Страница 2 из 32
«Почему „Бристоль“, а не „Ливерпуль“ или „Глазго“?» — поднимаясь по узкой, не очень чистой лестнице, подумал Радин.
И номер, в который они вошли, был прост и скромен. Пол еще блестел от суконок недавно побывавшего здесь полотера. Стол, шкаф, три стула, диванчик были еще новы, а постель на кровати, подушки и одеяло — безукоризненной чистоты.
— Умывальник в конце коридора. Чай пить можно здесь, обед, ужин и завтрак внизу, — пояснил коридорный. — А захотите здесь, можно принести и сюда, — с добродушной улыбкой добавил он.
«Провинция», — подумал Радин.
— Нет, зачем же, я буду есть внизу, в зале, со всеми.
— Располагайтесь, отдохните. Через час я зайду за вами, — сказал лейтенант и вышел вместе с коридорным.
«Прямо гоголевский тип», — опять нелестно отозвался про себя о коридорном Радин и, вынув из чемодана мыло, пасту и зубную щетку, пошел мыться. Ровно через час за ним зашел лейтенант Иванов, и они направились в штаб отряда.
Город был невелик, очень старомоден и чем-то напоминал писателю уездные города прошлого столетия, описанные Писемским и Чеховым.
Это было интересно, как и все новое, открывающееся ему в захолустном городке. На перекрестке оглушительно вещал громкоговоритель. Прямо на улице сапожник, на виду у всех, чинил обувь. Изредка проезжали машины, а возле горсовета стояли три-четыре пролетки. На головах извозчиков красовались смешные, давно забытые в столице, суконные колпаки, слегка напоминавшие цилиндры опереточных простаков. Всюду возле домов были скамейки, завалинки или аккуратно спиленные пни для сиденья. Возле тротуара свободно бродили козы, куры копались в пыли, а чуть поодаль находился вокзал, откуда доносилось пыхтение паровозов.
— Кинотеатр «Прогресс», — вслух прочитал Радин.
— У нас их здесь три, — не без гордости сказал лейтенант, — а во-он, в том большом доме, Дворец культуры. Там и театральный зал.
Они прошли мимо дома, над входом которого висело объявление: «В среду, 14 мая, прибывший из Петрозаводска лектор по культобразованию тов. Кулешов прочтет антирелигиозную лекцию на тему: Был ли Христос и настанет ли когда-нибудь конец света».
По улице проехал конный пограничник, прогромыхал грузовик, пыля, прошли фуры. Один из извозчиков мелкой рысцой обогнал их. «Милая провинция!» — еще раз отметил Радин.
— А вот и штаб отряда, — сказал лейтенант. Радин увидел отдельно стоящий двухэтажный дом, возле которого прохаживался часовой и стоял автомобиль. Трое пограничников вышли из здания. Из-за угла вырвался мотоцикл с коляской и, обогнав их, остановился у подъезда дома. Часовой, проверив пропуска, откозырнул им, и они вошли в штаб.
— Очень рад вашему приезду. Я уже три дня жду вас, — поднимаясь с места, сказал полковник.
— Полковник Четвериков, — отрекомендовался он, — а вы писатель Радин? Что ж, милости просим. Сделаем все, что нужно. И здесь, и на границе, и на заставах. Гостите, сколько захочется. Знакомьтесь с людьми, с их жизнью, работой, а потом опишете. Я знаю, что вы хороший писатель и сумеете все изложить как надо, — радушно сказал полковник.
— А вы читали мои книги? — спросил Радин. Полковник развел руками.
— Правду сказать, нет. Здесь у меня столько забот и хлопот по отряду, что газеты и то лишь вечером читаю… Но я много о вас слышал. У меня жена любительница книг, читает все, что есть в городе. Журналы всякие выписывает. Как узнала, что Радин к нам едет, обрадовалась. Хороший… известный писатель, говорит.
— Ну, это она уже перехвалила меня, — смущенно улыбаясь, сказал Радин. — Просто писатель, какой уж там известный.
— Владимир Александрович, освоитесь тут, ознакомитесь с работой, непременно приходите к нам. Посидим вместе, пообедаем, познакомимся ближе. А жене, знаете, как приятно будет? Читала книги, хвалила их, и, на тебе, сам писатель — живой и здоровый. Ну, как не радоваться такому делу! — весело говорил Четвериков.
— Спасибо, как-нибудь непременно побываю у вас, — пообещал Радин.
— Ну, а теперь говорите, что вам нужно. Как вы устроились в гостинице?
Хорошо. Через день-два поеду на границу, туда, куда порекомендуете.
— За этим дело не станет. Вот вам мой телефон, это служебный, а это домашний, — записывая номера телефонов, сказал полковник. — Звоните, не стесняйтесь. Дело-то ведь общее. Нужно, чтобы советские люди знали, как несут службу пограничники, как стерегут они покой родины.
Посидев еще немного, Радин распрощался с радушным полковником, и в сопровождении лейтенанта Иванова пошел по городку.
Люди и дома, как и весь городок Бугач, действительно, были типично «уездными», как говорили в старину.
На площади высился недействующий фонтан. В стороне от него находились две водопроводные колонки, под которыми образовалась большая лужа. Не все улицы были мощены. А заасфальтирована была только центральная улица и площадь перед горсоветом.
Скорее на границу, — уже на следующий день, подходя к штабу отряда, решил Радин и, показав пропуск часовому, поднялся к полковнику…
Через час он в сопровождении уже знакомого лейтенанта Иванова ехал в машине в село Моунсунд, куда уже позвонили из штаба.
Лейтенант Иванов, совсем еще юный пограничник, окончивший в прошлом году училище, был не по летам серьезным человеком. Может быть, именно потому, что он был еще юн, он держался солидно, отвечал только на вопросы Радина, учтиво молчал и много курил.
Быстрый газик вынес их из Бугача в начале девятого.
Дорога то вилась среди поля, то исчезала в лесу, пыльная, хорошо наезженная, с обязательными рытвинами и валунами по сторонам. А сбоку телеграфные столбы, чуть поодаль деревянные избушки, дома и снова гряды невысоких, обросших елями, скал.
— Вы бывали в Моунсунде? — спросил Радин.
— Бывал… раза четыре, очень красивая местность, — ответил лейтенант и замолчал.
— Это, товарищ писатель, такая местность, что вторую такую только поискать, — полуобернувшись к ним, сказал шофер-пограничник. — Красота, прямо скажу, редкая.
— Вот и поглядим на нее. Мне так много говорили о ней в отряде. А есть посты или деревня возле Моунсунда?
— Деревня того же названия, постов нет, потому что в стороне от границы. Имеется постоянная телефонная связь сельсовета с отрядом, — тоном доклада, стараясь басить, сообщил лейтенант.
Радина это развеселило. Ему был симпатичен юноша, которому мучительно хотелось быть старше своих лет.
— Там, товарищ писатель, молоко самое лучшее в этой местности, а еще форель, рыбка такая имеется, — уточнил шофер.
— Ознакомимся с красотами, осмотрим Моунсунд, не забудем, конечно, и форель, — улыбнулся Радин.
Скалы вплотную подступили к дороге. Величественная красота суровых, насупившихся утесов, в беспорядке взгромоздившихся над быстрой, сбегавшей со скал речкой, сменила яркую красоту леса.
Водопад, за ним другой, третий сверкали под лучами солнца. Еще не долетал шум бьющейся о камни воды, но сверкающие брызги и алмазная пыль создавали впечатление фейерверка.
— Можно подъехать поближе? — не сводя глаз с водопадов, спросил Радин.
— Стоит ли? Дальше будет краше, — сказал шофер.
Машина мчалась уже у подножья скал, по которым струились ручьи, взлетали каскады брызг, кружилась река и хвостом сказочной жар-птицы расцветилась жемчужная водная пыль, а шум от падающей воды уже бил в уши Радину. Газик, шурша каменьями, пробежал по берегу еще клубящейся, еще не успокоенной реки, и понесся по неглубокому ущелью.
— Вот она, — удовлетворенно проговорил шофер.
Даже серьезный лейтенант, забыв о солидности, сказал:
— Вот тут, если желаете, можно выйти и пойти пешком. Мы всегда так делаем.
— С радостью, — сказал Радин.
Они вышли из машины.
— Чудо, как красиво! — сказал Радин. Такай красоты он действительно еще не встречал нигде.
— Ущелье водопадов, так его называют все, а чуть подальше, там теплый минеральный источник, — шагая рядом, говорил лейтенант.
Ущелье было невелико, словно по замыслу гениального художника обе его стороны были как бы высечены из серого гранита, прорезанного изломанными линиями коричневого и красного цвета. А над ними росли, разрастаясь, бурые сосны на сером фоне утесов. Но не в них была красота этого удивительного места.