Страница 30 из 87
Гоша согласился предстать пред суровые очи родителей девушки и явился нарядный, с букетом цветов. Галантно поцеловав Симиной маме руку, он непринужденно заговорил, но то, что так впечатлило Серафиму, не произвело никакого эффекта на ее родителей. Как раз наоборот — мнение у них сложилось крайне отрицательное.
- Фанфарон! — грохотал папа, когда избранник дочери ушел. — Пустышка! Ни капли серьезности! Может только языком молоть.
- Нахал и бабник, — вторила ему мама. — У него даже взгляд неприятный — наглый, самоуверенный. Он намного старше Симочки и заморочил нашей девочке голову.
Сима пыталась их переубедить, рыдала, упрекала: они консервативны, уже забыли, что значит любовь, у них отсталое мышление, — не помогло.
- Этот легкомысленный шалопай тебе не подходит, — вынес окончательный вердикт папа.
- Поматросит и бросит, — внесла свою лепту мама.
Итог дружной обструкции, которой родители подвергли Гошу, был закономерен. Дочери поставили ультиматум: никаких свиданий — в институт и домой, за учебники. Сима смирилась, решив, что вначале ликвидирует неуды, а потом родители смягчатся. Экзамены она пересдала, но родители решения не изменили. С любимым девушка виделась урывками, но все же виделась — опять убегала с лекций.
И вот наконец долгожданное совершеннолетие. Серафима не сомневалась, что Гоша сразу сделает ей предложение, — а что еще может думать восемнадцатилетняя девушка, раз у них такая любовь?! Только белая фата, флердоранж и марш Мендельсона, — никак не иначе.
Георгий Новицкий сознавал, что жениться придется, — через год у него распределение. Зашлют куда-нибудь на стройку века, на БАМ, например, — и меси там грязь резиновыми сапогами. Само собой, ему хотелось остаться в Москве, а женатику это проще. Гоша не горел желанием немедленно лишиться свободы, но, разумеется, умолчал о том, что намерен приурочить свадьбу к окончанию института, а пока побыть в необременительном холостяцком статусе.
- Давай отложим это знаменательное событие на год, — предложил он невесте. — Нам и так хорошо.
- Ничего хорошего, — возразила Сима. — Предки меня уже замучили. Надоело врать и скрываться.
Гоша вздохнул и согласился.
Счастливая Серафима оповестила родителей о том, что вскоре им предстоит носить высокое звание тестя и тещи. Однако потенциальных тестя и тещу эта новость почему-то не обрадовала. Выяснив, что дочь их не послушалась, родители пришли в негодование.
- Мы же говорили, что этот шалопай тебе не подходит! — хватался за голову папа.
- Он тебя бросит с ребенком, — подпевала мама.
Но Серафима упрямо стояла на своем — свадьба, и точка!
Папа предпринял определенные шаги: выяснил, кто родители потенциального жениха, и выдвинул новый аргумент:
- Сима, твой Георгий — еврей! — В его устах это звучало как обвинение.
- Ну и что? — удивилась Серафима. В их семье раньше антисемитских настроений не наблюдалось, и папин довод показался ей смехотворным.
- Да разве ты не понимаешь! — вмешалась мама. — Все евреи сидят на чемоданах и ждут не дождутся вызова в Израиль.
- Гоша не собирается эмигрировать, — возражала Сима.
- Соберется, если его родители снимутся с места!
- Но без меня он не поедет, — сопротивлялась дочь.
- Еще как поедет! — заявил ее отец с невесть откуда взявшейся убежденностью. — Русские жены в Израиле не нужны.
- Или возьмет с собой, а там разведется и женится на богатой еврейке, — вновь вступила мама. — Большинство смешанных браков распадается. И останешься ты в чужой стране, без гражданства, без профессии, без средств.
Так далеко в будущее восемнадцатилетняя девушка не заглядывала. Тягостный разговор продолжался несколько часов, но стороны остались при своем мнении.
На следующий день Сима жаловалась любимому на твердолобость родителей.
- А они что — антисемиты? — подозрительно спросил он.
- Нет, но им почему-то втемяшилось в голову, что мне нельзя выходить замуж за еврея.
- Боюсь, мои родители не придут в восторг от таких сватов, — заявил Гоша. — Да и я, честно говоря, был о твоих предках лучшего мнения.
Впервые за полгода они поссорились. Почему-то Георгия очень задело отношение родителей девушки к национальному вопросу и неприятие смешанных браков. Сима же считала, что не стоит брать в голову устаревшие взгляды папы с мамой, — они люди другого поколения. Слово за слово, и влюбленные уже перешли на повышенные тона.
- Ну и женись на еврейке, — вскричала Серафима.
- И женюсь, — мрачно пообещал Гоша. — По крайней мере, с ней не будет таких разногласий.
Они дулись друг на друга целый месяц. Сима похудела, побледнела, пролила полведра слез, раз сто набирала знакомый номер и вешала трубку. Но все же не выдержала. Гоша отозвался как ни в чем не бывало, и размолвка была забыта. Девушка не спрашивала, как он жил без нее, — а парень, кстати, ни чуточки не переживал, будучи уверен, что по уши влюбленная Сима никуда не денется.
В последующем она тоже никогда не донимала его расспросами, полагая, что раз Гоша с ней, это равносильно признанию: «Мне с тобой хорошо, я хочу быть с тобой, потому что люблю тебя». В общем, девушка, по обыкновению всех влюбленных, приняла желаемое за действительное. Парень даже не утруждался признанием в любви, а всего лишь заявил: “Я же с тобой!” Он-то вкладывал в эти слова свой подтекст: «Были и другие кандидатуры, но я выбрал тебя, а ты должна быть горда оказанной тебе честью и ценить, как тебе повезло» — да Симины розовые очки помешали разглядеть, что имел в виду человек, которого она любила.
Харитоновы-старшие, молча наблюдавшие, как весь этот месяц дочь чахнет на глазах, никак не могли придумать, что им делать. В конце концов, решили, мол, перемелется, мука будет, дочка пострадает-пострадает, да и забудет своего шалопая. Когда Серафима снова расцвела, папа с мамой решили до времени не вмешиваться и посмотреть, во что все выльется.
Теперь девушка уже не заговаривала о свадьбе — боялась, что Гоша опять поднимет опасную тему, — и ждала, что он сам проявит инициативу, поняв, что дети за родителей не отвечают.
Прошел год, но предложения руки и сердца не последовало. И только в марте, незадолго до защиты диплома, Гоша, наконец, ее осчастливил.
Серафима долго ломала голову — сказать ли родителям заранее или поставить их перед фактом. С одной стороны, опять начнутся неприятные разговоры, попытки отговорить и поклепы на любимого, а с другой — кто организует свадьбу? У них с Гошей всего лишь стипендия. Рассчитывать на его родителей принципиальная Сима считала нечестным.
За месяц до назначенной даты она все же решилась и оповестила родителей. Результат превзошел самые худшие ожидания. Папа посмотрел на дочь убийственным взглядом и молча ушел в спальню, а мама тихо промолвила:
- Значит, тебе совершенно наплевать на наше мнение, доченька. Живи, как знаешь.
И тоже ушла в спальню. Оттуда долго доносились приглушенные голоса и тихие мамины всхлипы.
Симина душа разрывалась на части — хотелось броситься к родителям и просить прощения за то, что довела маму до слез, ведь у нее больное сердце. Потом любящая дочь пыталась оправдаться перед собой, что не сделала ничего плохого. Не может же она любить по указке! Им ведь никто не запрещал жениться! Встретились, полюбили друг друга, поженились, и никто им не препятствовал. А когда влюбилась она, Сима, стали цепляться то к одному, то к другому — то, видите ли, дочь слишком молода, то Гоша балабол и бабник, а теперь вбили себе в голову, что им не нужен зять-еврей. Ничего себе заявочки — им не нужен! Это ведь она выходит замуж, а не они выбирают зятя по своему вкусу!