Страница 43 из 87
Наконец все закончилось, и они вышли из зала судебного заседания. Серафима была уверена, что муж, — она по-прежнему считала Гошу мужем и не собиралась называть “бывшим” — предложит ей посидеть в уютном ресторане, поговорить о будущем, о своих дальнейших планах, посоветует, как ей теперь держаться, что говорить кредиторам и общим знакомым, но тот, посмотрев на часы, с озабоченным видом произнес:
- Мне нужно ехать, Сима.
Торопливо чмокнув ее в щеку, Гоша направился к своему “Линкольну”: по статусу он мог позволить себе личного шофера, но предпочитал водить сам.
Серафима молча следила, как автомобиль мужа скрывается из виду, потом вышла на мостовую и подняла руку. Сегодня она не рискнула сесть за руль — еще не оправилась после долгой болезни.
Вечером Сима объявила о разводе дочери и сыну. Выглядела она при этом спокойной, безмятежно улыбалась, и дети тоже успокоились.
И все же Регина решила втайне от матери встретиться с отцом и вразумить его. Кто его знает — а вдруг возьмет да и женится на потаскухе Катьке! Та красотка хоть куда — именно в том смысле, который вкладывают в это словосочетание циники. Папаша, похоже, совсем потерял голову от этой полупрофессионалки — любой другой мужик встал бы на дыбы от оскорблений, которыми дочь осыпала его любовницу, потребовав объяснений по каждому эпизоду, но провокация не удалась — побагровевший папик лишь одергивал дочку, пытаясь отстоять “честь” своей “дамы”. Когда у мужчины кровь приливает к одной головке, то отливает от другой.
Разыскать отца оказалось не так-то просто. Регина почти месяц выясняла, где тот трудится.
Подъехав к трехэтажному особняку, на двери которого сверкала золотом табличка с надписью “ЗАО “Атлант”, Регина узнала у охранников, что кабинет отца на третьем этаже. В приемной за секретарским столом восседала Екатерина. Не обращая внимания на ожидающих приема сотрудников, Регина яростно прошипела:
- Вон отсюда, сучка!
Она решительно вытолкала в коридор вначале Катю, затем ошарашенных посетителей и вдела ножку стула в ручку двери.
- Папа, что за финты? — возмущенно вопросила дочка, едва переступив порог кабинета. — Заявляешь маме, будто обанкротился, а у тебя новая фирма, новый особняк.
- Это не моя фирма и не мой особняк, — с достоинством ответил Георгий Новицкий.
- И кабинет не твой? — ехидно поинтересовалась Регина Новицкая, сев наискосок от его кресла.
- Кабинет мой. А фирма принадлежит Борису Бортнику. Учитывая обстоятельства, он взял меня на должность генерального директора. Я лишь наемное лицо с фиксированной зарплатой, хотя имею право подписи и принимаю решения.
- А Катьку-давалку Боря взял в качестве бесплатного приложения к тебе? Или она и ему периодически отсасывает?
- Регина, я не желаю с тобой разговаривать в таком тоне. Ты ведешь себя отвратительно.
- А как ты себя ведешь, папа? Об этом ты задумывался? Или плотские радости совсем затуманили тебе мозги?
- Еще раз повторю общаться в подобном тоне не намерен.
- Ладно, сменим тон, — примирительно сказала она. — Надеюсь, ты не женишься на этой потаскухе?
- Моя личная жизнь тебя не касается, — отрезал он. — Я твой родитель, а не наоборот.
- Эх, ты, родитель… — Регина посмотрела на отца с брезгливым удивлением. — Я-то думала, что ты умный, гордилась тобой, а ты…
Безнадежно махнув рукой, она вышла из кабинета, не попрощавшись.
Предусмотрительная Катерина куда-то спряталась. Попадись она на глаза рассерженной Регине, ей бы прилично досталось. И не только словесно.
- Слав, ну что мне с собой делать, а? — жалобно вопросила Алла.
- А что тебя беспокоит, моя дорогая?
Слава сидел напротив, совершенно счастливый. Да не умер он, черт побери! Ну, может быть, ненадолго впал в анабиоз, решив, что потерял любимую женщину. Но вот она, его любимая женщина, и он воскрес! И прочь все тягостные думы! Да пусть она остается со своим Олегом — разве мало было в ее жизни любовников, о которых он знал, искусно создавая иллюзию своего неведения! Возможно, когда-нибудь Алла расстанется с Олегом, а даже если и нет, это не смертельно. Главное, не брать в голову, и можно убедить себя в чем угодно.
- Ну как же я теперь? И тебя я люблю, и Олега… Не хочу терять вас обоих… Ты единственный мужчина на свете, которому можно это сказать, и ты меня поймешь.
- Аллочка, я счастлив, что ты считаешь меня единственным мужчиной, достойным твоего доверия. У меня нет собственнических устремлений. Вот ты только что сказала, что любишь и меня, и Олега. А я вычленил из этой фразы, что на первое место ты поставила меня. Пусть он будет в твоей жизни, а я перестану об этом думать. Я ведь и о других твоих любовниках знал. Стану считать Олега твоим очередным увлечением, вот и все. Да, ты его любишь, но ведь и меня тоже…
Слава посмотрел на нее с улыбкой, не испытывая ни ревности, ни обиды, — никаких негативных эмоций, — только искреннюю радость.
- Славка, я тебя обожаю! — Вскочив с кресла, Алла опять устроилась у него на коленях. — Я совсем немножко посижу, а то от моих восьмидесяти девяти килограммов у тебя ноги отнимутся.
- Не отнимутся. — Он зарылся лицом в ее грудь, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
- Знаешь, еще недавно мне бы и в голову не пришло терзаться из-за того, что у меня сразу два любовника. А побывав по ту сторону жизни, я стала другой. И теперь в голову приходят необычные мысли. Раньше чувства мужика, с которым я сплю, мне были до лампочки. Как мужчины имеют телок для сексуальной разрядки, так и я пользовала своих партнеров. А теперь… — Алла призадумалась, глядя на любовника с каким-то непонятным ему выражением. — Слав, я вот о чем недавно думала… И ты, и многие другие люди частенько говорили, что нельзя так рисковать жизнью…
- И ты всегда сердилась, — с улыбкой добавил он.
- Тогда меня это бесило, — призналась она. — Я ведь считала себя самой-самой. Самой умненькой-разумненькой. И была стопудово уверена, что только мне решать, что делать с собой и своей жизнью. В конце концов, это моя жизнь, и отвалите вы все! — так я тогда думала. Я не любительница лезть в чужие дела и такая же не любительница, когда лезут в мои. И вот только на тридцать седьмом году жизни я поняла, почему мне так говорили…
Слава молча смотрел на нее, думая, что слишком дорогой ценой далось это понимание.
Разумеется, каждый вправе распоряжаться своей жизнью. Но ведь он не один на свете. Если этот человек никому не нужен, быть может, человечество ничего не потеряет, если он зайдет слишком далеко и в итоге погибнет.
Но к Алле это не относится. За сутки, пока врачи боролись за ее жизнь, десятки подруг пролили море слез. И не только они. Не могли сдержать скупых мужских слез даже ее друзья-мужчины, не желая верить, что верная боевая подруга погибнет, и одновременно страшась, что это случится.
Но Слава не хотел говорить этого Алле. Зачем слова? Она и так все поняла.
И все же он был уверен, что если возникнет ситуация, когда потребуется ее помощь, то его любимая женщина не останется в стороне. Слава давно уже понял, что ею движет отнюдь не стремление к риску. Алла никогда не совершала бессмысленных поступков всего лишь ради острых ощущений. Да, ей нравится рисковать, но она не лезет на рожон. Будь она глупа и безрассудна, ее давно бы уже не было в живых — разве мало ситуаций представляли реальную угрозу для ее жизни? Однако, будучи хорошим стратегом и тактиком, к тому же, неплохим психологом, боевая подруга умела мгновенно все просчитать и даже, казалось бы, проигрышную ситуацию обернуть выигрышем. Неплохие качества для мужчины, если он избрал соответствующее поприще, но этими качествами обладает женщина. Сожалеть ли об этом или восхищаться ею? Слава не раз отговаривал ее от участия в рискованных делах, но прекрасно понимал, что Алла не станет прислушиваться к его доводам — она привыкла жить своим умом.