Страница 82 из 83
Именно такую позицию занимает Хэнсон Болдуин. Развивая свою «теорию», он утверждает. «Сила массы, численное превосходство фактически явились решающим фактором в борьбе Советского Союза против Германии во время второй мировой войны». Г-н Болдуин лил елей на души тех генералов и офицеров вермахта, которые, унеся ноги с полей советско-германских сражений, нашли себе приют и лучшие посты в рядах нынешнего бундесвера.
Политика настоящего складывается из оценок политики прошлого. Поэтому было небезынтересно посмотреть на то, как отмечалась на немецкой земле 25-я годовщина разгрома фашизма. В этот день в Берлине бесконечные процессии трудящихся Германской Демократической Республики во главе с руководителями Социалистической единой партии Германии и правительства ГДР плечом к плечу с ветеранами Советской Армии направились в Трептов-парк, чтобы воздать должное советскому воину-победителю. День разгрома гитлеровской Германии является в Германской Демократической Республике государственным праздником — Днем освобождения. И это не только официальный праздник — это праздник души немецкого народа, передовые силы которого смогли найти путь, который вывел из заколдованного круга ошибок прошлого, смогли свергнуть иго германских империалистов и построить новое государство, государство миролюбивых немцев.
По-иному относятся к этому дню в ФРГ Долгое время этот день вообще игнорировался официальными политиками Бонна. Когда же в 1970 году федеральный канцлер Вилли Брандт заявил о намерении сделать в этот день официальное заявление в бундестаге, поднялся невероятный шум со стороны реакционеров всех мастей. Это намерение канцлера было расценено чуть ли не как «капитуляция перед Востоком»! В своем заявлении канцлер говорил о «горьких реальностях», о фактических границах в Европе. Он упомянул о существовании Германской Демократической Республики и заявил о необходимости «установления равноправных отношений между обоими государствами в Германии». Итак, предпринималась попытка разобраться в том, что произошло, сделать выводы из уроков истории.
Этого, однако, нельзя было сказать о речи представителя основной партии западногерманской буржуазии и депутата от ХДС: вслед за канцлером Брандтом на трибуну поднялся барон Рихард фон Вайцзекер. Он без обиняков заявил;
— Господин президент, дамы и господа! 8 мая для нас не праздник!
Дальше Вайцзекер приступил к обычным антисоветским упражнениям. В частности, самый факт разгрома германского фашизма, этот великий подвиг советского народа, стоивший ему миллионов человеческих жизней, барон расценил, как «вторжение на поле европейских развалин, оставленных Гитлером». Впрочем, в этой формулировке Вайцзекер был далеко не оригинален: уже до него Франц Иозеф Птраус объявил победоносный освободительный поход советских войск против фашизма «исторической катастрофой нашего века» и «уничтожением Европы»[400]. Да, траур Штрауса можно понять; ведь разгром фашизма — это действительно была катастрофа для международного антикоммунизма, и в том числе катастрофа для реакционных сил Европы. Зато сама Европа была спасена советским народом от порабощения и гибели.
«Повторения пройденного» не будет
Когда размышляешь о причинах, помешавших Эдвину Двингеру 4 августа 1941 года очутиться в Москве, думаешь не только о Двингере и его бывших и нынешних покровителях. Этот день в августе 1941 года не наступил, ибо к тому вела объективная закономерность исторического развития. Зато в августе 1945 года наступил другой день — день подписания Потсдамского соглашения. Руководители трех великих держав по воле своих народов подписали документ эпохального значения: это был своеобразный международный вердикт, вынесенный фашизму и подведший итоги второй мировой войны.
Можно считать, что Потсдамское соглашение, представляя собой международно-правовое выражение победы над фашизмом, явилось датой отсчета послевоенного времени. И сегодня оно продолжает сохранять свою значимость. Если 1945 год явился историческим уроком, то не менее важным уроком оказался и период развития на немецкой земле, наступивший после войны. Он показал, куда ведет путь игнорирования безусловных итогов второй мировой войны и поражения нацизма. Только в этом свете можно понять глубокий смысл действия тех социальных и политических сил, которые сделали ревизию итогов войны своей доктриной. При этом шла речь не только о ревизии границ — даже не столько о ней! За этим вызывающим лозунгом скрывалось нечто большее: попытка перечеркнуть все политические итоги войны.
Время обнажает корни событий. Но этот процесс не совершается автоматически. Классовые силы, обреченные на гибель, не уступают добровольно своего места — особенно если речь идет о таком опытном классе, как буржуазия ХХ века.
В свое время Ялмар Шахт в Нюрнберге требовал, чтобы за помощь Гитлеру судили не только немецких промышленников, но и их американских коллег. Как видно, умудренный опытом и годами банкир предвидел тот день, когда совершится Сонгми — чудовищный плод деяний американского военно-промышленного комплекса, недалеко ушедший от деяний третьего рейха, обозначенных именами Лидице, Саласпилса и Орадура. Антикоммунизм логически ведет к преступлениям против человечности, и тот, кому не было достаточно урока 40х годов, мог его получить из опыта американской агрессии в Корее и Вьетнаме или израильской агрессии на Ближнем Востоке.
Мы знаем, что Североатлантический блок с момента своего создания в 1949 году стал пунктом концентрации сил международного антикоммунизма. Вокруг НАТО сейчас сосредоточены все заботы империалистических политиков, которые считают своим высшим достижением, что им удалось создать антисоветский блок 16 стран и превратить его в значительную военную силу на европейском континенте. Но шансов на успех агрессивных замыслов у атлантических стратегов не больше, чем у авторов плана «Барбаросса».
Исторические реминисценции? Конечно, они неизбежны. Это — не прихоть автора, а естественный результат действия аналогичных социальных сил. Как писал один из лидеров XДC Ойген Герстенмайер, «мы должны держаться за свою историю, будь это удобно или не удобно». Действительно, международная реакция крепко держится за свою историю. Более того, она привязана к ней, поскольку неспособна делать выводы из собственных поражений.
Западный мир часто удивляется «советскому чуду», совершившемуся на полях сражений Великой Отечественной войны. Но как ни привлекательна эта формула, она уводит в сторону от подлинного смысла событий. Не чудо, а строгая историческая закономерность привела Советский Союз к победе — и та же закономерность определила гибель гитлеровского режима.
Нет, не случайные ошибки и просчеты определили крах операции «Барбаросса». Закономерности антикоммунистического мышления вели германский генералитет и нацистское руководство в ловушку, которую они поставили себе сами. Авторы «Барбароссы» не скрывали своего намерения ликвидировать первое в мире социалистическое государство. Но именно это намерение и предопределило крах нацистского планирования.
«Вооруженное противоборство сторон в Великой Отечественной войне, — отмечают авторы «Истории Коммунистической партии Советского Союза», — представляло собой борьбу двух противоположных социальных систем и носило ярко выраженный классовый характер. В Великой Отечественной войне решался вопрос о существовании первого в мире социалистического государства, о развитии мирового социализма. От исхода этой схватки зависели судьбы многих народов и стран: идти им по пути социального прогресса или быть на долгое время порабощенными, отброшенными назад, к средневековью, к мрачным временам мракобесия и тирании. Классовый характер борьбы обусловил ее небывалую остроту, решительность и бескомпромиссность.
Такую войну могла выиграть только сторона, обладавшая коренными, внутренне присущими ее общественной системе преимуществами. Победа или поражение в войне, учит марксизм-ленинизм, в конечном итоге закономерны. Случайные, временные преимущества, влияя лишь на ход отдельных сражений, кампаний или этапы войны, не в состоянии предрешить ее окончательный результат. Об этом свидетельствует вся история человечества. Правоту марксистско-ленинской теории подтвердила и Великая Отечественная война — важнейшая составная часть второй мировой войны.
400
F. J. Strauβ, Herausforderung und Antwort, Stuttgart, 1969, S. 27.