Страница 14 из 83
Вот как оценивал смысл западной позиции посол СССР во Франции Я. Суриц в одной из телеграмм, направленных в Москву:
«Переговорщики, жульничая с вами, одновременно обманывают и общественное мнение своих собственных стран, которое в своем огромном большинстве (по крайней мере здесь, во Франции) с нетерпением ожидает скорейшего заключения эффективного соглашения с нами. Обман ведется главным образом по линии искажения нашей позиции, все время изображаемой как нарастание с нашей стороны все новых и новых требований и заведомо неверного освещения существа наших требований и действительного характера разногласий...
Трехмесячная капитель с переговорами уже с достаточной ясностью вскрыла, что наши партнеры не хотят настоящего соглашения с нами, но, боясь своего общественного мнения, будут скрывать это и продолжать прятаться за „тайну переговоров"»[75].
В свою очередь, оценивая ход тройственных переговоров, народный комиссар иностранных дел СССР писал 8 мая 1939 года советским полпредам во Франции и Англии: «...Англичане и французы требуют от нас односторонней и даровой помощи, не берясь оказывать нам эквивалентную помощь»[76].
Тогда советские дипломаты во многом могли только строить предположения. Теперь мы знаем, насколько они были правы. В 1970 году историки и публицисты получили своеобразный и совершенно неожиданный подарок от учреждения, которое меньше всего привыкло преподносить таковые, — от английского министерства иностранных дел. Форин оффис — одно из самых скупых на слова и декларации дипломатических ведомств мира. Оно не спешит говорить и подавно не спешит раскрывать свои архивы. Однако в Англии действует закон 1967 года, согласно которому публикация важных государственных и дипломатических документов разрешается по прошествии срока давности в 30 лет. Это не означает, что публикуются все документы, однако кое-что появляется на свет. Итак, 1 января 1970 года подошел срок для публикации документов периода 1939 года.
О чем же говорят эти документы? Вот несколько выдержек:
«27 марта 1939 года. На заседании внешнеполитического комитета кабинета министров Галифакс заявляет: «Если бы нам пришлось сделать выбор между Польшей и Советской Россией, то, пожалуй, ясно, что предпочтение следовало бы отдать Польше...»
29 марта. Чемберлен призывает всех английских министров «воздерживаться от личных выпадов против г-на Гитлера и г-на Муссолини...»
31 марта. Чемберлен информирует кабинет, что, по мнению побывавшего в Москве министра внешней торговли Хадсона, «Россия почти или совсем не сможет оказать помощи». Чемберлен заявляет, что он «относится с крайним недоверием к России и не верит в то, что мы должны заручиться активной и постоянной поддержкой этой страны...»
25 апреля. Министр обороны лорд Четфильд: «Россию в военном отношении можно считать лишь державой среднего разряда...»
12 июня. Майский предлагает, чтобы Галифакс поехал для переговоров в Москву. Галифакс отказывается. Со своей стороны английское правительство продолжает настаивать на заключении с Советским Союзом сделки одностороннего характера, в соответствии с которой Англия могла бы требовать от России помощи, а Россия не могла бы требовать помощи от Англии...
20 июля. Английский дипломат Стрэнг, отправившись в Москву, сообщает в Лондон: «Их [русских. — Л. Б.] недоверие и подозрительность к нам в ходе переговоров не уменьшились, и я не думаю, чтобы возросло их уважение к нам. Тот факт, что мы создаем одну трудность за другой по вопросам, которые кажутся им маловажными, порождает у них впечатление, что мы, может быть, не особенно стремимся к соглашению»[77].
Так складывались «дипломатические рубежи» переговоров, и главный смысл дипломатических позиций участвующих сторон сводился к следующему: «Линия Советского правительства, разработанная Политбюро ЦK, на всем протяжении переговоров оставалась твердой и последовательной: Советский Союз добивался создания мощного заградительного вала, который преградил бы фашистским агрессорам дорогу к войне. Фундаментом для этого мог стать договор о взаимной помощи, основанной на равенстве обязательств, эффективности принимаемых мер и пресечении агрессии в любом районе Европы. Это было продолжением в новых условиях незыблемой линии советской внешней политики на обеспечение коллективной безопасности...
В противоположность Советскому Союзу правительства Англии и Франции стремились не к пресечению гитлеровской агрессии, а к тому, чтобы она осуществилась в желательном для них направлении, то есть против (.ССР В каждом из предложенных ими вариантов соглашения сквозило одно: желание подставить Советский Союз и соседние с ним государства Восточной Европы под удар Германии, не связывать себя определенными обязательствами в отношении СССР, но обеспечить себе его поддержку на тот случай, если Германия двинется все же не на восток, а на запад. Несмотря на то, что нападение Германии на СССР могло произойти через территорию прибалтийских стран, Англия и Франция упорно не желали распространять на них обязательства по оказанию помощи против немецко-фашистской агрессии. В то же время они попустительствовали сближению этих государств с Германией. В период англо-франко-советских переговоров были подписаны договоры между Германией и Эстонией, Германией и Латвией. Правящие круги Англии и Франции поощряли безрассудную политику буржуазного правительства Польши, которое отвергало все предложения о советской помощи в случае агрессии»[78].
Как видим, обстановка для СССР была очень сложной. Тем весомее выглядят сегодня те настойчивые усилия, которые наша страна прилагала, чтобы все-таки преодолеть преграды, воздвигаемые реакционерами всех мастей. Так, учитывая обострение международной обстановки, Советское правительство предложило Англии и Франции начать военные переговоры — то есть не дожидаться решения всех политических проблем, а начать подготовку совместных мер для отражения агрессии, которая уже нависала над Европой и в первую очередь над Польшей. Это предложение было сделано 23 июля 1939 года.
Чтобы сделать наглядным все своеобразие политической ситуации того периода, я хочу обратиться лишь к одному — вполне конкретному — эпизоду острой дипломатической борьбы — к военным переговорам между СССР, Англией и Францией, происходившим в августе 1939 года. Это лишь один эпизод, один этап. Но в нем, как мы увидим, отразилось все напряжение тех памятных дней.
Выше отмечались главные этапы упорной борьбы советской дипломатии за коллективную безопасность, против гитлеровской агрессии. Теперь, после 23 июля — дня, когда СССР предложил начать военные переговоры с целью организации отпора агрессору, — Англия и Франция были вынуждены согласиться на советское предложение. Советскую военную миссию возглавил К. Е. Ворошилов, английскую — адмирал Дракс, французскую — генерал Думенк.
Переговоры начались 12 августа 1939 года в Москве. Мы предпримем их «историческую реконструкцию» — благо протоколы находятся в нашем распоряжении[79]. Но знать протоколы — этого еще мало. Дипломатические, переговоры в известной мере можно уподобить встречному бою. Они развертываются, как правило, неожиданно, поскольку ни один из сражающихся не знает, какие силы и на каком направлении введет другой участник боя. Но когда мы «реконструируем» бой, то можем сказать: силы были таковы, замыслы сторон — таковы. Поэтому к публикации протокола я добавляю специфические средства «исторической реконструкции»: свидетельства очевидцев и документы, определившие позиции сторон. Причем это документы, которые тогда, в 1939 году, были неизвестны.
Посмотрим, что получится. Итак, будем двигаться от одного дня к другому. Дней было семь.
75
Там же, стр. 496 — 497.
76
Там же, стр. 383.
77
«Таймс», 2 января 1971 года.
78
«История Коммунистической партии Советского Союза», т. V, кн. 1, стр. 70 — 71.
79
«СССР в борьбе за мир... стр. 543 и сл.