Страница 39 из 66
Отложив поднос на столик, Казанова залез в постель, сел рядом, обняв ее за плечи и укрыв их обоих одеялом.
— По-моему, сегодня у нас был заплыв на такую длинную дистанцию, что еще долго не захочется вступать в ту же воду, — сказала Лариса, положив голову ему на плечо.
— Ошибаешься, дорогая, мне уже хочется.
— Мне пока нет.
— Это не проблема. Сейчас захочется, — заявил этот нахал, придвигаясь ближе.
— Нет, милый, не надо. Так хорошо просто быть рядом. Мы так с тобой здорово сидели и разговаривали в ванне. Хочу сохранить это ощущение. Давай просто поболтаем.
— Давай, — согласился он.
Игорь уже решил, что не будет делать ничего против ее желания. Ему тоже была дорога эта доверительная теплота, которая сейчас их связывала. Какая разница, что делать, лишь бы Лариса была рядом.
Лара ничуть не покривила душой, сказав, чтобы он оставался таким, какой есть. Она даже избавилась от своей дурацкой ревности. Раньше чуть что — будто за сердце что-то кусало, и притом из-за форменного пустяка: то увидела презервативы в его тумбочке, то Игорь привел ее в ресторан, где бывал с другими женщинами, то ей показалось, будто он кадрит Аллу.
Ни одного из прежних любовников Лариса ни о чем не расспрашивала. Они ей просто-напросто были неинтересны, и ни одного из них она не любила. “Я позволяю тебе быть со мной, ухаживать и говорить комплименты, иногда ложусь с тобой в постель, но не лезу в твою жизнь, а ты не лезь в мою” — вот так она строила отношения с мужчинами, не говоря этого вслух, но демонстрируя всем своим поведением. Среди ее бывших любовников не было ни одного, о прошлом которого ей хотелось бы знать. Потому она никого из них не ревновала.
Казанова ей не просто интересен. Она его любит. А любящий человек хочет все знать о любимом, в том числе и о его прошлом. Что у тебя было до меня, с кем и как, лучше ли, чем со мной?
Лариса многое узнала о Казанове и хотела узнать еще больше.
— Игорь, я теперь совсем не ревную к прошлому. Можно я кое о чем спрошу тебя?
— Конечно, я никогда тебе не врал.
— Я знаю и ценю это. Скажи, зачем ты пробовал много разного, непривычного для меня?
— А что-то тебя шокировало, оскорбило?
— Нет-нет. Все было замечательно. Мне просто важно это знать, потому что раньше я думала, что ты проводишь все эти сексуальные эксперименты ради острых ощущений, и боялась, что это всего лишь секс ради секса.
— Любимая моя, все, что я делаю, — только ради тебя. Хочу, чтобы тебе было хорошо, и не просто хорошо, а как можно сильнее и чаще, вот и пробую всякое разное. Ведь когда я ласкаю тебя языком, пальцем, “мальчиком”, у тебя каждый раз разные ощущения, верно?
— Верно.
— И от позы это зависит, и от того, как сильно я тебя перед этим разогрею. Я ищу, как для тебя лучше. Ведь я же вижу, как ты кончаешь, — то почти сразу, как острый пик, ощущения сильнее, но короче, и потом тебе нужно передохнуть, или бывает очень медленно, когда твои ощущения накатываются волнами, но я специально не довожу тебя до конца, чтобы моя малышка дрожала, трепетала и с нетерпением ждала. Как только я вижу, что вот-вот наступит пик, я даю тебе передышку, и ты разочарованно угасаешь, но я снова начинаю тебя ласкать, и ты тут же вся напряженная, как струна, а я опять тебя отпускаю. Ты много раз взлетаешь, потом опять опускаешься, пока я не дам тебе испытать высший экстаз, но после этого снова продолжаю ласкать, а прежний завод у тебя еще не закончился, и ты опять поплыла по волнам. И так несколько раз. Вот так я тебя мучаю.
— Как здорово ты меня мучаешь. Всю жизнь бы так мучилась. Я и не знала, что ты так управляешь моими ощущениями, думала, что все это получается само собой. А разве ты смотришь на меня?
— Конечно. Я люблю на тебя смотреть. У тебя от страсти такое лицо делается.... Но не только смотрю, но и чувствую тебя. Когда ты вся дрожишь, я просто тихо обалдеваю от того, что от меня зависит — испытаешь ли ты экстаз или еще немного помучаешься. А уж когда ты катаешься по постели, бьешься в судорогах, стонешь, кричишь, кусаешь меня и называешь всякими ласковыми словами, то я просто умираю от счастья, что моей малышке так хорошо. Твое тело — как музыкальный инструмент для опытного музыканта. Я опытный музыкант. Ищу, как сделать так, чтобы сыграть на твоем теле настоящую симфонию.
— Как здорово ты говоришь... У меня просто мурашки по коже побежали.
— Моя малышка уже завелась. Ну что за прелесть! Иди ко мне, любимая, сейчас я тебе такую симфонию сыграю...
Встретив его взгляд, Лариса благодарно улыбнулась.
— А говорила — не хочется, — ухмыльнулся Казанова. — Понравилась музыка?
— Еще как...
— Еще — это хочешь еще?
— Нет, пока нет.
— Как же я тебя люблю... Как я люблю этот твой взгляд, которым ты на меня потом смотришь... За этот взгляд я готов снова и снова придумывать для тебя новую музыку, лишь бы моя любимая купалась в волнах. Жаль, что нашу музыку нельзя переложить на песню, чтобы потом еще раз послушать. А хотя... Можно. Я как-нибудь запишу все на видеокассету, и ты потом на себя посмотришь. Гарантировано — заведешься с полуоборота.
— Игорь, а ты?
— Малышка, за меня не беспокойся. Мне самое главное — чтобы ты смотрела на меня вот таким взглядом, как сейчас. Я кончаю с тобой в любой позе, в любом месте, когда угодно и где угодно. Могу очень долго сдерживаться, чтобы ты успела несколько раз, но иногда хочется с тобой в унисон, — это так здорово, когда мы вместе испытываем экстаз.
— А как ты можешь так управлять собой?
— Специально тренировался. Древнекитайские способы, дао, контроль эякуляции. Я ведь тоже в свое время читал умные книги, но это было давно. Так что теоретическая база у меня тоже на уровне, ну и соответственно практика. Я могу два часа сдерживаться, чтобы за это время у тебя было не менее пяти оргазмов, а могу и за пару минут, если хочу одновременно с тобой. Так что со мной проблем нет.
— Я это знаю. А разве со мной у тебя проблемы?
— Нет, моя принцесса. Ко всем прочим своим достоинствам ты очень легкая для секса женщина. Быстро заводишься, быстро кончаешь.
— А другие твои женщины?
Казанова на секунду замер. Вновь Лариса затронула слишком скользкую тему. Ведь если он скажет ей всю правду, она будет шокирована и между ними пробежит холодок. Хоть малышка и сказала, что уже не ревнует, и все же... Он сам знает, какое это дикое чувство — ревность. Игорь попробовал уклониться от разговора:
— Не надо об этом, котенок. То — прошлое, а ты — мое настоящее и будущее.
— Обещаю, что совершенно спокойно отнесусь к твоим словам. Честно-честно. Всего лишь ответь на мои вопросы, и клянусь, что буду по-прежнему улыбаться. Ты же знаешь, что я всегда держу свое слово.
— Но зачем тебе это нужно? Ты ведь не такая, как другие женщины, которые лезут мужчине в душу и выспрашивают о его прошлом.
— Мне интересно. Я ведь многого не знаю о сексе, порой даже простейших вещей, о которых осведомлены едва ли не школьники. Ты, наверное, и сам уже убедился, какая я неопытная, как мало знаю и умею. В книгах написано не все. Я ни с кем никогда не говорила на такие темы, даже с Алкой. А с тобой мне легко. Никогда бы не подумала, что могу свободно рассуждать с мужчиной на интимные те-мы. Я не буду болезненно реагировать, что бы ты ни сказал, только скажи правду. Теперь я ко многому отношусь иначе. И хочу понять тебя. Столько о тебе слышала, у тебя прозвище обязывающее, и я думала, что ты просто банальный бабник, а ведь со мной ты совсем другой. Мне хочется понять мужчину, которого я люблю. И я совершенно не ревную тебя к прошлому. Правда-правда.
— Ну хорошо, — вздохнул он. — Что ты хочешь узнать?
— Ты говорил, что я легкая для секса женщина. А какие еще есть женщины?
— Ну, есть такие, которых вообще не расшевелишь. Но это не мой вариант, с такими я дела вообще не имею. Фригидка для меня — пустое место. А большинство, как я убедился, в постели просто притворяются. Вздыхают, стонут, царапаются, кусаются, а на самом деле все это игра.