Фронтовичка

Она перестала смеяться и подтянулась. Майор, казалось, не заметил этого преображения и, по-прежнему улыбаясь, взял Валю под руку и повел к стоявшей на отшибе землянке. Когда они вошли, из-за покрытого старыми газетами стола поднялись три офицера. Один из них — плотный, чернявый, с выпуклыми темными глазами — громко, но добродушно укорил:

— А мы вас ждем, ждем, товарищ майор…

Валя про себя отметила, что поездка в разведроту, оказывается, планировалась майором заранее, и это не понравилось ей, изгнало остатки того великолепного настроения, которое родилось во время скачки по предвесеннему лесу. Потом она узнала плотного человека с громким голосом — это был тот самый, что уводил людей в разведку…

Злобы, что она ощутила в ту ночь, уже не было. Был просто интерес к этим людям, причем интерес с примесью собственного превосходства. Видимо, оно пришло потому, что эти люди уже показали, что они способны не выполнить боевую задачу и потерять при этом людей, а Валя только готовилась к выполнению такой задачи и могла надеяться, что она ее выполнит успешней и уж, конечно, без потерь.

Настроение у нее улучшилось, и она села за стол, на который ординарец командира роты и повар немедленно выставили нехитрую закуску: американские, спрессованные в банке, безвкусные сосиски, баночки с великолепным аргентинским тушеным мясом, розовый, промороженный русский шпиг и, конечно, гордость каждого повара-фронтовика — жареную картошку. Во флягах, которые лежали возле командира роты на скамейке и чем-то напоминали противотанковые гранаты, была отличная, настоявшаяся в дубовых бочках желтоватая водка.

Валя не стала чваниться и выпила стаканчик от немецкой фляги. Ей стало хорошо и весело. От второго она решительно отказалась и, как ее ни уговаривали выпить, какие только серьезные или шутливые тосты ни предлагали, больше не пила. После пятой стопки один из командиров взвода сослался на занятость и ушел. Спели, поговорили. Второй командир взвода тоже ушел.

Майор вместе с командиром роты старшим лейтенантом Кузнецовым долго уговаривали Валю выпить еще, и она не выдержала, выпила полстаканчика. Сразу стало совсем весело и просто. Кузнецов подсел к ней поближе, спиной к двери, и стал рассказывать очень смешные, но не очень приличные анекдоты. Валя разрумянилась, поблескивая потемневшими, глубокими глазами, часто встряхивала челочкой и лукаво смеялась. Кузнецов вдруг встал, ударил себя по выпуклому лбу:

— Простите, дорогие гости, но у меня люди уходят на дело — нужно проводить. — Он обнял Валю за плечи и громко шепнул на ухо: — Через полчаса я вам расскажу такой анекдотец…

Он не успел уйти, а Валя уже почувствовала на себе острый, изучающий взгляд майора Онищенко. Он медленно поднялся с лавки и, не спуская с девушки взгляда, обогнул стол, подошел к ней. На его лице была все та же располагающая улыбка, но глаза были холодными и жесткими. Внутренне замирая, Валя подобралась и хотела было подняться с топчана, на котором она сидела, но майор быстро и ловко схватил ее и повалил на топчан. Валя мгновенно зажала его лицо ладонями, а большими пальцами рук резко надавила в мякоть за подбородочной костью. Майор глухо охнул и сразу же отпустил Валю. Она вскочила и приготовилась к практическому применению следующего приема самбо.

Майор покрутил головой, потрогал маленькими белыми руками подбородок и, почти с восхищением посмотрев на Валю, сказал:

— Черт! Здорово!

— Я не знаю, что вам нравится, товарищ гвардии майор, но мне кажется, что ваши методы разведки боем успеха не приносят. Впрочем, как и поиски.

Нет, злобы у нее не было. Было просто презрение.

Онищенко опять потрогал подбородок своими маленькими руками и смешно пошевелил челюстью. Валя раздельно сказала:

— Вы не находите, что вся эта вами придуманная и, надо отдать должное, прекрасно разыгранная история просто противна…

— Кстати, рядовой Радионова, — перебил ее Онищенко, — вы знаете вот этот прием?

Валя посмотрела на него. Майор сделал стремительный ложный выпад, и когда Валя почти инстинктивно выбросила вперед руки, чтобы выполнить прием отражения атаки, майор схватил ее за обе руки, дернул к себе, потом резко толкнул, и уже в следующую секунду Валя не могла даже вскрикнуть.

Майор легонько оттолкнул Валю, потрогал челюсть и, поглядывая на девушку взбалмошными мальчишескими глазами, очень серьезно сказал:

— Это, чтобы вы не задавались в будущем. А теперь садитесь и слушайте. В целом для разведки вы подходите. Правда, вам нужно втянуться в среду, отработать кое-какие приемы — в частности, наблюдения, маскировки. Мы прикрепим к вам опытного разведчика. Позанимаетесь с ним, так сказать, без отрыва от производства: в ансамбле будете работать по-прежнему. Если у вас дела пойдут хорошо, я, возможно, заберу вас в разведроту. Человек с вашей подготовкой и знанием языка здесь нужен. Вас это устраивает?

— Видите ли… я не собираюсь обязательно в разведроту.

— Здесь не отдел кадров, — резко перебил ее майор. — Возиться с вами для чужих дядей никто не будет. Да или нет?

Валя не то что растерялась, а скорее, была сбита с толку, но все-таки успела подумать: «В конце концов, умение воевать всегда пригодится» — и сказала:

— Да.

— Хорошо. Заниматься будете там и тогда, где и когда вам укажет разведчик. Строжайшая дисциплина. Никаких «не хочу», «зачем», «почему». Понятно?

— Так точно!

— Переводами будете заниматься по-прежнему. Материалы будете брать у старшего лейтенанта Кузнецова. В разведотделение без моего вызова не являться.

— После сегодняшнего посещения…

— Сегодняшнее посещение забыть и никогда не вспоминать. У меня все. У вас вопросы есть?

Вопросы были, но задавать их не стоило. Валя смотрела на майора и не могла понять: держала ли она трудный экзамен или просто выскользнула из серьезной передряги? Майор Онищенко смотрел ей прямо в глаза, и взгляд у него был холодным. Но ноздри небольшого хрящеватого носа раздувались. По бликам на орденах можно было заметить, что дышит он все еще прерывисто, и Вале почему-то стало смешно и не то что неприятно, а скорее, грустно.

В дверь постучали. Майор крикнул:

— Войдите!

Старший лейтенант Кузнецов быстро взглянул на Валю, потом на майора и весело сказал:

— Лошадь подана, товарищ гвардии майор. Какие будут распоряжения?

— Рядового Радионову познакомьте с сержантом Осадчим. Она будет проходить у него практику.

— Понятно.

Майор встал и надел шинель. Валя потянулась за своей, но Кузнецов через плечо небрежно бросил ей:

— Отставить. Подождите.

Проводив майора, Кузнецов вернулся уже совсем другим, официальным и озабоченным, человеком. Он завинтил флягу с водкой, отодвинул тарелки и спросил:

— Скажите сами, чему и как, по вашему мнению, следует вас учить?

Еще минуту назад Валя собиралась спросить у Кузнецова: «Ну-с, а где же ваш анекдотец?» Но сейчас она видела всю неуместность такого вопроса и стала рассказывать о своих пробелах в боевой подготовке. Старший лейтенант слушал ее очень внимательно. Ни его мясистое лицо, ни выпуклые блестящие глаза ничего не выражали, и это стало беспокоить Валю. Внезапно Кузнецов перебил Валю и, добродушно улыбнувшись, сказал:

— Кстати, в нашей разведроте вы — первая девушка. Учтите это.

Валя не знала, как воспринять замечание, и потупилась. Кузнецов похлопал ее по плечу:

— Ничего, если дело пойдет, из вас получится неплохой разведчик. Майор толк в людях понимает.

Валя вздернула голову и хотела было обрезать старшего лейтенанта, едко намекнуть на чрезмерное внимание майора Онищенко к девушкам, но встретилась взглядом с теперешним своим начальником, опустила голову и смолчала.

Уже потом, лежа на знакомой печи, выслушивая сердитую болтовню Ларисы, она перебирала в памяти пережитый день, вспоминала мальчишеские глаза майора и, как ни твердила себе, что весь этот день был лишь ее проверкой, не могла этому поверить. Нет, было что-то большее. Что-то такое, что заставляло ее розоветь и дышать порывисто.