оживилась и энергично почесала в паху.
— Ага. Продажа детских органов в Румынию?
— Не совсем.
— Педофилия среди чиновников районных администраций?
— Нет.
— Крысы-мутанты на станциях метро? Семья каннибалов из Сертолова? Зарезали и съели агента по продаже загородной недвижимости?..
— Опять не то.
Эдак он перечислит все темы, волнующие буйнопомешанных из «Петербургской Аномалии»!
— Подождите… Когда я дал вам свою визитку?
— Позавчера. В дамском ватерклозете: Отель «Европа». Вы там сшивались целый вечер.
Сергуня переменился в лице. Он ощупал меня глазами, мысленно прикинул, как бы я выглядела в макияже и красном платье, поменял цвет глаз, поменял длину волос — и, кажется, вспомнил.
— Это…вы?!
Я коротко кивнула головой
Его тело изогнулось дугой, как у эпилептика, а правая рука самопроизвольно и совершенно независимо от хозяина потянулась к хлипкому, обмотанному изолентой телефону.
— Не сейчас, — отрезала я.
— Ага. Понимаю.
Он метнулся в комнату и тотчас же вернулся снова: я даже не успела наподдать по тощему заду коту Идисюда.
Теперь в руках Синенко был зажат диктофон (тоже перетянутый изолентой), а на груди висел уже знакомый мне фотоаппарат. Диктофон был тотчас же водружен на стол и включен.
— Ну, рассказывайте, — севшим голосом пробормотал репортер.
— О чем?
— О том, как вы убили Олева Киви. Вы ведь за этим пришли сюда? Чтобы сделать признание, правда?
— Признание?!.
— Хорошо, что вы обратились к независимому журналисту, а не сдались властям… Что заставило вас совершить это убийство? Быть может, это старые счеты? Или вы действовали в состоянии аффекта?…
Если сейчас не остановить его, то он утонет в потоках собственного красноречия.
Я подняла руку, давая понять Сергуне, чтобы он заткнулся. Сергуня понял меня с полуслова и захлопнул пасть. Я взяла диктофон и повертела его в руках.
— Куда говорить?
— Да все равно куда…
— Хорошо.
Диктофон довольно миленько потрескивал и, судя по всему, готов был в любой момент сожрать пленку. Поднеся его к лицу, я медленно произнесла:
— Я, Варвара Андреевна Сулейменова… Глаза Синенко назойливо лезли из орбит, язык вывалился и прямо на моих глазах покрылся белой коркой — совсем как у бешеной собаки, которая два года назад едва не покусала Стаса Дремова.
— …находясь в здравом уме и трезвой памяти, официально заявляю…
Теперь долбаный репортеришка прерывисто дышал, с шумом выталкивая воздух из застоявшихся легких. А рука его, предоставленная сама себе, вдруг начала совершать возвратно-поступательные движения в области… Известно какой области. Черт возьми, еще несколько секунд — и он кончит! Как же я ненавижу раннюю эякуляцию!..
Чтобы не допустить подобного развития событий, я еще ближе придвинулась к диктофону и гаркнула:
— …официально заявляю: Я НИКОГО НЕ УБИВАЛА!!!!!!!
Лицо Синенко исказилось и побелело как полотно. А потом пошло пятнами: еще бы, я обломила его, я оказалась самой последней динамисткой.
— То есть как «не убивала»?
— А вот так. Не убивала, и все.
— Этого не может быть…
— Может. Если ты заткнешь свой фонтан, то я постараюсь объяснить.
Но мои воззвания все еще не доходили до Синенко.
— Вы должны были его убить, — он ставил ударения на каждом слове. — Вы не могли не убить его! Я был там. Я был там вчера весь день. Если вы опасаетесь чего-то…
Чего я действительно опасаюсь, так это дубиноголовых репортеров.
— Я не убивала.
— А я разговаривал с очевидцами, — прогундосил он и принялся загибать пальцы. — Во-первых, его пресс-секретарь. Вы же сказали ему, что Олев Киви выйдет через несколько минут. Хотя и знали, что он мертв. Зачем вы скрыли, что он мертв, если были не виноваты?!
— А что бы ты сделал на моем месте, если бы проснулся и увидел рядом с собой мертвую тушу?!
Глупый вопрос. Я прекрасно знала, как поступил бы этот фанатик: для начала он отщелкал бы целую пленку с волнующим изображением трупа, затем позвонил бы в редакцию и тезисно изложил происшедшее. И принялся бы надиктовывать статью на свой диктофон…
Сдаваться Сергуня не хотел.
— Вас видела охрана. Вечером, когда вы приехали вдвоем. И утром, когда вы уезжали одна. Что скажете?
— Ну, этого я не отрицаю.
— Потом. Покойный заказал в номер легкий ужин. Официант, который этот ужин принес, тоже заметил женщину. И довольно точно ее описал. Описание полностью совпало с описанием секьюрити.
— Я же сказала: я там была. Естественно, что все меня видели…
— Едем дальше! В гостинице было не так много народу. И никаких посторонних.
— А если кто-то проник с улицы… Я не помню точно, но, по-моему, окна оставались открытыми.
— Исключено! — Сергуня радостно хохотнул. — Во-первых, территория гостиницы охраняется. Во-вторых, по ее периметру установлены видеокамеры. Там и муха не проскочит. Еще раз вам говорю: в ту ночь в гостинице посторонних не было. Кроме вас.
— Значит, нужно искать убийцу среди персонала. Или среди постояльцев.
Репортер с сожалением посмотрел на меня и постучал пальцем по лбу.
— Персонал прошел тщательный отбор. Постояльцы — уважаемые люди. Некоторые — с довольно известными именами. А вы кто?
Действительно, кто я такая?
Я молчала, и Сергуня решил добить меня окончательно.
— Я сам видел вас в ресторане. Вы пасли Олева Киви, это же как два пальца об асфальт. В тот вечер у вас была другая прическа и другой цвет глаз. Я прав?
Я молчала.
— Кстати, в ванной номера были найдены цветные контактные линзы.
— Ас чего ты взял, что они мои?
— А чьи? Зачем Олеву Киви менять цвет глаз?! Убийственный аргумент.
— Если вы не виноваты, то зачем изменили внешность? — Сергуня осторожно приблизился и положил руку мне на плечо. — А сколько раз вы ее вообще меняли?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.