Страница 33 из 48
— Где люди? Ведите, — и двинулся дальше. Разведчики повернули обратно. Финн молча шел сзади. Только слышно было, как он глубоко вдыхал носом воздух и отрывисто выдыхал.
«Умеет экономить силы», — подумал Бозор.
Отряд ждал, укрывшись у заветренного склона сопки. Издали разглядев, что товарищи возвращаются не одни, Комлев торопливо двинулся навстречу. Финн сбросил вещевой мешок, протянул ему руку и отрывисто проговорил:
— Хлюппенен. У меня, командир, немцы. Много, с собаками. Ищут вас. Говорят, живыми или мертвыми найдем. На север от нас, до самого Петсамо рыщут еще несколько отрядов. Туда тоже нельзя. Обходить надо к югу, за теми вот горами, — он указал рукой, но Комлев и его друзья ничего, кроме вьющегося снега, не увидели.
— Здесь рыба. — Он пнул свой мешок ногой. — Это все, чем могу помочь. Я пошел.
Финн был уже далеко, а люди все еще стояли неподвижно. Вся суть сказанного только доходила до них.
— Вот так! — выдавил из себя Сомов, разводя руками. Он сразу еще больше сгорбился, сник.
Комлев глядел в сторону, где скрылся за снежной пеленой финн, плотно сжав челюсти, нахмурив брови. Тщательно разработанный план рухнул: удлинялся маршрут, увеличивались трудности. Отдыха, к которому все так стремились, не будет. Рядом враги. Надо быстрее идти. А куда? Что впереди? Раздались тревожные возгласы. Кто-то из женщин заплакал. Маша успокаивала:
— Ну что вы голосите? Перестаньте. Слезами горю не поможешь! Обойдем это опасное место и опять по намеченному пути двинемся. Полно распускать нюни-то!
Наконец Комлев принял решение и отдал приказ к выступлению.
Мороженую рыбу разложили на санки, «тягачи» впряглись, и колонна двинулась.
Через несколько часов уперлись в реку. Из кипящей воды горбами торчат валуны. Река парит: кажется, сунь руку — ошпаришь. Берег крутой, высокий, противоположный утонул в пурге. На берегу из-под снега торчит бурелом.
— Привал? — полувопросительно воскликнул Сомов, выпрягаясь из упряжки первым.
— На той стороне, — коротко отозвался Комлев.
— Переходить? Это невозможно! Надо идти дальше, может где переправу найдем.
— Так вот и понастроили немцы для нас переправ, — рассердился Комлев. — А в Финляндии теща блинов напекла. Там тоже все на ноги поставлено, любезный друг. Дальше река нас заведет к противнику. Выходит, надо переправляться здесь. Единственный для нас выход.
До сих пор молчавшая Машенька укоризненно посмотрела на Сомова.
— И чего вы спорите, Олег Прохорович? Не сидеть же нам, в самом деле, пока придут немцы и скажут: «Пожалуйте, господа хорошие, в барак номер семь!» Перейдем реку, и к своим.
Рядом с ней, как всегда, стоит Тиша. У мальчика сильный жар, но он старается держаться бодро. Комлев скользнул по нему ласковым взглядом и с улыбкой спросил:
— Ну как, Тиша, перейдем?
— Перейдем, дядя Никита! — болезненно улыбаясь, ответил тот.
— Раз так — готовить переправу! Старшина Сомов, организуйте сбор валежника, сучьев. Всем вязать маты. А ты, Бозор, переправься на тот берег, попробуй укрепить там канаты. Трофимова возьми с собой.
Нашли жерди. Два каната прикрепили к соснам на этом берегу, и вот Бозор с Иваном спускаются к воде. У Бозора перед первым прыжком закружилась голова. Он ставит жердь на дно, с замиранием сердца, отчаянно отталкивается от берега и прыгает на плоский, скользкий камень. У самых ног ревет и пенится вода. Малейшее неосторожное движение, и его подхватит бушующий поток.
Вскоре Иван оказался рядом с Бозором. Стало веселее. Так, перепрыгивая с камня на камень, они переправились на противоположный берег. Теперь оставались пустяки — натянуть канаты.
Тем временем товарищи пустили в ход все — ремни, веревки, валежник и быстро наплели маты. Их надо было набросить на веревки и таким образом соорудить своеобразный мост. Задача трудная, рискованная. Занялся ею Комлев. Мирзоев видел, как, сгорбившись, почти на четвереньках, Комлев метр за метром приближался к ним. Ветер старается вырвать из его рук каждый настил, и Комлеву стоит больших усилий прикрепить его к «балкам». Не легче и тем, кто подносит маты. Наконец наброшено последнее звено. Началась переправа.
Переползали по двое: слабого сопровождал сильный , больного — здоровый. Мост качался так, что дух захватывало. Вначале все шло благополучно и казалось , что беды не будет. Перетягивая по «мосту» сани с продуктами и аккумулятором радиостанции, пожилой мужчина в немецкой каске почувствовал головокружение и покачнулся. Стараясь удержаться, он потянулся к своему товарищу. Тот непроизвольно отшатнулся в другую сторону. Настил от этого еще сильнее закачался. Оба потеряли равновесие и вместе с грузом рухнули в воду. Мгновение, и их унесло в водоворот.
— М-м-м, ясное море! — простонал Комлев. В этот миг он вспомнил Малыша, представил себе, каких трудов стоило ему перенести радиостанцию через фронт в Норвегию. И вот теперь это лишний и бесполезный груз. И Комлев распорядился бросить рацию в бушующий поток.
3
Ветер сгреб с неба тучи. Люди впервые за эти дни увидели редкие звезды в сероватом предрассветном небе. Ярче других выделялась над головой Полярная звезда. Комлев посмотрел на часы. Был серый день, когда солнце не появляется над сопками, а далекие лучи его, скрытые за дугой горизонта, приносят сюда только слабый отсвет. Ни светлой полоски, ни розового пятнышка не видно в это время на северном небе. И снег, и сосны, и скалы кажутся покрытыми однообразным серым полотном. Только на севере сумерки гуще, на юге — бледнее. Полярная ночь!
Отряд, потерявший в пути еще пять человек, сгруппировался на склоне горного массива.
...Сняв мост, они ушли от печальной переправы. Вначале петляли по ущельям, которые становились все уже и уже. На второй день перед отрядом выросла стена из бесформенного нагромождения скал и камней, торчащих из снега. В глубокой расщелине люди закусили каждый одним сухарем да кусочком рыбы. Там же уснули.
Новый подъем после отдыха принес новые жертвы: еще двое, прижавшись друг к другу, остались лежать. А непогода все не унималась: то стихнет на минуту, то забушует с новой силой.
Комлев осмотрел заметенные снегом трупы, с досадой сказал:
— Хоть не останавливайся!
На Сомова эта картина подействовала убийственно. Он в страхе отскочил от умерших, а увидев впереди нагромождение скал, попятился назад.
— Куда теперь пойдем, куда?! — панически закричал он. — Ведь говорил же финн, что надо обходить горы... Не послушал, завел нас в ловушку!
— «Говорил, говорил»! — сердито ответил Комлев. — Пойми, голова садовая, что горную цепь нам где-то все равно надо переходить. Чем южнее, тем она будет скалистее. Здесь преодолеем хребет, выйдем на прежний маршрут и ближайшим путем пойдем к левому флангу наших войск.
При этих словах Комлева у Сомова залязгали зубы и весь он затрясся как в лихорадке, жалобно приговаривая:
— Ведь там же немцы... Опять в барак номер семь попадем... Я не хочу туда...
Сомов серьезно заболел. Глаза его блуждали, словно у помешанного, он что-то невнятно бормотал.
— Олег Прохорович, я вас не узнаю, — вмешалась Маша Рябинина. Потом, хлопнув Сомова по плечу, весело пропела:
— Старшина, старшина, улыбнитесь, пусть улыбка будет флагом корабля. Ты боишься встречи с немцами? Но ведь у нас есть оружие и такие воины, как Сомов! Нет, нам не следует бояться этой встречи. Мы обязательно пробьемся к своим.
К Сомову подошел Трофимов и, подмигнув, сказал:
— Ты, что же, браток, испугался этих гор? Нам политрук рассказывал, как Суворов через Альпы переходил. Вот это горы так горы! Да! А это не горы — горушки, мы их мигом перескочим, — с нарочитым пренебрежением закончил он.
Начался штурм гранитных глыб. Отряд был разбит на три группы: штурмующая, «обоз», куда входили, женщины и больные, и «буксир», она же и группа прикрытия.