Открытие

В правлении гаснет электричество. Все выходят на улицу и расходятся в разные концы деревни. Кто в поле, кто к лесу, кто на большую дорогу. Договорились поискать, нет ли где поблизости мальчика. Ночную тишину прорезывает протяжный зов:

— Тимошенька-а-а!

В темноте покачивается огонёк фонаря. И снова:

— Тимошенька-а-а!

Это окликает своего исчезнувшего коногона Прасковья Ивановна. Она идёт полем и прислушивается к шорохам ночи. И вдруг она слышит лёгкий топот копыт. Прасковья Ивановна ускоряет шаг. И вот перед ней Тимоша. Он ведёт на верёвке жеребят.

— Ты откуда?

— Жеребят искал.

— А кто тебе разрешил, не спросясь, на ночь из деревни уйти?

— Да я недалеко, тётя Поля. До пастбища только.

— А ты откуда знал, что жеребята на пастбище?

— Куда же им ещё итти? Жеребёнок где пасётся, туда и бежит, — и тихо добавил: — Это чтобы председатель тебя не ругал.

— Ишь ты, и тут поспел углядеть…

Они возвращаются в деревню, идут медленно, и Прасковья Ивановна говорит Тимоше:

— Вот подрастёшь, парень, звеньевым будешь, меня заменишь, а там бригадиром, глядишь, и председателем выберут.

Тимоша еще никем не хочет быть — ни звеньевым, ни бригадиром, ни председателем. Он хочет лишь одного: чтобы всегда было так хорошо, как сейчас, когда он слышит ласковый голос тёти Поли и чувствует на плече её сильную и добрую руку.

Архитекторы

Шурик перелез через забор и пополз сквозь заросли чёрной смородины, крыжовника и малины. Загребая руками траву, он передвигался всё дальше и дальше, словно плыл в воде. Наконец он остановился около старой яблони, росшей под окнами дома, и быстро залез на неё. Сидя на суку, он смотрел в раскрытое окно и, забыв, что его могут услышать, говорил вслух:

— Нет, не разобрать, что к чему… Зелёное, голубое, коричневое…

В прогоне, у сада, Шурика ждали его друзья — Никита и Серёжа.

Сад, привлекший внимание ребят, принадлежал паромщику, деду Егору. Но интересовал их не Егор, а его сын — архитектор Пётр Егорович. Архитектор приехал погостить в деревню, и о нём говорили, что он составляет какой-то план новой деревни Ключи. И ребята мечтали хотя бы одним глазком взглянуть на этот архитекторский план. Будет ли в Ключах кино, стадион, лодочная станция и где всё это построят?

Никита и Серёжа завидовали Шурику. Счастливый, сидит на яблоне и всё видит. Но в следующую минуту им стало страшно за своего товарища. С реки, направляясь к дому, шёл сам архитектор, Пётр Егорович. Невысокого роста, в широкой соломенной шляпе и полотняной косоворотке, подпоясанной чёрным шнуром с кистями, он был похож на колхозного пчеловода, и совсем не производил впечатления сердитого человека. Но ребята ни разу с ним не разговаривали; они не знали, действительно ли он совсем не сердитый, как это им кажется; и потому, едва завидя архитектора, Сергей бросился к забору и предупреждающе свистнул; это означало: «Шурик, опасность, быстрей уходи из сада!»

Однако Шурик так был увлечён разглядыванием плана, что заметил Петра Егоровича лишь тогда, когда тот уже стоял под деревом и укоризненно говорил:

— Зачем же ты, парень, на яблоню-то забрался?

Никита и Серёжа с беспокойством ожидали друга. Ох, достанется ему! Еще подумают, что за яблоками полез. Но, к их удивлению, Шурик вышел со двора паромщика Егора улыбающийся и весёлый. Никита, не веря своим глазам, даже спросил:

— Обошлось?

— Всё сам обещал показать.

— Ну? — удивился Никита.

— Да, еще спрашивает: хочешь, говорит, быть архитектором?

— А ты что ему?

— Я говорю, — хочу, только я не один.

— Правильно, — одобрил Серёжа. — Ну и как?

— «Приводи, — говорит, — завтра утром и товарищей своих».

На следующий день рано утром Шурик, Никита и Серёжа сидели под окном Петра Егоровича. Каждому не терпелось стать скорее архитектором, но не все они одинаково верили в такую возможность. Больше всех сомневался Никита. Маленький, белобрысый, он щурил на солнце глаза и приставал к Шурику: а так ли тот понял Петра Егоровича, не ослышался ли и вообще не выдумал ли, что ребята могут быть архитекторами? Ведь Шурик известный заводила: то выдумает чудо-траву, а это оказывается клевер, то сказки рассказывает, что есть такие места, где землёй целые города засыпаны. Ну как тут верить Шурику? Пусть скажет Сергей, — ведь прав он, Никита.

Но Серёжа не склонен поддерживать Никиту. Он говорит:

— Ты всегда дружбу ломаешь, против всех идёшь…

Архитектор не заставил себя долго ждать. Вскоре вчетвером они уже спускались к речной переправе. Старый паромщик, дед Егор, перевёз их на другую сторону, и Пётр Егорович повёл ребят к лесу. Но что им предстоит делать в лесу, — ребята не знали, и Никита, толкнув Шурика в бок, недоумевающе спросил:

— Хворост собирать идём или по ягоды?

— Наверное, лес выбирать для строительства, — ответил Шурик, — видишь, в бор идём.

Сосновый бор высился недалеко от переправы. Но у самого бора Пётр Егорович свернул в сторону и направился к мелколесью, поросшему кустарником да молодыми липами, берёзками, клёнами. Тут даже Шурик забеспокоился. Что в мелколесье делать?

А Никита подошёл к нему и сказал тихо:

— И совсем мы не архитекторы.

— Много ты знаешь, какие бывают архитекторы, — ответил Шурик, хотя сам сомневался не меньше своего друга. — Пётр Егорович не обманет, вот увидишь.

— Чего смотреть? Вот возьму и уйду! Что я, нанялся за ним ходить?

— И уходи, — решительно заявил Шурик. — Только после в архитекторы не просись, не примем.

Эта угроза, видимо, повлияла на Никиту, и он не рискнул покинуть своих друзей.

А Пётр Егорович вёл их всё дальше. Вдоль опушки бора тянулось мелколесье; внизу, совсем близко, серебрилась река. И так было красиво вокруг, что, выйдя на небольшую поляну, Пётр Егорович остановился и сказал:

— Ребята, смотрите, как хорошо тут. Бор, река, раздолье! А вон наши Ключи притулились под косогором. Красивое место?

— Чего же тогда деревню там ставили? — удивился Никита.

— Когда её деды наши ставили, люди селились не там, где места красивые, или где удобно, а где нужда заставляла… Даст ли помещик самую плохую землю, продаст ли купец по дешёвке неудобицу или царская казна отрежет где-нибудь, куда Макар телят не гонял, там и ставили деревни…

— А вы, Пётр Егорович, хотите сделать так, чтобы Ключи были в самом красивом месте?

— Вот именно, — ответил Пётр Егорович. — Чтобы лучше места не найти.

И, сказав это, он вытащил из кармана, к удивлению ребят, ворох тесёмок разного цвета. Что ещё надумал архитектор? А Пётр Егорович разделил тесёмки на три части и сказал:

— Голубые подвязывайте к липам, синие к берёзкам, а красные к клёнам. А деревца выбирайте в свой рост.

Шурик подвязывал деревца и не знал, как ему отбиться от Никиты. «Вот так архитекторы! Что девчонки, с ленточками возимся!» Даже молчаливый Серёжа, который готов был всегда следовать за Шуриком, даже тот сумрачно спросил:

— А Пётр Егорович верно обещал, что мы будем архитекторами?

— Ясно, обещал.

— Так что же он?

— Я почём знаю! Только уходить не стоит… А то мы уйдём, а он других возьмёт ребят…

И ребята продолжали подвязывать деревца тесёмками. А когда они закончили подвязку, Пётр Егорович весело сказал им:

— Садитесь, друзья, и я вам покажу, как будут выглядеть наши Ключи.

Архитектор достал из бокового кармана большой, в несколько раз сложенный лист бумаги и развернул его на земле перед ребятами. Это был тот самый план, который накануне с яблони пытался рассмотреть Шурик. Теперь он был перед глазами и его можно было сколько угодно рассматривать и даже водить по нему пальцами. А Пётр Егорович рассказывал: