Открытие

Стоит ранняя весна, но всё вокруг, как часто бывает, — словно осенью. Голые деревья, бурая трава. А небо серое и с утра сыплет мелким дождём. Павлик стоит, прислонившись спиной к столбу навеса, слушает своего начальника Егорушку и смотрит, не идёт ли какая-нибудь попутная машина. Ему очень не хочется ехать. Ну для чего ему земляничная рассада, когда он твёрдо решил поступить в ремесленное училище и стать токарем? Пусть Егорушка возится в своём саду, а он будет делать машины. И ещё не хочется ехать потому, что все ольховские колхозные машины на сплаве и надо добираться на попутке. Хорошо, если будет место в кабинке, а то сиди в кузове под дождём.

Егорушка догадывается, о чём думает Павлик. Нет, не понимает Павка, что значит колхозный сад. Гайки и болтики на уме. А что значит сад, — так это понимать надо. Вот зимой ему приснилось, — зайцы грызут молодые яблони. Проснулся, обрадовался, что зайцы только привиделись, но тут же подумал: «А вдруг сон в руку?» И в лютый мороз побежал в сад. Вот что значит сад! Павке рассказать — смеяться будет. Ему всё равно, яблоня или осина, были бы яблоки. И не будь в саду перепашки, сам бы поехал за рассадой. Ну да ничего не случится. С опытной станции звонили: рассада уже упакована в ящик. Долго ли взять да привезти?

Наконец на краю деревни появляется чья-то полуторка. Егорушка выходит на дорогу, останавливает автомашину и просит шофёра подвезти Павлика до города. Шофёр, уже не молодой, глаза красные — видно, совсем ночь не спал, а ватная стёганка покрыта белой пылью — не иначе, как возит суперфосфат. Он оглядывает Павлика, его короткую тужурку, аккуратно сшитые сапожки и, видимо, удовлетворившись произведённым осмотром, открывает дверцу. Павлик спешит залезть в кабинку. В лицо ему дышит тепло мотора и запах бензина, он удобно усаживается на мягком сидении и машет рукой Егорушке.

— Смотри, Павка, не задерживайся! — кричит на прощанье Егорушка.

Машина заглушает его голос и трогается в путь. Павлик даже не успевает ответить. Но еще долго в небольшом круглом зеркальце шофёра он видит улицу деревни, изгородь сада и шагающего вдоль изгороди Егорушку. И только на повороте всё это неожиданно исчезает, как в кино, и в зеркальце всплывает густой хвойный лес.

— Так ты по каким делам едешь? — спрашивает шофёр.

— По колхозным, — солидно отвечает Павлик.

— Скажи, пожалуйста! А я думаю, куда же это парень путь держит? В больницу к доктору? Да нет, здоров, как будто! К тётке в гости, а где же подарочек? Значит, по колхозным делам? И доверяют?

— А как же! Я помощник садовода!

Павлик лезет в карман. В кармане у него доверенность на получение рассады.

Но шофёру не нужна бумажка, он верит Павлику на слово и смеётся: «Молодец, Павка! Хорошую специальность избрал. Сейчас помощник садовода, а там, глядишь, учёным станешь». Павлик слушает шофёра и краснеет. Как нехорошо получилось! Ведь он, Павка, совсем не думает стать садоводом. И тихо произносит:

— Я в ремесленное училище скоро поступлю. Я токарем буду!

— Токарем? — удивляется шофёр. — Значит, из помощников садовода в токари? Ну что же, — неожиданно соглашается шофёр. — Это, пожалуй, и верно. Садоводство токарному делу не во вред.

Машина стремительно мчится по шоссейной дороге, словно стараясь уйти от тумана и дождя. И вот, действительно, впереди, сквозь низкие тучи прорывается кусок голубого неба, выглядывает солнце, и погода круто поворачивает на тепло и настоящую весну. Когда Павлик въезжает в город, там на асфальтовых тротуарах уже сухо, и вдоль улиц зелёная дымка распускающихся деревьев. Павлик просит остановить машину у базарной площади и прощается со своим спутником. Шофёр жмёт ему руку и говорит:

— Ежели до двух часов не уедешь, то выходи на дорогу. Обратно свезу.

Павлик весело выпрыгивает на тротуар. До двух часов! Ну, конечно, до двух часов он всё успеет сделать. И не только рассаду получить, но кое-что купить в магазине для себя. Вот ему очень нужен циркуль и чертёжная тетрадь. А ещё он купит ремесленную фуражку. Как только поступит в училище, сразу наденет. И, конечно, кушак с бляхой тоже надо купить. Помощник садовода смотрит на часы, потом в дальний конец площади и начинает своё пребывание в городе с розысков фуражки. Фуражку ученика ремесленного училища оказалось не так просто найти. Но один догадливый продавец предложил ему фуражку железнодорожника и убедил, что она будет впору, если подложить внутрь картон. Вскоре Павлик уже держал в руках круглую коробку, с которой отправился в универмаг за поясом, циркулем и чертёжной тетрадью.

Наконец все покупки сделаны и можно итти на опытную станцию. Она расположена у въезда в город, близ дороги на Ольховку. С дороги видны сады станции. Кажется, что в них каким-то чудом еще сохранился снег. Но так кажется потому, что стволы деревьев выбелены извёсткой. Павлик хорошо знает, где находится станция, быстро добирается до неё и, сдав в контору свою бумажку, ждёт рассаду. Ему приносят её в ящике откуда-то из подвала, перевязывают ящик верёвкой и объясняют, как его нести. Обязательно вверх крышкой. Это для того, чтобы листва земляники не оказалась внизу и не помялась.

Павлик берёт свои покупки, кладёт на плечо ящик и направляется к дороге. Итти очень легко. Подумаешь, тяжесть: картонная коробка, несколько тетрадей! А в ящике не больше восьми килограммов. Одно неудобство — ношу нельзя переворачивать. Когда он выходит на дорогу, до двух часов остаётся еще много времени. Павлик раздумывает: а не сходить ли куда-нибудь? Но куда? В кино? Говорят, в больших городах и днём кино бывает, но это только в больших. Да и как бы он пошёл в кино с ящиком? Ещё ему очень хочется посмотреть, — какие в ремесленном училище мастерские? Неужели как на настоящем заводе? Нет, в училище и подавно нельзя! Еще догадаются, что́ в картонке, смеяться будут: в училище не поступил, а фуражку купил. И Павлик решает: он не будет ждать двух часов, уедет на первой же попутной машине.

На обочине дороги совсем сухо, и Павлик опускает ящик на землю. Он присаживается на ящик и смотрит в сторону базара, откуда может подойти машина. Как всё хорошо вышло! Сначала удалось попасть в кабинку, а теперь дождь перестал и ему всё равно где ехать, хоть на бочке с горючим. И вот фуражку достал и быстро получил рассаду. Егорушка-то его ждёт поздно вечером, а он приедет чуть ли не к обеду.

Но проходит час, и ни одной машины в сторону Ольховки нет. Все машины, что идут из города, сворачивают, не доезжая до обочины, где сидит Павлик; они идут в другом направлении. И Павлик продолжает ждать. Не может быть, чтобы не было ни одной попутной машины. И даже если не будет, то в два часа подойдёт полуторка, на которой он приехал сюда.

И, действительно, проходит ещё час, и он видит знакомую машину и сквозь смотровое стекло узнаёт шофёра в запылённом суперфосфатом ватнике. Но почему машина проезжает несколько дальше и разворачивается, словно ей предстоит путь обратно в город? Павлик спешит на дорогу, поднимает руку. Машина останавливается, и шофёр выходит из кабинки.

— Не повезло тебе, парень, — говорит он, разглядывая багаж своего пассажира. — Придётся денька три в городе пожить. А ну, давай грузи свой ящик в кузов, мы с тобой в райисполком сейчас подъедем.

Павлик ничего не понимает. Почему он должен три дня жить в городе? Это невозможно. Ведь с утра надо сажать землянику. А через три дня будет поздно. И сроки пройдут да и рассада испортится. И зачем ему ехать в райисполком? Если у шофёра там есть дело, то пусть едет, а он найдёт другую попутную машину. И решительно говорит:

— Я домой поеду!

— На чём, интересно, ты поедешь?

— На какой-нибудь машине.

— Ни на какой машине ты не поедешь! Никакая машина в твою Ольховку не пройдёт. Паводком размыло дорогу у самого моста… Так что садись и слушайся меня.

Павлик послушно садится в кабинку. Он не замечает ни картонки с фуражкой, ни пакета с чертёжными тетрадями, ремнём и циркулем. Его покупки подпрыгивают, бьют по рукам и коленям, мешают шофёру.