Страница 75 из 83
— Какое лицемерие! Теперь он его не хочет знать! Арестованный по указанию Гитлера адъютант Гесса Пинч был доставлен в гестапо в Берлин. В гестапо от Пинча потребовали сделать заявление, что в дни, предшествовавшие полету Гесса, он заметил у своего шефа признаки психического расстройства. После того как Пинч дал в гестапо подписку о том, что он сохранит в тайне все факты, связанные с полетом Гесса в Англию, он был освобожден по приказу Гитлера, как ему сказали в гестапо. Однако тут же после освобождения Пинч, который имел чин генерала, был разжалован в солдаты и послан на фронт в штрафную роту. Очевидно, таким путем имелось в виду избавиться от свидетеля по столь щекотливому делу. Но Пинч продолжал здравствовать, и Гитлер в декабре 1944 года соблаговолил произвести его из солдат в лейтенанты.
Жена Гесса арестована не была, а осталась в своем поместье, и Гитлер приказал выплачивать ей значительную сумму денег. Она поддерживала переписку с находившимся в Англии супругом. Письма передавались через Мартина Бормана».
Итак, события предстают перед нами в весьма определенном виде: никакого взрыва бешенства, а явная озабоченность, вплоть до фразы о Гамильтоне, которая говорит о прекрасной осведомленности Гитлера обо всех обстоятельствах полета Гесса. И то, что дело было именно так, подтвердил не кто иной, как упоминавшийся в воспоминаниях Гюнше личный адъютант Гесса оберфюрер СА КарлГейнц Пинч. Пинч также был в советском плену и независимо от Гюнше сообщил обстоятельства исчезновения Гесса. Как и Гюнше, Пинч полностью опровергает версию о психическом расстройстве Гесса. Более того: его показания свидетельствуют о том, что действия Гесса были частью большой военно-политической акции, задуманной Гитлером и его непосредственным окружением накануне нападения на СССР[364].
Оказывается, впервые Пинч узнал о подоплеке намерений Гесса еще в январе 1941 года, когда Гесс предпринял первую попытку вылететь в лагерь противника (она оказалась неудачной). После этого Гесс — в ответ на недоуменные вопросы Пинча — дал достаточно откровенные разъяснения своему адъютанту. Он сказал:
— Это верно, что Гитлер не знал о моей сегодняшней попытке совершить полет. Однако его самое неотложное и самое существенное пожелание состоит в том, чтобы как можно скорее заключить мир с Англией.
Когда Пинч снова спросил, действительно ли Гитлер ничего не знал о полете, Гесс заявил:
— Я попытаюсь вам все объяснить. Я один из самых давних членов нацистской партии, и в книге «Майн кампф» содержится много моих идей. Я уверен, что понимаю мысли фюрера лучше, чем кто-нибудь другой из его окружения. Это станет очевидно, если учесть, что мы провели вместе лет двадцать, а может быть и больше. Если кто-либо и знает, чего хочет Гитлер, так это только я. Гитлер хочет увидеть перед собой сильную Англию. Он хочет мира с Англией. Вот почему он не вторгся в Англию после Дюнкерка. Мы могли бы сделать это легко, вы сами об этом знаете. С тех пор мы вели с ними переговоры. Наш главный враг теперь не на Западе, а на Востоке. Вот чем заняты мысли фюрера!
— Вы имеете в виду Россию? — спросил достаточно догадливый Пинч.
Гесс ответил:
— Я имею в виду Россию...
А затем добавил:
— Именно поэтому фюрер хочет предложить англичанам изменить ход событий и объединиться — разумеется, объединиться против России...
Сообщение Пинча достаточно красноречиво. Оно свидетельствует, что замысел Гесса вытекал из тех самых военно-политических — точнее, антикоммунистических соображений, которые вдохновляли Гитлера в 1938 — 1940 годах. Как видно, Гессу было поручено предпринять последнюю попытку создания единой общеевропейской коалиции. Другое дело, что в своем авантюризме ни Гитлер, ни сам Гесс не могли понять, насколько несбыточна такая комбинация. Как всегда у них отсутствовало чувство реального. Но разве это могло их остановить?
Как же Гесс выполнил свою задачу? Из предыдущего повествования мы знаем, что еще в 1940 году профессор Хаусхофер занялся установлением контактов в Англии, — это подтверждено документами. Впрочем, об этом рассказывает в своих записках и Гюнше. По его словам, «в конце января 1941 года Гесс доверительно рассказал Пинчу, что он по решению Гитлера намерен лететь в Англию, чтобы довести до конца переговоры, начатые в августе 1940 года. Со слов Гесса Пинчу было известно, что в августе 1940 года по инициативе герцога Бедфордского и других английских влиятельных политиков в Женеве состоялась встреча английских уполномоченных с немецким профессором Альбрехтом Хаусхофером, посланным Гессом в Женеву для предварительных переговоров с англичанами. Во время этих контактов немецкой стороне дали понять, что Англия готова начать мирные переговоры с Германией. Предварительным условием англичане выставили расторжение пакта о ненападении, заключенного в 1939 году между Германией и Советской Россией. Гесс сказал Пинчу, что Гитлер и он согласны были выполнить это условие англичан, но Гитлер хотел отложить начало конкретных переговоров с Англией до занятия Балкан. Смысл разговора Гесса с Пинчем сводился к тому, что политика Германии в то время была направлена на подготовку войны против Советской России».
Это сообщение, сделанное Гюнше в своих записках (они, как мы знаем, писались в плену), удивительным образом совпадает с документами, которые были опубликованы в послевоенное время в Англии и ФРГ, но не были известны Гюнше. Документы эти показывают, что профессор Хаусхофер предпринял зондажи через известного нам швейцарского политика Карла Буркхардта, имевшего хорошие связи в Лондоне. Буркхардт исполнил просьбу Хаусхофера и сообщил в апреле 1941 года о следующих условиях, которые в определенных английских кругах считались возможными для «компромисса»:
Англия объявит «номинальными» свои интересы в Восточной Европе (кроме Греции);
Англия будет считать нужным «восстановление системы государств» в Западной Европе;
колониальный вопрос может быть решен в плане возврата старых немецких колоний[365].
Хаусхофер доложил об этих условиях Гессу и Гитлеру, а затем 28 апреля 1941 года сям встретился с Буркхардтом в Женеве, 3 мая Гесс имел последнюю беседу с Гитлером. Итак, приготовления были не столь малыми, как это сейчас пытаются изобразить...
Гесс очутился в Англии вечером 10 мая. И добрался он туда не без осложнений: он не смог приземлиться и выпрыгнул с парашютом, повредив ногу. 11 мая утром к нему доставили герцога Гамильтона, которому он изложил в самых общих чертах смысл своей миссии и которого попросил послать телеграмму в Цюрих по условному адресу. Вслед за этим Гесса посетил бывший советник английского посольства в Берлине сэр Айвон Киркпатрик, который удостоверил личность Гесса и услышал от него более подробные «комментарии» к полету, включая предложение об англо-германском соглашении на базе раздела мировых сфер влияния. Киркпатрик имел три беседы с Гессом — 13, 14 и 15 мая. Казалось бы, англичанам стало все ясно, включая заявление Гесса о том, что «Германия намерена предъявить России определенные требования, которые должны быть удовлетворены либо путем переговоров, либо в результате войны». Именно так доложил своему правительству о беседе с Гессом Киркпатрик.
Что же, однако, произошло? Если исходить из логики военной ситуации (Англия и Германия находились во вражеских политических и военных лагерях, причем Англия в те дни уже знала, что война вскоре будет расширена за счет нападения на СССР), то, конечно, притязания Гесса должны были быть немедленно отвергнуты, а он сам подлежал заключению в лагерь для военнопленных. Какой, действительно, мог быть разговор с соучастником всех самых кровавых преступлений гитлеровской клики, соавтором злодейских нацистских планов? Но мы, к сожалению, уже знаем, что в некоторых случаях буржуазные политики забывают о логике. Они забыли о ней в Мюнхене, забыли в сентябре 1939 года, в мае 1940 года. И вот шел май 1941 года...
364
J. Lеаsоr, Uninvited Envoy, London, 1962, р. 68.
365
DBFP, vol. XI, р. 109.