Прикосновение

Он лежал в темноте и не мог определить, сколько же прошло времени: пять минут или час? Радио за стеной умолкло. Город уснул. Руслан полежал еще некоторое время. Потом осторожно приподнялся на локоть, прислушался. Тишина. Руслан был убежден, что Зоя не спит, а в темноте вслушивается в шорохи и ждет его. Ждет, он был уверен в этом. Он спустил ноги на пол, осторожно, чтоб не шуметь, поднялся и на цыпочках направился к двери. Прежде чем приоткрыть ее, Руслан приник к ней: изнутри не было слышно ни звука. Сдерживая дыхание, он нащупал ручку, повернул ее. Дверь не открылась. Он нажал плечом. Дверь была заперта. Руслан осмелел — слегка постучал пальцем по двери — и опять в ответ молчание!..

Он долго ворочался в темноте и никак не мог уснуть. Ему мерещились какие-то лица, стук колес поезда, руки Зои, тянущиеся к нему, он гладил их ладонями, но не чувствовал их теплоту…

Проснулся Руслан от резких толчков. Открыв глаза, увидел склонившуюся над ним Зою. «Сама пришла!» — мелькнула в голове мысль, и он, ухватив ее за руки, потянул к себе. Она вырвалась. В предрассветной мгле ее Лицо казалось озабоченным.

— Очнись! Очнись! — кричала она. — Не слышишь?! — она бросилась к окну и распахнула его.

В комнату ворвался гром взрывов, следовавших один за другим.

— Знаешь, что это?! — в голосе Зои он услышал Страх.

В гостиную вбежала Елизавета Григорьевна — в халате, в домашних тапочках.

— Взорвался склад? — глядя на зарево над домами, высказал Руслан предположение.

— А что еще? Конечно, склад, — и бабушка, вспомнив ночное происшествие, засмеялась и кивнула на дверь, в которую Руслан пытался проникнуть: — Он подбирался к кладовке, рассчитывая, что ты там спишь, Зоя.

Где-то совсем близко ухнуло так, что дом дрогнул, со звоном вылетели стекла. Елизавета Григорьевна ахнула и отчаянно закричала:

— Вставай, князь! Скорее! Это война!!!

Новый страшный удар потряс дом и заглушил ее крик. Руслан лихорадочно натягивал брюки, когда очередной взрыв опрокинул его на спину и он увидел, как стена дома исчезла перед ним, рухнула вниз. Их взору открылся город, объятый пожарами, по улицам бежали люди.

— В бомбоубежище! Скорее! — потребовала Елизавета Григорьевна.

И они бросились из дома. Впереди — Елизавета Григорьевна, оглядывалась на них, подгоняла. Светлое платьице Зои мелькнуло перед Русланом.

На улице была уйма народа. Кто-то выбрасывал из окна вещи, а мальчишка лет двенадцати подбирал подушки, коврики, одеяла и складывал в кучу. Пробегая мимо, Елизавета Григорьевна схватила его за руку и потащила за собой, гневно крикнув кому-то:

— Брось барахло; Вероника! В убежище!

Вход был за углом. Люди устремились к убежищу со всех сторон. Крутые ступени не позволяли быстро спуститься. Руслан видел, как Елизавета Григорьевна с мальчиком исчезли в двери. И Зоя была совсем рядом у входа, когда стена дома, в подвале которого находилось убежище, пошатнулась и вдруг разом ухнула вниз, похоронив под собою людей. Он видел, как исчезала Зоя под обломками: сперва голова, странно запрокинувшись назад, потом туловище… Мгновенье спустя он бросился вперед, желая вытащить Зою из-под руин… И только солдаты, теснящие все еще рвущихся к убежищу людей, заставили его отступить и понять, что там, под обломками, ничего живого быть не может…

Где-то близко упала бомба. Толпа бросилась бежать прочь. И Руслан побежал за ними. Горели и рушились здания, кричали люди, ухали взрывы… А он бросался из стороны в сторону. Страх парализовал его волю, происходящее казалось нереальным. Казалось, что это сон и надо было только проснуться, чтоб все это исчезло.

Из-за машины вынырнула женщина и вцепилась в него.

— Стой, солдат! Стой! Здесь дети, понимаешь?! Их надо спасать! Им надо на вокзал! — и потащила его к кабине: — Садись за руль! — она втиснула его в кабину, сама вскочила на подножку, крикнула в кузов: — Держитесь, держитесь, ребятки, едем! Не подыматься! Не подыматься!

Дети поглядывали по сторонам и на все голоса отчаянно кричали одно и то же слово:

— Мама! Мама! Мама!

— Чего ждешь? — уставилась на Руслана женщина. — Не умеешь водить машину?! — Она ахнула и завопила: — Ты должен, должен отвезти нас на вокзал!!!

И он повез. Он все время просил женщину показывать, куда ехать.

— Вон, вон вокзал! — наконец обрадовано закричала женщина, но тут же осеклась.

Здание вокзала было объято пламенем. Слышались пулеметные очереди и частые винтовочные выстрелы. Волоча по земле винтовку, из-за угла к ним бросился раненый солдат. Морщась от боли, он закричал, кивая в сторону вокзала:

— Там десант. Скорее сматывайтесь отсюда!

Руслан развернул машину. Женщина охнула и поглядела на небо:

— Опять!

В предрассветной мгле виделись вражеские самолеты.

— Надо за город! — крикнула женщина и скомандовала: — Сейчас направо!

Они мчались, не останавливаясь. Бомбы рвались где-то позади. На улицах все больше встречалось солдат. Детвора ревела во весь голос.

— Ой, мне бы их целехонькими доставить!

Солнце уже изрядно припекало, когда машина выбралась из города на проселочную дорогу. Но напрасно они радовались, что вырвались в поле, напрасно женщина твердила, что, добравшись до какого-то поселка, они спасутся от бомб.

Над ними на восток прошли самолеты. На их боках отчетливо были видны зловещие огромные кресты. Один из самолетов пошел на снижение. Его тупоносое рыло стремительно приближалось к ним.

— Неужто не видят, что детишки? — ахнула женщина.

Самолет пролетел над их головами.

— Что они хотят? — испуганно закричала женщина.

Самолет развернулся и стал заходить сзади. Вот он навис над ними, но бомбу сбросил спустя секунду-другую, так, что она взорвалась метрах в ста впереди. Руслан остановил машину. Женщина запричитала:

— Зачем притормозил? Поехали! Поехали же!

Руслан вылез из кабины. Он понимал, что надо спрятаться, но куда? В лес? Он всего в ста метрах от дороги, но свернуть с шоссе не позволяла глубокая канава. Размышлять было некогда. Самолет в третий раз пошел на разворот. Руслан взобрался в кузов и услышал, как рядом будто кто-то энергично прорвал брезент, — это очередь прошила кабину, оставив ровной чередой в ней дырки…

Руслан свесился с кузова и сказал женщине:

— В лес! В лес надо бежать! — и тут заметил, что женщина как-то неестественно уронила голову на грудь. Плачущие дети хватали его за руки. Женщина была мертва.

Самолет вновь развернулся. Дети были так малы, что сами не могли слезть с машины, и Руслан стал лихорадочно вытаскивать их из кузова, крича:

— Бегите в лес! Все бегите! — а сам поглядывал на запад, откуда вот-вот должен был приблизиться самолет.

— Меня! Меня! — тянули к нему руки детишки.

Он подхватил девчушку, поставил ее на землю, и тут показался самолет…

— Бегите! Бегите к лесу! — закричал Руслан малышам, но они, плача, растерянно жались друг к другу…

— В лес! В лес!

Один из ребят, что был постарше, словно бы понял его приказ, сполз быстро по склону канавы и отчаянно стал карабкаться наверх по противоположной стороне.

И разом детишки, точно затеяв игру, кинулись за ним следом. Руслан, таща под мышками двух девчушек, последовал за ними, и в тот же миг от взрыва бомбы, точно угодившей в цель, грузовичок разнесло на части…

… Они пробирались по окраине леса. Руслан решил идти к поселку, о котором ему говорила погибшая женщина. Углубляться он страшился, боясь растерять в пути детишек. Впервые за годы своей жизни Руслан почувствовал, что от него, от его действий зависит чья-то судьба. И то, что он отвечал за жизнь несмышленышей, еще больше пугало его и заставляло быть начеку. По его расчетам до поселка было километров десять. Преодолеть их пешком можно часа за два. Но с детьми марш-броска — увы! — не совершишь! Уже в лесу он сосчитал их. Их было семнадцать: шестеро мальчиков и одиннадцать девочек. Старшему от силы стукнуло лет восемь.