Страница 4 из 25
Я тоже здорово проголодался. Забили мы в песок два колышка, привязали к ним удочки и сели обедать.
Вы ходили когда-нибудь на рыбалку? Если пойдете, непременно возьмите с собой хлеб и брынзу. Страшно вкусно, даже если ничего и не поймаешь. Наелись мы, как поповские поросята, улеглись на согретый солнцем песок и стали рассуждать о побеге: бежать мы решили твердо, тут сомнений не было, но еще не решили, куда. Как и все мальчишки нашего города, мы тоже сначала думали тайком пробраться на какой-нибудь корабль. Но потом мы отказались от этой мысли, потому что двое ребят пробрались однажды в трюм английского корабля, а их там обнаружили. Их на неделю исключили из школы, а вернувшись, они стали всеобщим посмешищем. Срамота так попасться! Если уж решился бежать, сделай так, чтобы тебя днем с огнем не отыскали. Мы решили поступить хитрее — бежать по суше. Так будет надежнее, потому что никто не сможет сообразить, по какой дороге мы выйдем из города. Сначала мы думали податься в Америку, но по суше даже с хромым ослом туда не добраться. Прошло уже три месяца с того дня, когда мы дали клятву и поцеловали наш кухонный нож, а всё еще спорили, в какую часть света двинуться.
Всякий нормальный парень из нашего города мечтает о путешествиях по дальним странам. Кто не слыхал удивительных матросских рассказов о незнакомых местах, где живут интересные люди и могут произойти самые невероятные приключения! Только тот, кто не жил у моря, не мечтал повидать сказочные страны. О бегстве не мечтали только мамины сынки, у которых лица белее молока. Родители никогда не пускали их в порт, вот у них и не было друзей-моряков, и они все держались за материнские юбки. Где уж тут мечтать о скитаниях по белу свету!
И вот теперь, пока мы лежали на горячем песке, меня вдруг осенило:
— Минчо, мы сбежим в Россию!
В нашем доме часто говорили о России. Я знал, что это самая большая страна на свете. На географической карте, висевшей в кухне над плитой, она была выкрашена в красный цвет и занимала три четверти Европы и половину Азии. Из России мы могли бы запросто попасть на Северный полюс. Осла мы бы оставили где-нибудь на юге, где потеплее, а сами двинулись бы на санях, запряженных северными оленями. Когда мы играли в страны, я всегда был Россией.
А игра была такая.
Мы становились вокруг мяча. Каждый представлял какую-нибудь страну: Францию, Англию, Германию. Кто-нибудь из ребят стоял в сторонке и выкликал:
— Мяч возьмет, возьмет, возьмет…
Только он выкликнет, например, Россию, я хватаю мяч и запускаю им в одного из ребят, а они разбегаются во все стороны. Если называли другую страну, бежать должен был я. Тот, в кого попадал мяч, выходил из игры. Вылетал и промахнувшийся. Победителем оказывался последний. Я знал от отца, что Россия — самая сильная страна, потому старался не проигрывать. Всякие там Германии, Италии и Швейцарии я щелкал, как семечки. Иногда только Минчо выходил победителем. Он всегда был Францией.
— Почему это в Россию? — обиженно спросил Минчо. — Я хочу во Францию.
Я объяснил ему, почему лучше в Россию: у моего отца там был друг, который бежал из Софийской тюрьмы и теперь живет в Москве. Мы остановимся у него. А самое главное, что от Москвы легко добраться до Северного полюса и все газеты будут писать про нас. Мы вернемся оттуда всемирными героями.
Услышав о Северном полюсе и «всемирных героях», Минчо сразу оживился.
— Согласен, — важно заявил он. — Мы отправимся в Россию, но ты смотри, не откажись потом ехать на Северный полюс!
— Никогда! Ты знаешь — я слов на ветер не бросаю! — сказал я самым решительным тоном.
— Как ты думаешь, сколько километров до Северного полюса? — спросил Минчо.
— Не меньше ста тысяч, — уверенно ответил я. — А может, и двести тысяч. Ведь Северный полюс — на краю земли.
— Эх, ну и прославимся же мы! — мечтательно проговорил Минчо.
— Мы возьмем с собой болгарское знамя и установим его точно на полюсе.
— Не одно, а два знамени, — сказал Минчо.
— Зачем два?
— Одно установлю я, другое — ты.
— Ладно, пусть будет два знамени.
Пока мы рассуждали, небо затянули густые черные тучи. Молния рассекла черное покрывало и ослепила нас. Застучали первые крупные капли, и через секунду хлынул страшный ливень: мы превратились в мокрых куриц. А вокруг — ни дома, ни дерева, где мы могли бы спрятаться. Но мы и не думали прятаться от дождя. Каждый настоящий рыбак знает, что рыба лучше всего клюет в дождь.
Бросились мы к своим удочкам, выдернули их — и что вы думаете? На каждом крючке висело по крупному бычку. И началась невиданная рыбная ловля. Не успеваешь забросить удочку, как тут же клюет голодный бычок. Три часа мы ловили под проливным дождем, на нас не осталось сухой нитки, но мы наловили столько, что с трудом поднимали куканы. Если вы не пробовали маринованных бычков, значит, вообще не ели рыбы. Страшно вкусная штука.
К вечеру дождь прекратился, и мы отправились в город. Еще не дойдя до центра, продали всю рыбу. (Ну, ясно, и себе кое-что оставили).
Мы заработали тридцать шесть левов. Я никогда еще не держал в руках столько денег. Я уже представлял себе, как мы идем в магазин, выбираем самые сильные пистолеты, покупаем у цыгана хромого осла и трогаемся в путь. По дороге сражаемся с бандой разбойников, уничтожаем ее и двигаемся дальше к Москве. Там оставляем осла, а сами на санях едем к Северному полюсу. Точно на полюсе устанавливаем два болгарских знамени, а потом перочинными ножами высекаем на скале свои имена: Любомир Бинев и Минчо Сотиров, чтобы они остались там на вечные времена. Пока мы занимаемся всеми этими делами, целое стадо разъяренных белых медведей нападает на нас. Начинается страшный бой: мы прячемся за скалами, стреляем из пистолетов и убиваем десяток медведей. В это время приходят эскимосы. Мы завязываем с ними дружбу, и они помогают нам снять шкуры с убитых медведей. Эскимосы приглашают нас согреться в их хижинах изо льда. Едим сырое оленье мясо. Чувствую, как от этой пищи наливаются мои мускулы. Теперь даже голыми руками я смогу одолеть самого свирепого медведя.
Перед разлукой обмениваемся подарками: эскимосы дарят нам живого тюлененка, а мы им — шкуры белых медведей.
Прощаемся с нашими друзьями-эскимосами и прыгаем в сани. Эскимосам жалко расставаться с нами. Все плачут. От страшного холода слезы сразу замерзают и падают на землю, как ледяные кристаллы. И нам жалко, но нужно ехать. Взмахиваю кнутом из медвежьей шкуры над головами оленей, запряженных в сани, и мы уже летим по гладкому, как зеркало, снегу. По пути нас застигает ужасная буря, не видно даже собственного носа. Олени останавливаются. Мы укрываем их медвежьими шкурами, закутываемся сами и ждем, когда кончится пурга. А пурга буйствует целый день и целую ночь. Только стихает ветер, у саней раздается дикий рев: два огромных белых медведя-людоеда собираются напасть на нас. Недолго думая, мы выхватываем пистолеты и стреляем. Медведи дико рычат, но мы дырявим их толстые животы, как решето. Обдираем шкуры и с них, и снова наши сани несутся с быстротой молнии.
В Москве нас ждет добрый и верный ослик. Мы нагружаем на него медвежьи шкуры и возвращаемся в Болгарию.
В нашем городе нас встречают со школьным оркестром. Мы одеты с ног до головы в медвежьи шкуры. Как только мы появляемся, школьники кричат «ура!» и засыпают нас цветами. Потом подхватывают нас на руки и проносят по улицам всего города, чтобы нас увидели старики, младенцы и калеки, которые не могут прийти на площадь перед школой. Потом нас снова приносят на школьную площадь, и сам директор произносит речь.
Он держит в руке свой черный котелок и взволнованно говорит:
— Дорогие ученики, перед вами — покрытые славой и цветами Любомир Бинев и Минчо Сотиров, гордость нашего города. Они совершили неслыханный для детей подвиг: сквозь льды и снежные бураны, сражаясь, с бандитами и белыми медведями, они достигли Северного полюса и установили там наше национальное трехцветное знамя.