Страница 21 из 87
- Тебе не стоит садиться за руль, Эдик, — проявила заботу Алла, когда прокурор направился к темно-синей “тойоте”. — Мой шофер нас отвезет.
- У меня тоже есть шофер, — заупрямился Эдуард Владимирович, решив доказать московской гостье, что хоть Кашира и не Москва, но некоторые каширяне тоже не лаптем щи хлебают.
- Хорошо, поедем на твоей, — проявила покладистость гостья.
Она нашла взглядом “вольво” верного оруженосца и знаками показала, что поедет с прокурором. Толик мигнул фарами, мол, все понял.
Эдик из всех сил пытался играть роль любезного кавалера, хотя, судя по всему, опыта галантных ухаживаний у него было маловато, а быть может, не было вовсе. Оказавшись на заднем сиденье, воспитательница трудновоспитуемых мысленно пожелала себе сохранить выдержку — на случай, если спутник сразу перейдет к активным действиям. На ее счастье, тот воздержался от лапанья — видно, хотел сохранить реноме при шофере. А может быть, еще не выпил до той кондиции, когда мужчина сам себе кажется неотразимым сердцеедом.
Кашира — городок небольшой, движение на дорогах не сравнить с московским, и через четверть часа они вошли в подъезд недавно отстроенного девятиэтажного здания и поднялись на шестой этаж.
- Открой дверь сам, — попросила Алла, достав из сумочки ключи.
Видимо, Эдуард Владимирович частенько бывал в квартире приятеля и чувствовал себя здесь как дома. В отношении этикета он явно не был подкован. Первым делом снял пальто и ботинки, напялил домашние тапочки, вынудив гостью стоять посреди прихожей в ожидании, пока спутник поможет ей раздеться. Потом, присев на корточки, стал шарить в обувном отделении шкафа-купе. Алла не сразу сообразила, что он там ищет, а когда прокурор вынырнул из недр шкафа с кислотно-розовыми женскими тапочками, еле удержалась от смеха.
- Нет, Эдик, я такую обувь ношу, — отказалась она. — Предпочитаю остаться в своей.
На ней элегантный наряд и туфли на высокой шпильке, зачем ей переобуваться в эти кичевые тапочки! Да ни одна уважающая себя женщина не наденет это убожество. К ним бы еще стеганный синтетический халат — для законченности образа домохозяйки со стажем.
Возможно, Эдуард Владимирович вознамерился прямиком направиться в спальню, но у мастерицы устраивать неприятности продажным прокурорам и прочим малосимпатичным личностям были другие планы.
- Давай вначале выпьем, — предложила она, углядев в одной из комнат кресла с высокой спинкой, вполне подходящие для реализации ее сценария. Алла вошла первой, села в кресло, закинула ногу на ногу и с многозначительной улыбкой добавила: — К чему спешить, дорогой?
Прокурор без возражений по-хозяйски прошел к бару и вскоре уставил столик напитками на любой вкус. Когда в бокалах заискрился коньяк, Алла “вспомнила”, что согласно французской традиции, закусывать сей благородный напиток нужно твердым сыром, и Эдуард Владимирович отправился на кухню. Ей понадобилась всего минута, чтобы подсыпать в его бокал лошадиную дозу снотворного.
Когда будущая жертва с торжественным видом водрузила на стол тарелку с небрежно наструганными ломтями сыра, гостья сидела в кресле в той же позе и безмятежно курила, покачивая носком туфли.
- Пьем до дна! — объявила главная героиня, она же — сценаристка и режиссер разыгрываемого спектакля и подала пример.
Прокурор не заставил себя упрашивать.
“Сразу видно — не пьет… и не отучишь”, - с усмешкой отметила любительница словесности, откусив кусочек сыру и кивком показав, что самое время повторить.
В ресторане хитрованка Алла сачковала. Собутыльники, увлеченные ухаживаниями, не заметили, как она, делая вид, что смакует благородный напиток, в подходящий момент выливала его в стоящую рядом со столом кадку с пальмой.
В данный момент сторонница крайних мер была трезва как стеклышко, зато прокурор от ядерной смеси коньяка со снотворным сразу поплыл.
Екатерина Новицкая лежала на полу лицом вниз. Шелковый ковер вокруг ее головы пропитался кровью. Пятно имело форму полукруга и казалось, будто голова погибшей увенчана нимбом бордово-коричневого цвета. Длинные темные волосы слиплись от запекшейся крови. Чуть в стороне валялась шестикилограммовая гантель, один из съемных дисков которой был в крови.
- «Осмотр произведен второго марта, в девятнадцать часов сорок пять минут при электрическом освещении», — диктовал протокол дежурный следователь.
На кухне оперативник допрашивал Аню Фадееву, няню сынишки Новицких.
- Я ни в чем не виновата, — всхлипывала девушка. — Мы с Никки пришли, а хозяйка лежит…
- Успокойтесь, никто вас не винит, — увещевал оперативник. — Расскажите все по порядку. Никки — это их сын?
- Да. Его зовут Наум, но хозяйка называет его Никки. Называла… — поправилась няня и опять заплакала. Наконец она утерла слезы и продолжила: — Малыш недавно перенес гайморит. Сегодня после обеда он спал всего полчаса — нос все еще заложен, ему трудно дышать. Обычно мальчик просыпается в половине пятого, в пять я кормлю его полдником, а потом, если он здоров, мы идем на вторую прогулку. А сегодня он уже в три часа проснулся и заплакал. Хозяйка рассердилась, что сын опять капризничает, и отправила нас гулять. Я говорю: “Да как же гулять в такую погоду?! На улице холодно, ветер, а малыш еще не совсем здоров. Да и полдником надо его накормить”. А она мне: “Ты отведи его в зал игровых автоматов, он их любит. Потом накорми в каком-нибудь приличном кафе. Возвращайтесь часов в семь”. Дала мне денег и велела поскорее одевать Никки. Я не могла ее ослушаться. Но сделала по-своему — привела его к себе домой, мы так часто делаем, когда она требует гулять подольше. Я живу рядом, Никки любит у меня бывать. А что хорошего таскать ребенка по четыре часа в холодную погоду! Я приготовила полдник, мы поиграли, а к семи вернулись сюда. Никки я сразу отвела в детскую, а сама пошла к хозяйке, спросить, можно ли мне уйти. Захожу, а она на полу, в крови… — Закрыв лицо руками, девушка разрыдалась.
Дождавшись, когда она успокоится, оперативник спросил:
- А ее муж днем заезжает домой?
- Нет, его офис далеко отсюда.
- Когда он обычно приходит?
- Я точно не знаю, поздно, наверное. В семь я привожу Никки, потом кормлю его, а часов в восемь или в половине девятого ухожу, если хозяйка разрешит.
- И до половины девятого ее муж ни разу не вернулся с работы?
- Я у них всего третий месяц работаю. Хозяйка очень требовательная, мне говорили, что у них няни долго не удерживаются. Да и я бы ушла, но жалко малыша, я к нему привязалась, и он ко мне. Мать-то больше по магазинам каталась. Бывало, как только я приду, сразу уезжала и возвращалась только часов в семь-восемь.
- Неужели ваша хозяйка целыми днями ездила по магазинам?
- Я не знаю, где она бывала.
- Но возвращалась с покупками?
- Иногда да, иногда с пустыми руками. А, еще она в дамский клуб ходила, — вспомнила девушка. — Там бассейн, массаж, процедуры всякие.
- А любовник у нее был?
- Не знаю… — Девушка смотрела испуганно.
- Когда хозяйка отправляла вас на прогулку, не замечали, что в ваше отсутствие в квартире кто-то побывал?
- Да ведь квартира большая, в некоторые комнаты я не захожу. Мое место — детская, кухня, ванная, туалет.
“Мадам лежит почти голая, в прозрачном пеньюаре, — отметил оперативник. — Для кого она так сексуально оделась? К приходу мужа? Кто их знает, этих новых русских, может, у них принято, чтобы молодая жена встречала супруга полуголой?.. Или дамочка выпроваживала няню с ребенком, чтобы развлечься с любовником?..”
- Сколько лет ее мужу?
- Точно не знаю. Под шестьдесят.