Корни зла

Галина Гончарова

КОРНИ ЗЛА

Часть первая

ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ

Глава 1

ЭКЗАМЕН НА ВЛЮБЛЕННОСТЬ

Я стояла в коридоре, листала книгу, ждала зачета. Рутина, однако.

Последние два года у меня не жизнь, а сплошные серые будни.

После буздючьей истории уже минуло два года, страх сказать. И прошли они примерно по одному сценарию. Все тихо, спокойно и мирно. Ни войн, ни революций. Директор шутит — это все потому, что меня постоянно отправляют на практику к сиренидам. А из-под океана я никого достать не могу. Я не возражаю. Сирениды — лапочки и душки. С их общественным устройством жить рядом — одно наслаждение. Бездельников там просто не водится. Зато они в любой момент готовы изучать что-то новое. А я всегда готова учиться у них.

Чему?

Да всему?

Вот в магии разума они нас далеко за пояс заткнули. Конечно, до Тёрна им, как мне отсюда до Кариема, но на прикладном уровне они просто виртуозы. И директор это оценил.

Так что последние два года часть занятий по магии разума проходит в океане. Мы только радуемся. Я — так точно. У меня теперь и там куча друзей с непроизносимыми именами. Жаль только, директор не отправляет меня на практику в Элварион. Только на каникулы. Поэтому нам с Тёрном приходится изворачиваться. Вот сдам зачеты пораньше — и рвану к нему в гости на пару дней.

А для этого… учить! И еще раз учить!

Я перелистнула страницу книги.

— Ёлочка, тебе письмо.

Лорри величаво вплыла через стену.

— От кого?

— От Тёрна.

— Твою скумбрию! Это ж надо так угадать!

Письмо пришло в самый неподходящий момент, как раз перед зачетом по теории междумировой телепортации. Собственно, это было даже не письмо, а просто конверт из обычной белой бумаги. И внутри — обычная еловая веточка. И еще два слова, написанные знакомой рукой: «Срочно. Тёрн». Я повертела конверт в руках. Потом машинально сунула в карман мантии. Вспомнила наш разговор перед отъездом.

— Ёлка, я буду ждать тебя летом, после практики.

— Я обязательно прилечу, ты же знаешь.

— Я буду очень ждать.

Тёрн на секунду замолчал, и я внимательно посмотрела на него.

— Что случилось? Ты в последнее время сам не свой. Я же вижу!

— Ты научилась читать мои мысли?

— Нет. Но ты в последнее время ужасно рассеян. И я видела, как ты поступил с Клаверэном.

— Наверное, я просто разозлился, — попытался отговориться элвар. — Плохое настроение бывает у всех.

— Ты? — Я искренне расхохоталась. — Чушь! Клаверэн предан тебе. Я скорее поверю, что Лорри съест меня на обед, чем в то, что ты станешь срывать злость на своем друге!

— Ты и правда хорошо меня знаешь.

— Ты же мой друг.

Тёрн колебался еще несколько секунд, но потом все-таки покачал головой.

— Ёлка, я не могу сейчас рассказать тебе всего. Ты действительно считаешь меня своим другом?

— Ты знаешь это не хуже меня! — возмутилась я.

— Хорошо. Тогда обещай приехать, как только я пришлю тебе вызов. В тот же день телепортируйся ко мне. Прошу тебя.

Я не колебалась.

— Я приеду, даже если придется сражаться со всеми драконами планеты.

— Даже если придется стравить одних драконов с другими, — кисло улыбнулся элвар. — Сама знаешь, три драконьи семьи за тебя в огонь и в воду.

— Знаю. — Я поправила белый плащ из драконьей кожи — последний из подарочков от Лилии. Родив в законном браке двоих детей, драконочка линяла по три раза в год.

— Я пришлю тебе письмо.

— Пришли еловую веточку, и я приеду даже из другого мира.

— Не говори мне о другом мире! — неожиданно взорвался Тёрн.

Я постаралась скрыть свое изумление. Он вообще не любил, когда я рассказывала о России, но такой взрыв я наблюдала впервые. К чему бы это, как не к войне с Турцией?

— Ты точно не хочешь рассказать мне, в чем дело?

Тёрн с видимым усилием закрыл глаза. Через несколько секунд его лицо стало абсолютно спокойным, и я завистливо вздохнула. Ну и самоконтроль. Хотя чего еще можно ждать от телепата?

— Я пришлю тебе еловую веточку. Обещай приехать в тот же день.

— Клянусь.

— До встречи.

— До встречи.

Этот разговор насторожил меня. Что-то было не так. Неправильно. Что могло вывести из себя невозмутимого, да что невозмутимого — непрошибаемого никакими невзгодами Тёрна?! Настолько вывести, чтобы он стал орать на Клаверэна. Я случайно проходила мимо (правда, случайно!) и услышала всего несколько слов из их разговора, но каких!

— Какой Тьмы вы так поступаете со мной?! Я — король! Или вы считаете, что у меня нет ни чувств, ни сердца?! — Голос Тёрна дрожал от плохо скрытого бешенства. Или он дошел до такой стадии, когда держать себя в руках уже не было сил.

— Мой король, — голос Клаверэна был нарочито спокоен и холоден, — у вас есть определенные обязательства перед державой. Даже несмотря на эту ведьму…

— Ёлка — мой единственный друг. — Теперь и голос Тёрна стал ледяным. Но я вздрогнула. Если королевское бешенство сулило только смертную казнь, то такой голос обещал гораздо больше боли и ужаса. — Не втягивай ее сюда.

Кажется, Клаверэн почувствовал то же, что и я. Но не сдался. Голос его немного дрожал, но элвар прочно стоял на своем:

— Не буду. Но вы обязаны это сделать! Обязаны!

— Это мы еще посмотрим!

Дальше я уже ничего не слышала. Ушла прочь. Главный принцип у меня — не лезть в дела друга без его разрешения. И точка. Но Тёрн ни словом не обмолвился об этом разговоре. Промолчал. И я не настаивала. Захочет — сам расскажет. И никак иначе. Тогда я и приду на помощь. Только почему-то стало страшно. Я никогда не была сильна в предчувствии, но сейчас у меня заболело что-то глубоко внутри. И я покрепче сжала руки, стараясь избавиться от этой дрожи.

Книга отлетела в сторону, но Лорри ловко подхватила ее и улетучилась.

Ну и правильно. Перед смертью не надышишься. А зачет будет уже через десять минут. Если Виктор не опоздает.

Ой!

— О чем ты думаешь? — поинтересовался Канн, обнимая меня за плечи.

Подкрался, гад! Вот заряжу по нему в следующий раз заклинанием, чтобы поумнел! Между прочим, после буздючьей истории директор в обязательном порядке приказал всем магам носить три амулета. Во-первых, для проверки на яд — амулет в виде кольца начинал светиться и теплеть, если его владелец отравлен. Во-вторых, амулет первого удара, защищающий от всего — но только на пять секунд. Кто бы на тебя ни бросился, нечисть или другой маг, пять секунд тебе гарантированы. И, в-третьих, сигнал бедствия. Если маг погибал, последние тридцать секунд его жизни отправлялись в кристалл памяти в Универе. И их можно было проглядеть. Стоили амулеты дороже чугунного моста. Но Универ пошел на это. Все артефакторы полгода сидели над ними, а заряжали их вообще все УМы по очереди. И правильно. Сколько тогда магов погибло из-за мерзкого Буздюка! А с амулетами есть хотя бы слабый шанс, что такое не повторится.

— Неважно. — Я дернула плечом, сбрасывая руку Кана.

— Об этом элваре, я угадал? — Рука вернулась на прежнее место.

— Пошел ты к черту! Я могу думать хоть об элваре, хоть о милотанском принце — но тебя это не касается! Ясно? — Рука опять отлетела в сторону.

— Ёлка, ты же знаешь, что я тебя люблю! — Канн сделал еще одну попытку приобнять меня.

Да что ж это такое?! Никаких нервов не хватит! А еще говорят, что без любви жить нельзя и любовь — это яд! Хотя второе-то правильно, Канн со своими пылкими чувствами отравлял мне жизнь не хуже крысомора.

— Я тебя не люблю. И уже устала повторять тебе это! Отвали!