Страница 2 из 19
Но вскоре ему все-таки пришлось вновь выступить в поход. Дело очередных претендентов на престол, уверявших, что они принцы из дома Йорков, оказалось довольно быстро проигранным.
А Генрих и тут сумел показать изворотливость и государственный ум. Разбив противников, он не стал подряд вешать всех участвовавших в войне против него, а, наоборот, отнесся к побежденным милостиво. Милость эта, правда, известна была уже издавна: с незапамятных времен все разбойники с большой дороги, наставляя на путника пистолет или подбираясь к нему с ножом, требовали кошелек или жизнь. Генрих рассудил, что в данном случае ему выгодней получить кошелек. И все участвовавшие в восстании монастыри, города и деревни были обложены данью.
Растут поборы, подати. Растет число бедняков, нищих — уже начинается в Англии тот социальный процесс, который позже войдет в историю под названием огораживания: многие крестьяне лишаются своих наделов. Распускаются специальным декретом и все частные поенные дружины. Постепенно Генрих добивается все большей власти в стране и использует ее для того, чтобы набить свои сундуки золотом.
Начав царствование весь в долгах, он путем конфискации и налогов становится настолько богат, что может даже ссужать — когда ему выгодно — деньгами других венценосцев. И за какие проценты!
Проходит в конце концов не так уж много времени, и европейские владыки, которые еще сравнительно недавно со дня на день ожидали его падения, вынуждены признать, что у короля Генриха VII достаточно твердое положение в собственной стране. И что с маленькой островной монархией необходимо считаться.
У английского монарха честолюбивые планы: усилить роль и влияние Англии в Европе. Такова, по его мнению, одна из первостепенных задач.
Это, однако, не так просто.
Вот Франция, которая значительно окрепла во времена Людовика XI, действовавшего примерно теми же методами, что и Генрих VII. И хотя некоторые ее земли еще со времен Столетней войны по-прежнему принадлежат Англии, соперник этот достаточно сильный.
Вот Испания: за какие-нибудь тридцать-сорок лет из немощной, находившейся под чужеземным игом страны она превращается в объединенное королевство Арагонд и Кастилию.
Европейские монархи, и прежде всего французские, еще по привычке видят в разбойничьих войнах на итальянской земле одно из важных средств обогащения и усиления своей власти. Словно магнит, притягивает эта богатая, но лишенная единой власти страна их алчные взоры.
Да, многое в политических расчетах идет еще по инерции старых феодальных времен.
А новое, вот оно, уже на пороге.
Появляется доменная печь. Используются простейшие виды токарных, сверлильных и шлифовальных станков. Появляются самопрялки и сукновальные мельницы, усовершенствован компас. С каждым годом городские ремесленники производят все больше товаров.
И примерно в то же самое время, когда Эразм и Мор посетили в Элтхеме детей Генриха VII, король Мануэль Португальский, торжествуя, писал из Лиссабона: «Мы узнали, что наши капитаны открыли Индию и другие граничащие с ней королевства и владения; что они объездили тамошние моря и большие города, видели большие здания и мощные реки, убедились, что страны эти плотно населены и ведут широкую торговлю пряностями и драгоценными камнями, которые на кораблях привозят в Мекку, а оттуда в Каир, из коего они распространяются по всему свету. Мы уповаем, что с божьей помощью сумеем перенаправить эту большую торговлю в сторону нашего королевства и тем самым обеспечить все христианское население этой части Европы в достаточной мере и пряностями и драгоценными камнями».
Такие же перспективы скоро откроются и перед Испанией.
Пройдет еще немного времени, и из уст в уста будут передаваться рассказы об Эльдорадо, стране, где золото встречается чуть ли не на каждом шагу.
Словно снежная лавина ширится открытие новых земель.
Экономические последствия этих открытий будут огромны. Торговля, промышленное производство, мореплавание чуть ли не всей Западной Европы испытают на себе колоссальное влияние чудодейственного, нежданно-негаданного, неслыханного по своим размерам золотоносного дождя.
Но новые дали, новые земли открывают и новые горизонты знания.
Февраль 1488 года. Корабль португальского мореплаватели Бартоломеу Диаша находится в двухстах милях северо-восточнее мыса Доброй Надежды. Впрочем, мыс еще так не называется, он вообще не имеет названия. И Диаш еще не вполне понимает, что же произошло. Он день-другой продолжает плыть на север. И только тогда убеждается: желаемое свершилось. Ему удалось обогнуть с юга африканский материк!
На полдороге между нынешним Порт-Элизабет и Ист-Лондоном уставшие от долгого пути матросы заставляют его повернуть назад. Но дело сделано.
Мысом Доброй Надежды назовут открытый уголок земли. Мысом Доброй Надежды потому, что (наконец-то!) появилась надежда попасть в Индию морским путем.
Осуществит это, как известно, Васко де Гама. Но прежде чем в 1499 году к королевскому замку в городе Эвура примчится на взмыленной лошади всадник, прежде чем, задыхаясь от волнения, упадет к ногам короля и скажет, что он может сообщить его величеству радостную весть — португальские корабли побывали в Индии, все в те же незабываемые годы произойдет еще одно значительнейшее событие.
Человек, чье имя знаменито вот уже около четырехсот лет, с восьмидесятых годов XV века, весь отдается идее, не дающей покоя его мятежной душе: найти западный путь к берегам Китая («Стране Великого Хана»), Японии («Сипанго») и Индии.
В 1484 году Колумб предложил свой проект португальскому королю Жуану II. И потерпел неудачу. Тогда в середине 1485 года он направился в Кастилию.
Должны были, однако, пройти еще семь лет, прежде чем 17 апреля 1492 года правители Испании Изабелла и Фердинанд подписали с упорным мореходом вошедшее в историю соглашение. И Колумб отправился в свое знаменитое путешествие.
Так это начиналось… Кабрал в 1500 году открыл Бразилию. После путешествия Америго Веспуччи в Южной Атлантике и четвертого плавания самого Колумба многое в его открытии стало видеться совсем по-иному.
Границы мира раздвигались. На картах появились контуры нового исполинского материка.
Средневековым представлениям и средневековому мышлению был нанесен один из самых сильных ударов.
Мышление короля Генриха VII продолжает, однако, оставаться традиционным. Во всяком случае, в области политики. Суть сводится к тому, что, если ты хочешь иметь союзников и укрепить свою династию, заключай соответствующие династические браки.
Вопрос не простой. С кем дружить и ладить, кого опасаться?
Что касается дочки Маргариты, то здесь более или менее все ясно. В 1501 году совсем еще девочкой принцесса становится женой шотландского короля. Ее внучкой будет Мария Стюарт.
Но главная цель — Испания. Эта быстро усиливающая свое значение и влияние держава может служить отличным противовесом в старых счетах с врагом номер один — французской короной.
Так пусть дочь Фердинанда и Изабеллы Катерина станет женой наследника английского престола — Артура.
Переговоры затягиваются. Все обсуждается подробно: приданое, его размеры, способ и время его выплаты, время и место свадьбы — бесконечная цепь переговоров. А за всеми этими нередко второстепенными деталями — основное: кто кого перехитрит, кто сумеет получить большие выгоды от готовящегося союза.
1501 год. Декабрь. Невесте пятнадцать с половиной лет. Жениху четырнадцать.
И вот свадьба. За ней следуют празднества, турниры, танцы.
Весной принц Артур заболевает. Надежд на выздоровление все меньше. Еще несколько дней, и становится ясным: он не жилец на этом свете.
Катерина остается вдовой.
Судьба англо-испанского союза повисает в воздухе.