Скорпион

— Это неправда! — крикнул Карелиус.

— Он обзывал нас «гитлеровскими молодчиками» и «скорпионами» и пытался настроить против нас толпу.

— Это совершенная ложь! — в полном отчаянии снова крикнул лектор Карелиус. — Как может полицейский так лгать?

— Кажется, вы правы, он совершенно невменяем, — сказал сержант полиции, не отрываясь от журнала «Супермэн». — Пока он не уймется, бесполезно устраивать допрос. Примите меры, чтобы утихомирить его!

И в то время как полицейские, повалив Карелиуса на пол, начали со знанием дела избивать его дубинками и кулаками, сержант сидел к ним спиной; вот почему впоследствии он с чистой совестью мог заявить суду, что он — и это вполне соответствовало действительности — не видел, как били арестованного.

После такой потасовки лектор вполне «утихомирился», то есть попросту потерял сознание. Его оттащили в отдельную камеру и оставили одного.

Вскоре полицейский надзиратель не без труда составил рапорт с незначительными грамматическими ошибками и переписал его на пишущей машинке. Из этого рапорта явствовало, что задержанного и доставленного в полицейский участок строптивого мужчину зовут Аксель Эдвин-Эмиль Карелиус; он утверждает, что имеет постоянную работу в качестве лектора и постоянное местожительство в доме № 68 по улице Цитадели, а также, что он родился в столице 8 января 1905 года.

«В воскресенье 21/V в 11 час. 06 мин. упомянутый выше Аксель Эдвин-Эмиль Карелиус был замечен вследствие его подозрительно быстрой езды на дамском велосипеде, по-видимому краденом. Когда патрулировавший полицейский надзиратель Томас Перно окликнул велосипедиста, предлагая ему остановиться, тот прибавил ходу и, несмотря на повторные оклики, уже доехал до конца улицы, на которой в тот момент было лишь незначительное движение.

Полицейский надзиратель Эвальд Бриош, слышавший эти оклики, подскочил к удиравшему велосипедисту и остановил его. После этого упомянутый Аксель Карелиус сделался совершенно невменяемым и начал драться, кусаться и самым грубым образом бить полицейского ногами; когда же на помощь своему коллеге явился полицейский надзиратель Перно, он тоже подвергся избиению. Однако обоим полицейским удалось, наконец, побороть и задержать буяна, который, не закрывая рта, выкрикивал бранные слова, причем неоднократно употреблял такие выражения, как „гитлеровские молодчики“ и „скорпионы“; помимо того, он прибегнул к угрозам и призывал стоявшую вокруг толпу напасть на полицию.

На вопрос относительно велосипеда он сначала ответил, что велосипед принадлежит лично ему, а позднее, когда было указано, что велосипед дамский, он изменил свое заявление, сказав, что это машина его супруги. Он был не в состоянии привести какое-либо объяснение, почему и с какой целью он взял велосипед своей супруги.

Когда задержанного хотели посадить в полицейскую машину, он снова начал оказывать отчаянное сопротивление, набросился на полицейских, нанося им телесные повреждения, бил, кусался, брыкался и даже успел стащить с полицейского одну из частей его форменной одежды. Водворенный в полицейский участок, он начал буйствовать и набросился на присутствовавших полицейских чинов, которые были вынуждены защищаться; наконец удалось надеть буяну наручники и посадить его в камеру. В связи с этой историей арестованный Карелиус заработал несколько царапин, отчасти потому, что все время стукался головой о пол и стены, а также в припадке горячности сильно повредил себе лицо. Был ли Карелиус в момент задержания пьяным, сказать с уверенностью нельзя, однако эта возможность не исключена, поскольку полицейские совершенно отчетливо почувствовали, что от арестованного пахнет спиртом.

В момент ареста у Акселя Карелиуса оказались следующие вещи: складной нож с остро отточенным лезвием длиной 8,4 сантиметра, кольцо, на котором было четырнадцать различных ключей, острый стальной инструмент (обозначенный самим арестованным как „пилочка для ногтей“), носовой платок с голубой каемкой и меткой „П“, маленькая синяя записная книжка, вся испещренная изящными с виду, но непонятными цифрами и буквами (по-видимому, какой-нибудь код), зеленый вывинчивающийся карандаш „Джет“ и автоматическая ручка „Торпедо“, зажигалка „Гранат“, точилка для карандашей В-2, серебряные карманные часы устаревшего образца, пустой серебряный портсигар и портмоне, в котором было 14 крон 17 эре[7], а в особом (потайном) отделении — 15 крон в валюте соседней страны и четыре талона на кофе. Кроме того, бумажник, где было несколько штук иностранных почтовых марок, письмо, в котором говорится о покупке ковра, женская фотография, конверт с восемью негативами и различные квитанции.

Далее было обнаружено, что Аксель Карелиус — владелец пистолета, который по виду напоминает собой кольт калибром в семь с половиной миллиметров, но фактически безопасен и пригоден лишь для стрельбы пистонами. В кармане пиджака арестованного лежали так называемый пугач, или катапульта, свинцовая гиря с привязанным к ней шнурком длиной в 33 сантиметра (предположительно нечто вроде Totenschläger), две игральные кости, колода карт (английских, без узаконенного таможенным управлением штемпеля), пять цветных глиняных шариков и восемь колец из пластмассы для кольцевания кур. У арестованного также были найдены три различные утренние газеты за одно и то же число, причем в каждой из них было помещено подробное сообщение о совершенном в ночь на субботу 20 мая двойном убийстве в доме по Аллее Коперника.

Велосипед, на котором арестованный пытался скрыться, оказался лакированным черным дамским велосипедом, несколько поцарапанным, с хромированными косяками на колесах и багажником, а также лоскутом резины, предохраняющим пальто от грязи; марка велосипеда „Атом“, номер Б-6768953106. „Кошачий глаз“ поврежден и не удовлетворяет требованиям, которые предъявляются оному законом о транспорте. Кроме письма, в бумажнике у Карелиуса не было никакого удостоверения личности, которое могло бы подтвердить правильность данных им о себе сведений».

В камере полицейского участка Карелиус в глубоком размышлении провел весь воскресный день. Он с удивлением ощупывал многочисленные шишки и опухоли на голове. Руки и ноги ломило, он осторожно подвигал ими, проверяя, нет ли где перелома, и с огорчением обнаружил на своем теле синяки и кровоподтеки. Каждое движение причиняло боль, и Карелиус серьезно забеспокоился, как бы эти повреждения не оказались опасными для жизни. Один глаз совсем не открывался, вокруг него вздулась огромная опухоль, и, кроме того, Карелиус потерял очки, поэтому он был лишен возможности внимательно рассмотреть самого себя.

Несколько раз он даже всплакнул — вот и оправдалась старая пословица, в которой говорится:

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда в субботу утром фру Ода Фирлинг пришла в дом № 41 по Аллее Коперника, чтобы прибрать квартиру семейства Шульце на третьем этаже, она не сразу обнаружила, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящее. Супруги Шульце в это время обычно уже уходили из дома, поэтому фру Фирлинг имела отдельный ключ.

Фру Фирлинг открыла входную дверь квартиры, и ее встретил привычный запах — ведь каждой семье присущ особый, ей одной свойственный запах, хотя многие семьи с одинаковыми привычками и склонностями живут в совершенно одинаковых квартирах с одинаковой мебелью и убранством. Фру Фирлинг прибирала еще у двух других семейств и могла узнать каждое по свойственному ему запаху, который обычно сильнее всего ощущается в передней; он представляет собой смесь различных запахов: табака, мыла, кушаний, полосканья для зубов, жидкости для волос, таблеток от моли, помады и пота; запах становится как бы индивидуальным свойством семьи. Так и здесь, в этой квартире, фру Фирлинг почувствовала запах, свойственный семье Шульце, хотя самого господина Шульце и его жены уже не было в живых.

7

Удобства ради деньги лектора Карелиуса указаны в датской валюте. — Прим. авт.