Прикосновение

Переселенцы мучились от непогоды. Наступило время уборки картофеля, а дождь мешал работать. Страшно было представить, что произойдет с картофелем и кукурузой, если вдруг погода еще неделю-другую будет стоять дождливой. Умар был сам не свой, сердился из-за каждой мелочи, так что все в семье сторонились его, даже девятилетний Абхаз старался не попадаться на глаза отцу. Дождь бушевал за окном, и в семье Умара назревала гроза.

И именно в эту недобрую минуту в окно постучали, и, когда Сима отворила дверь, вошла насквозь промокшая Зина.

— Учительница! — ахнула детвора.

Абхаз, решив, что учительница пришла бранить его за прогул, спрятался за столб, подпиравший крышу.

Езетта же, наоборот, бросилась со всех ног к учительнице, помогла ей снять с головы мокрый пушистый платок…

— Что-нибудь случилось? — встревожилась Сима.

Руслан и Хаджумар, подражая отцу, стояли поодаль и молча и терпеливо ждали, когда гостья заговорит сама.

— Я пришла поговорить с вами о них, — кивнула Зина головой на Руслана и Хаджумара.

— О них? А что говорить о них? — прищурил в гневе глаза Умар: — У них все есть…

Учительница замахала руками, ужаснулась:

— Не при них же надо обсуждать…

Выпровоженные в другую комнату дети конечно же приникли к двери, чтоб узнать тайну.

— …Они способные, им следует учиться дальше, — горячилась Зина. — Мне их больше нечему учить, им надо ехать в Алагир или во Владикавказ, им в среднюю школу надо…

— Они окончили твою школу, — возразил отец. — Теперь я учитель. Настоящих земледельцев из них воспитаю.

— Что вы говорите? Им четырнадцати лет нет! — упрямо твердила Зина: — В город их надо, в город! Учиться!

— А где они в городе жить будут?.. — робко подала голос Сима. — Кто за ними ухаживать будет? Стирать одежду? Готовить еду?..

— А она об этом не подумала, — зло усмехнулся Умар.

— Раз у вас нет родных в Алагире, Ардоне и во Владикавказе… — Зина решительно замялась… — То можно… в Воронеж отправить. К моим родителям. Я им напишу, — она поежилась. — Правда, двоим места в доме не найти, но одного мои отец и мать примут, прокормят, устроят учиться…

Хаджумар и Руслан переглянулись. Вот чудо-то! Неужели кто-то из них и вправду поедет в далекий Воронеж?..

— Ты езжай, — толкнул локтем брата Руслан. — Тебе на командира учиться.

Хаджумар зажмурился от такого поворота событий. Он поедет в Россию! Он будет учиться на командира!.. Но отец рассудил по-своему:

— Странная ты, Зина, женщина. Легко смотришь на жизнь — легко рассуждаешь. Не подумав, решаешь серьезные вопросы. Да за что твои родители должны кормить-поить его, обстирывать? Или буржуи они?

— Ну что вы! — отмахнулась Зина. — Отец — учитель пения, мать — швея.

— Видишь? А ты им моего сына навязываешь… Несерьезно, несерьезно рассуждаешь…

…На следующий день Руслан и Хаджумар направлялись к мельнице. Братья передали дяде разговор учительницы и отца. На мельнице загрузили зерном чан над жерновами, с минуту следили за тем, как идет помол. Дядя взял щепотку муки, потер ее пальцами, задумчиво поглядел на Хаджумара и Руслана.

— Значит, возразил Умар? — спросил он и долго смотрел на ревущие воды реки, думал о зяте. Почему он недобрым стал? Почему людям в глаза не смотрит? Что на него так плохо влияет? Добро, добытое честным трудом, должно радовать человека, делать его счастливым… С Умаром все иначе… — Плохо, когда человек веру в людей теряет, — произнес Тотырбек и тотчас прикусил язык: нельзя дурно отзываться об отце при его сыновьях, дети всегда должны уважать своих родителей, иначе вырастут плохими людьми…

Глава десятая

На имя Тотырбека пришло письмо, в котором предлагалось направить на курсы трактористов одного из жителей Ногунала. Председатель был озадачен: трактора в селе нет, а тракторист зачем? Он позвонил в Алагир.

— В том-то и дело, что трактор у вас будет, — развеял его сомнения председатель райисполкома. — Собственно, он уже в пути в район. Так что отбирай из молодых ребят самого смекалистого и достойного. Назад возвратится на железном коне…

Тотырбек задумался. Кого же выбрать? Конечно, нужен смекалистый. Тотырбек не один раз перебрал в памяти сельчан и никак не мог ни на ком остановиться: один чересчур легкомыслен, другой совершенно не знает русского языка, третий обременен семейными заботами… Так ничего не решив, он вечером, по дороге домой, завернул на нихас, где коротали время пожилые переселенцы. Тотырбек поделился с ними радостной вестью.

— Трактор — это интересно, — насмешливо прищурился один из стариков. — Выходит, мы обскакали своих соседей. У них трактора нет, — а у нас будет.

— Будет, если найдется человек, который сумеет его сюда доставить, — озабоченно сказал Тотырбек.

— Где найти такого, кто оседлает трактор? — вздохнул старик.

— Искать не надо. Он есть. И единственный, — заявил старейший житель села и пошутил: — Если не считать меня самого.

— Ты бы смог, — согласился Тотырбек. — А кто еще?

Тотырбек терпеливо слушал их. Он прекрасно знал эту повадку старцев не прямиком идти к цели, а заинтриговать собеседников и только потом коротко бросить убедительное слово. Так случилось и на сей раз. После нескольких имен, произнесенных стариками, в ответ на каждое из которых следовало «нет», «не угадали» старейшего, наконец наступила минута, когда он, убедившись, что старики более никого не назовут, погладил ладонью бороду и со смешком произнес:

— Агубе.

Тотырбек недоуменно пожал плечами:

— Но он ведь Тотикоев.

— Ну и что? — рассердился старейший. — Что у него общего с Батырбеком? Фамилия? Он что, так и будет всю жизнь отвечать за нее? К трактору его фамилия не пристанет…

Старцы еще пытались возразить ему, а Тотырбек уже понял, что прав старейший: Агубе и есть тот человек, который нужен. Мудрый старец и в другом прав: ни в натуре, ни в характере, ни в помыслах Агубе ничего нет от его дядей, и живет он давно уже по новым законам. Свой он, свой!.. Тотырбек нахмурил брови: почему же он, председатель, так ни разу и не подумал об Агубе?

…Для Агубе и Зины это предложение было совершенно неожиданным. Его оно сперва обрадовало, потом радость сменилась озабоченностью, а затем наступила растерянность. В ночь перед выездом Агубе, разбудив Зину, сказал ей:

— У меня есть работа, дом, жена, сын — что мне еще нужно? Не поеду я.

Зина поправила одеяло, заговорила серьезно:

— Тебе еще много чего нужно! Трактор научиться водить нужно, грамоту познать нужно, науку… Трактор для тебя не просто железный конь. Это… это крылья твои, Агубе. — И, приподнявшись, решительно тряхнула косами: — Ты не поедешь — я поеду!.. Так и знай — поеду! — и обняла его. — Прошу тебя, Агубе, не позорь нас. Ты должен стать первым трактористом Ногунала, должен!..

— Да не смогу я, — простонал он.

— Сможешь! Сможешь, — стала уверять она. — Ты у меня умный! Ты у меня смелый и решительный! Ты все сможешь! Ты и меня научишь водить трактор. Да, да, и меня!

— Не женское это дело — трактор, — мягко обнял он ее.

— Таковы вы, мужчины: сам еще и трактора не видел, а уже объявляешь работу на нем чисто мужским делом.

…Чудовище приближалось, наводя страх на все живое. Лязг и грохот опережали его, вызвали переполох за колхозным забором и во дворах хадзаров. Лошади поводили ушами. Овцы сбились в кучу, каждая старалась втиснуться в середину. Петухи вытянули шеи, испуганно кукарекали, и куры, захлопав крыльями, со всех ног бросились в сараи и под бедарки и арбы. Исступленно залаяли собаки.

Старики, которых грохот и лязг застали на нихасе, настороженно прислушались и, как ни старались казаться равнодушными, не смогли скрыть охватившего их беспокойства.

— Неужели река что-то тащит? — вырвалось у одного из них.

— Против течения?! — поразился старейший.

— Значит не река, — удивился своей оплошности старец.

— Тогда что за шум?..