Страница 14 из 114
Нельзя не вспомнить, что из последних постановок, за которые театр, собственно, и был награжден, две крупнейшие постановки {52} нам были подсказаны товарищем Сталиным. Это были «Враги» и «Любовь Яровая».
Мы сейчас подошли к такому положению, когда театр является уже стопроцентно советским. И теперь мы только ждем такого драматургического произведения, в котором могут выразиться талантливость нашего коллектива и то чувство, которое охватывает нас как театр-орденоносец.
Перед нами путь ясный — социалистический реализм, глубокий художественный вкус, использование тех лучших традиций нашего театра, которые накоплены за время его существования.
Этот путь — единственно настоящий, правильный. И мы обещаем одно: идти по этому пути честно и тем отблагодарить правительство, которое дало нам эту высокую награду.
{53} Торжество Сталинской Конституции[7]
(1937 г.)
Недавно, роясь в своем писательском архиве, я нашел старую тетрадь, пролежавшую в моем письменном столе около сорока лет. В эту тетрадь были занесены образы, мысли, картины для пьесы, которую я собирался тогда писать. Я старался насытить ее самым глубоким и важным, чем жил в то время. По своей тогдашней писательской манере, я каждой своей новой литературной работой как бы подводил итог всему, что волновало в данный отрезок времени мое художественное сознание.
То время (конец столетия) было для меня особенно важным. Подобно многим моим сверстникам, людям моего поколения, я переживал глубокий внутренний кризис, кризис мировоззрения. Я даже пробовал сочинить для себя нечто вроде нового «Верую», состоящего из двенадцати символов веры, и им ответить на волновавшие меня тогда духовные запросы. Я метался в поисках выхода из внутренних противоречий. Я знал, что идеальных людей, как и идеальных положений, в жизни не бывает, и все же я, как писатель, стремился создать ясный жизненный идеал. Но выхода из этого насыщенного внутренними противоречиями положения я тогда не нашел, кризис остался непреодоленным, и приступить к писанию пьесы я не мог.
Всю свою сознательную жизнь до Великой Октябрьской революции я принадлежал к той категории русской интеллигенции — либеральной, радикальной, — которая искала выхода из окружавших ее общественных противоречий. Я искал выхода, но не находил его…
Я наткнулся на эту тетрадь как раз в те дни, когда весь народ Советской страны принимал деятельнейшее участие в выборах Верховного Совета. Необычайная активность, организованность, политическая целеустремленность, культурная сознательность {54} пришли на смену былой забитости, темноте, растерянности, склонности к бесплодному созерцанию и мелкому скептицизму, характеризовавшим русскую интеллигенцию того времени.
Право, будь я моложе, того и гляди, взялся бы теперь за пьесу! Все, что казалось мне неизмеримо сложным и запутанным сорок лет назад, ныне для меня так ясно, так просто и, главное, оказалось вполне осуществимым. Прежние бесплодные мечтания воплотились в жизнь.
Наблюдая 12 декабря 1937 года народное воодушевление, в атмосфере которого проходили выборы в Верховный Совет, я мысленно переносился к далекому от нас 1906 году. Тогда происходили выборы в первую Государственную думу, в так называемую думу «народного гнева». Тогда казалось, будто повеяло новой жизнью. Но эти надежды оказались мимолетной иллюзией. «Свободы», вырванные народом у царского правительства, были вскоре залиты морями народной крови, а радужные перспективы, мерещившиеся многим прекраснодушным интеллигентам, закрыты лесами виселиц.
Я счастлив тем, что дожил не только до торжества Великой социалистической революции, но и до блестящего торжества сталинских пятилеток, Сталинской Социалистической Конституции.
Иван Михайлович Москвин — депутат Верховного Совета моей социалистической Родины. Этот акт высокого доверия советского народа к актеру-общественнику и крупному мастеру советской сцены является одновременно и актом доверия по отношению ко всем работникам театрального искусства нашей страны.
День открытия первой сессии Верховного Совета СССР будет многозначительным днем в жизни всех работников социалистического искусства, социалистического театра.
{55} Любите молодость
К 20‑летию ВЛКСМ[8]
(1938 г.)
В эту знаменательную дату от всего нашего многомиллионного Союза вы, конечно, услышите, что будущее куется молодостью; что если жизнь — борьба, то побеждает борец, у которого сильнее мышцы и огневее мозг; что опыт, который оставляет вам уходящее поколение, конечно, дорог, но, может быть, он вовсе не такой уж высокой ценности, как это думают сами старики, и в большинстве встающих на вашем пути жизненных проблем вы все равно захотите сами расквасить себе носы, прежде чем подойти к последним выводам. Вы услышите все ярко характеризующее великое общественное, политическое и этическое значение вашей организации, к чему люди театра присоединятся с горячим приветом.
А мне хочется добавить еще одно, о чем, может быть, ре так много будут говорить: о стихийной способности молодежи заражать энергией людей уходящих поколений.
Никакие внешние возбудительные средства не могут сделать то, что дает нам непрерывное общение с молодежью. Поэтому в ней не только наше будущее, но и один из живительнейших источников нашего настоящего. Люди, которых уже начали называть «стариками», тем дольше сохранят свою творческую энергию, благородство мысли, свежесть идеологии, чем больше будут любить свое молодое окружение. И любить просто, по-товарищески, без зазнайства своим опытом, как бы он ни был богат.
В эту знаменательную дату хочется сказать, что ничто так тесно не сближает кипучую юность с убеленным сединой опытом, как сильная, дружеская любовь к дорогой всем общей Родине.
{56} Заметка о декаде киргизского искусства[9]
(1939 г.)
Декада киргизского искусства должна представить для нас — людей театра, людей, любящих культуру, — огромный интерес. Я прожил очень много, работал в театре очень много, — и все же какие-то произведения национальных гениев народов, населяющих наш Союз, остались мне неизвестны. Так, я совсем не знаю настоящего киргизского искусства.
Возрожденное Сталинской национальной политикой национальное искусство, конечно, расширяет наши горизонты, доставляет нам радости, еще не изведанные, — касается ли это оперы, касается ли это танца.
По тем сведениям, которые доходят до меня, чувствую, что в процессе возрождения произведений национального искусства работа идет в высокой степени правильно: не разрывается связь с величайшими произведениями общенародной культуры, и в то же время вскрываются и очищаются от вековых наслоений самые зерна искусства каждой отдельной нации. Сохранение в чистоте этих достижений, без разрыва с культурой последних столетий, должно обогатить тот океан советского искусства, в который вливаются потоки искусства народов, составляющих наш великий Союз.
Я сам буду очень счастлив, если здоровье мое позволит, присутствовать на декаде киргизского искусства.
{57} Стенограмма речи Вл. И. Немировича-Данченко перед вручением дипломов лауреатам Сталинской премии[10]
21 апреля 1941 года.
МХАТ СССР имени М. Горького
Разрешите сказать несколько слов. По постановлению правительства, дипломы выдаются Комитетом, в данном случае передаются мною, как председателем Комитета.
Прежде всего Комитет поручил мне приветствовать лауреатов. (Аплодисменты.)
А затем я прошу извинить меня за то, что я воспользуюсь случайным совпадением в одном лице председателя Комитета и директора Художественного театра; я хочу приветствовать вас от себя лично.