Страница 10 из 14
И только главный королевский советник, по имени Слыш, не обращая ни на кого внимания, ходил в глубоких черных калошах на толстенной подошве.
Слыш всегда говорил шепотом, но зато слышал все, что говорится в любой комнате дворца. Он слышал даже, о чем шепчутся поварята на кухне.
Придворных приводил в ужас один вид его черных калош, но король Фонтаниус 1 очень любил своего главного советника.
Больше всего воды было на полу в тронном зале.
Вода омывала ножки массивного королевского трона. Сдвинуть его с места не могли и двадцать силачей.
На спинке трона сверкал королевский герб — золотое ведро и надпись: «Вода принадлежит королю».
Перед троном стояла огромная мраморная чаша.
И предстаете себе только: она была по края наполнена чистейшей прозрачной водой.
В этой чаше важно плавали золотые рыбы с красными выпученными глазами и хвостами, похожими на балетные юбочки.
Придворные часами толпились около чаши, с изумлением рассматривая их. Ведь рыбы в этом королевстве были самой большой редкостью.
Король Фонтаниус 1 имел вид поистине королевский.
Он давно уже перестал расти вверх, но продолжал расти в ширину. Живот у него сползал на колени, а щеки и подбородок съезжали на грудь.
— Увы! Наш король слишком много пьет; — озабоченно качали головами придворные врачи, угощая друг друга новейшими таблетками от простуды.
Стоит мне только подумать, что мои подданные хотят пить, как от жалости меня начинает мучить ужасная жажда! — вздыхал король. — Я пью так много, потому что я слишком добрый.
Советники короля, министры и придворные страдали той же болезнью. Ежедневно они опустошали такое количество кубков и бокалов воды, что с трудом переставляли ноги.
Только главный советник Слыш, тот самый, который ходил в черных калошах, пил воду наперстками и был худ, как щепка.
В этот вечер во дворце все были как-то особенно взволнованы.
Придворные, забыв о мокрых ногах, собирались кучками и перешептывались.
— Вы не знаете, когда он явится во дворец?
— Ровно в десять.
— Я слышал, он приехал на трех верблюдах.
— Подумаешь, слышал! Я их видел, вот как вас вижу. Три белых, белых как снег, верблюда.
— Но почему на верблюдах?
— Очень разумно. Чему вы удивляетесь? Ведь верблюды могут не пить по несколько недель.
— Но почему на белых?
— Слуги у него с ног до головы закутаны в белые покрывала.
— А он богат, этот путешественник?
— Говорят, несметные богатства!
— Он остановился в самой дорогой гостинице!
— Я сам видел: огромные белые сундуки.
— Но почему все белое?
— А почему бы не быть всему белому?
В разгар этих споров дворцовые часы, подумав, пробили девять раз.
Это были самые умные и самые грустные часы на свете.
Их сделал Великий Часовщик. Он работал над ними много лет.
Когда король увидел эти часы, они ему так понравились, что он тут же попросил Великого Часовщика подарить ему эту безделицу.
Эти часы никогда не отставали и никогда не спешили.
Но всякий раз, перед тем как начать бить, они на мгновение задумывались.
Чтобы предохранить их от сырости, часы накрыли большим стеклянным колпаком.
С первым ударом часов все придворные повернули головы к высоким дверям. А с девятым ударом двери распахнулись, и в зал вошел знатный путешественник.
Он так низко поклонился королю, что перья его шляпы проехались по мокрому полу.
Синий кафтан, сшитый из невиданно тонкого сукна, сидел на нем просто великолепно. Сверкали бриллианты на пальцах.
Все невольно залюбовались его нежно-розовыми щеками. Впрочем, это никого особенно не удивило. Конечно, у кого же, как не у путешественников, должны быть розовые щеки? Ведь путешественники больше всех остальных людей бывают на свежем воздухе.
— В каких странах вы побывали? — поинтересовался король.
— О, в самых разных! — Голос у путешественника был очень приятный. — Можно сказать, я облетел весь мир. Но нигде, нигде я не видел ничего подобного! Эти мокрые полы, ступени… Лужи повсюду! Нет, это бесподобно! Я — восхищен!
Было видно, что путешественник говорит все это совершенно искренне, от чистого сердца.
Король торжественно надел золотые калоши и сам провел своего гостя по всему дворцу.
Главный советник Слыш шел за ними и сверлил спину путешественника острым и подозрительным взглядом.
Путешественник оказался человеком на редкость любознательным.
Беззвучно скользя по мокрому полу в своих зеленых башмаках, он заглядывал во все углы, за занавески, рассматривал каждый вбитый в стену гвоздь, узоры на стенах и дверные ручки.
Он стонал и вскрикивал от восхищения, но постепенно вид у него становился какой-то беспокойный и даже несколько растерянный. Наконец, он почти с отчаянием стал заглядывать под стулья и кресла. Казалось, он что-то ищет. Некоторые придворные даже подумали, не потерял ли знатный путешественник одно из своих колец с крупным бриллиантом.
Наконец все вернулись в главный зал. Король снова уселся на трон и хлопнул в ладоши.
Вошли слуги с золотыми подносами. На подносах стояли бокалы с водой.
— Вода с сиропом! Не желаете ли?
— Вода с лимоном!
— Вода с солью, новый оригинальный напиток!
— Вода со льдом!
Льдинки поскрипывали в бокалах.
Придворные осушали один бокал за другим и время от времени выходили в сад полюбоваться луной.
Слуги с подносами, низко кланялись, обступили знатного путешественника.
Но он только скучным взглядом посмотрел на бокалы.
Плавным шагом он подошел к мраморной чаше, наклонился и припал ртом прямо к воде.
Щеки его раздулись и несколько побледнели.
В зале стало удивительно тихо.
Знатный путешественник с шумом втягивал в себя воду и изредка переводил дух. Воды в мраморной чаше заметно поубавилось.
Пожилой слуга наклонил поднос. Бокалы один за другим упали на пол и разлетелись с оглушительным звоном.
Знатный путешественник с видимым сожалением оторвался от воды, закрыл рот и оглянулся.
Можно было подумать, что пока он пил, все придворные и сам король превратились в статуи. Продавец придворных калош замер на одной ноге. Главный алхимик развернул носовой платок, но так и забыл высморкаться.
— Хм… — досадливо сказал знатный путешественник и погладил свои усы, с которых побежала вода. — Кажется, я немного увлекся, а?
Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в этот момент в дверях появился начальник городской стражи.
Он отчаянно дрожал. Его ноги разъезжались на скользком полу, и он делал неимоверные усилия, чтобы как-нибудь собрать их вместе. Вид у него был самый жалкий.
Он дергал носом точь-в-точь как заяц. Можно было даже подумать, что у него под высокой шапкой с кокардой спрятаны заячьи уши.
— Виноват, ваше величество! Не углядел… Еще один откопали… — сказал он несчастным голосом.
— Придворные вмиг ожили:
— Не может быть!
— Неблагодарные!
— Ведь только вчера ночью откопали колодец в конце Кривой улицы!
— А стражников связали!
— А сегодня опять!
— Скоро они откопают все колодцы!
— Это заговор!
— Это бунт!
На губах у короля появился большой переливающийся мыльный пузырь.
Дело в том, что король, будучи еще младенцем, однажды, назло своим двадцати пяти нянькам, проглотил кусок мыла. Все двадцать пять нянек были немедленно брошены в тюрьму. Но это не помогло.
С тех пор стоило королю хоть немножко разволноваться, на губах у него появлялись великолепнейшие мыльные пузыри.
Мыло, проглоченное его величеством, было самого лучшего качества, поэтому пузыри выдувались большие, сияющие и удивительно круглые. Они отражали мраморные колонны, огни свечей и перекошенные лица придворных. Но короля это приводило в еще большую ярость.