Голые факты

— Но, дарлинг, пока мы тянули резину, цены на товары первой необходимости выросли на тридцать процентов.

— Ну хорошо, пусть два миллиона деньгами, мой песик!

— Надо еще накинуть, хозяйка! Ты пойми, моя курочка, ведь сейчас инфляция! Сама понимаешь, кризис! Все дорожает! Прямо не знаю... Не продешевить бы...

— Три миллиона!

— Э-эх, где наша не пропадала!

Возлюбленные ударили по рукам.

Накануне свадьбы добропорядочный жених повез свою нареченную знакомиться с родителями. Он, конечно, предупредил их, что везет не Софи Лорен и не Джину Лоллобриджиду.

— Но она волочит ногу! — тихонько заскулила миссис Вильсон.

— У нее один глаз стеклянный! — прошептал мистер Вильсон.

— Вы можете говорить громко, — успокоил родителей Майкл, — без слухового аппарата она все равно ничего не слышит.

А был ли Тхиеу?

На протяжении всех долгих, тяжелейших лет, когда вьетнамский народ вел героическую борьбу за победу и независимость своей родины, крокодильцы оружием сатиры оказывали ему посильную помощь — в десятках фельетонов и карикатур высмеивали американских агрессоров и их южновьетнамских прихвостней. На историческую победу вьетнамского народа «Крокодил» откликнулся фельетоном Татьяны Шабашовой, которая сатирическим пером подвела итоги правления американской марионетки — южновьетнамского диктатора Тхиеу.

У бывшего президента Южного Вьетнама Нгуен Ван Тхиеу много родни. И, естественно, она сильно переживала смещение члена своей семьи с высокого президентского стула.

— Допрыгался! — сокрушенно тряс бороденкой старый, почтенный дядя.

Он понуро сидел с трубочкой на крылечке «Дворца независимости» — резиденции президента — и думал о превратностях судьбы. Еще вчера он был дядей президента. Сегодня он просто дядя.

Десять лет пролетело с того дня, когда его племяш, его любимец Нгуенчик, стал главой военной хунты. В июне 1965 года газета «Нью-Йорк таймс» писала: «По мнению американских официальных лиц, Тхиеу — наилучший кандидат на пост главы южновьетнамского правительства». Потом главу военной хунты красиво переименовали в «президента». Ах, как в те дни радовался дядя! Как он восхищался президентом США Джонсоном! Ведь это он выдвинул Нгуена. А директор ЦРУ Ричард Хелмс? Он просто души в Нгуене не чаял!

За что же теперь?..

Дядя поежился. Из дворца дуло, хлопали двери. Какая-то чернь с бесцеремонным шумом выносила вещички уволенного президента.

— А ну, дед, па-асторони-ись! — задиристо покрикивали грузчики, швыряя в грузовики президентский скарб. Скарбик был, надо думать, не из дешевых, ибо метавшаяся из дворца к грузовикам супруга президента сопровождала каждый ящик громкими возгласами: «Осторожно! Осторожно! Не кантовать, олухи!»

Эти крики, шум и беготня угнетали немолодую, незамужнюю тетю по материнской линии, наблюдавшую за погрузкой. Бледная, унылая тетя Мияу и в хорошие-то времена вечно чуяла недоброе, а сейчас, когда худшие ее опасения оправдались, совсем отчаялась. Говорили, что грустное, постное выражение лица и щуплую фигурку Тхиеу унаследовал от нее.

— Не слушал тетю! — желчно скулила она. — А ведь я говорила, предупреждала. Нет, я не переживу, если этот ферт, этот паук Чан Ван Хыонг сядет на место нашего Нгуена! Что он, умнее его?!

— Мияу, Мияу! Ты же умная женщина! Не завидуй. Все эти хыонги на минуту. Я видел, как он бегал по улицам и вербовал себе министров. Он хватал их за фалды, сулил всевозможные блага, а те на бегу отбивались от него. Они спешили на самолеты! Нет, здесь — всё. Всё рухнуло!

— Я это предвидела! Вы все радовались, что американцы потратили на нас полтораста миллиардов долларов, а я уже тогда говорила, что все это пойдет прахом!

— Мияу! — взмолился дядя. — Прошу тебя, не лезь в политику! Ну, что ты могла предвидеть? Американцы отвалили нам столько напалма, что можно было сжечь весь Вьетнам, а что получилось? Пшик! А какую технику нам поставляли! «Электронные носы», которые моментально улавливали приближение партизан. Бедный наш Нгуен, как уповал он на эти носы!

— Уповал! — нервно захохотала тетя. — Уповал на какие-то носы! С ума сойти можно! Я знала, чем все кончится, так и вышло! Все остались с носами — и Пентагон и Нгуен!

— Куаену Нгуену надо было соображать! — выпалила над дядиным ухом распухшая от слез кузина экс-президента. Отставка Тхиеу расстроила ее планы на брак: жених заявил, что не желает, чтобы в его семье пахло политическим трупом. — Как он мог верить этим лживым пентагоновцам, удивляюсь!

— А когда он подарил тебе тысячи гектаров плодороднейшей земли, ты не удивлялась?! — вскипел дядя, пиная ногой чемодан, который она тащила к машине. — Да! Нгуен грабил казну! Он расхищал фонды торговых компаний! Спекулировал наркотиками! Но денежки текли и в твои карманы! Вертихвостка! Трепанга!

— Прекратите! — вклинилась трясущаяся от волнения тетя. — Нашли время!

— Вам всем перепало больше, чем мне! — задохнулась от гнева кузина, пиная ногой дядю. — Братцам Кхиеу и Хиеу он презентовал миллионы долларов! Себе и своей дражайшей он отложил про черный денек ше... ше... шестнадцать тонн золота! — Рыдания помешали ей говорить. Сквозь всхлипы и сморкания прорывались отдельные звуки: «Ку... ку... кузен... Де... девяносто ми... ми... миллионов... пи... пи... пиастров»

Непосвященный бы ничего не понял. Но дядя понял. Нгуен действительно купил на государственные средства для своей жены Нгуен Тхи Май Ан виллу за девяносто восемь миллионов пиастров и дом для сына Нгуен Куанг Лона за сорок миллионов пиастров. Дядя хотел было возразить, что и кузина проживала не а хибаре, но та лежала в обмороке, и тетя давала ей нюхать корень женьшеня.

Дядя огляделся. Суматоха у «Дворца независимости» переросла в панику. Машины с воем срывались с места, увозя на аэродром очередную партию вещей и членов убегающей президентской семьи.

Дядя тоже затрусил к черному «кадиллаку» и, втиснувшись внутрь, притулился между узлами и саквояжами. Через несколько часов он будет на Гавайских островах, в Швейцарии, у черта на рогах, только не во Вьетнаме. Хватит с него сайгонского режима! Его согревала мысль о том, что ему зарезервировано место в клозете президентского «боинга-747».

И в ту минуту, когда дядя бросал последний взгляд на «Дворец независимости», двери дворца со скрипом распахнулись и оттуда выволокли любимую вазу бывшего президента. Четверо грузчиков, натужно крича «Р-раз-два, в-взяли!», пытались взгромоздить махину на грузовик. На эмалевых боках, среди завитков и драконов ослепительно сияли на солнце золотые слова: «ДОРОГОМУ, НЕЗАМЕНИМОМУ Н. В. ТХИЕУ ОТ ВЕРНОГО ПЕНТАГОНА. ЛЮБИ МЕНЯ, КАК Я ТЕБЯ!»

— Дедуся, а это правда, что нас везут на свалку истории? — весела прощебетал оказавшийся на дядиных коленях малолетний отпрыск.

— Не болтай глупости! — вяло сказал дядя и неуверенно шлепнул несмышленыша.