Страница 106 из 114
[110] Беседа Вл. И. Немировича-Данченко перед началом репетиций пьесы Л. Андреева «Анатэма» (весна 1909 г.) отражает глубокий идеологический кризис, который переживал Художественный театр в период столыпинской реакции. «Буржуазная интеллигенция, предавшая революцию, пыталась подчинить своему влиянию Художественный театр. Его репертуар и его искусство были в эти годы сложными и противоречивыми. Внутри театра шла борьба между основным, исконным стремлением МХТ к реализму, к социальным темам и влиянием упадочного реакционного искусства декаданса» (П. Марков и Н. Чушкин, «Московский Художественный театр», изд. «Искусство», М.‑Л., 1950, стр. 27 – 28). Если в репертуаре русской национальной классики Художественный театр даже в эти тяжелые годы сохранял и развивал реалистические остовы своего искусства, то в области современной драматургии он с особенной силой испытывал на себе тягостное воздействие буржуазных, реакционно-идеалистических течений. Исчерпав к этому времени драматургию Чехова и лишенный царской цензурой возможности ставить пьесы Горького, театр терял свои связи с демократическим зрителем. «… Театру нечем жить, — говорил К. С. Станиславский в 1910 г., — живая жизнь была, когда были Чехов и Горький. Чехов умер, Горький уехал, новых нет, и еще год, другой, и театр не сможет больше искусственно держаться на высоте. Надо этот театр кончить и начинать другой, общедоступный».
Ряд «условных» постановок Художественного театра («Драма жизни», «Жизнь Человека» и др.), осуществленных им в «новых формах» отвлеченно-символистического искусства, наглядно свидетельствовал о непримиримых противоречиях между символизмом и реалистической сущностью МХТ. В поисках современной пьесы театр идет в это время по ошибочному пути. Одной из таких ошибок было и обращение МХТ к пьесе Л. Андреева «Анатэма». Оценке пьесы Андреева Вл. И. Немировичем-Данченко была неверной. Режиссер, явно переоценивая возможности автора, напрасно искал в этом пустопорожнем, надуманном, декадентском произведении «идей свободы» и повода для создания спектакля, в котором прозвучал бы «вопль мировой нищеты». Пьеса Андреева — писателя, в то время уже глубоко враждебного идеям демократической революции, безнадежно заблудившегося в дебрям анархического индивидуализма и мистики, подменявшего идеи социальной борьбы крикливым богоборческим пафосом, — не поддавалась переосмыслению театра.
Беседа Немировича-Данченко, в которой он пытается наметить пути социального переосмысления пьесы и безоговорочно утверждает реализм и демократизм как основу жизни театра, сохраняет для нас свой историко-познавательный интерес.
Впервые беседа об «Анатэме» была напечатана в «Ежегоднике МХАТ» за 1943 г.
[111] {410} Подлинник письма находится в Гос. центральном театральном музее имени А. Бахрушина (№ 9287/79973). Письмо написано по поводу предстоявшей весной 1915 г. гастрольной поездки Художественного театра в Петербург, но охватывает важнейшие проблемы искусства МХТ накануне Октябрьской революции.
Гуревич Любовь Яковлевна (1866 – 1940) — литературовед и историк театра, близкий друг и историограф Художественного театра, автор и редактор многочисленных статей и воспоминаний о МХТ. Принимала деятельное участие в редактировании и издании книг К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве» и «Художественные записи 1877 – 1892 гг.».
В письме от 8 апреля 1915 г. Вл. И. Немирович-Данченко отвечает Л. Я. Гуревич на ее предостережения и советы по поводу репертуара гастрольной поездки, вызванные, очевидно, отрицательными отзывами московской печати на последний («пушкинский») спектакль Художественного театра (премьера — 26 марта 1915 г.).
Письмо неоднократно цитировалось в выдержках (статья Л. М. Фрейдкиной «Новатор-реалист» в жури. «Театр» за 1938 г., № 10 – 11; книга В. Я. Виленкина — «Вл. И. Немирович-Данченко. Очерк творчества»; «Ежегодник МХАТ» за 1947 г. и др.).
[112] К. С. Станиславский подробно анализирует причины своей неудачи в роли Сальери в одной из замечательных глав книги «Моя жизнь в искусстве» — «Актер должен уметь говорить».
«Для себя самого — я жестоко провалился в роли Сальери, — пишет К. С. — Но я не променяю этого провала ни на какие успехи и лавры: так много важного принесла мне моя неудача».
Неуспех в пушкинском спектакле послужил для гениального актера поводом не только для глубокой и смелой самокритики, но и для огромной дальнейшей работы в области стихотворной драматургии. По свидетельству его учеников, он с изумительным совершенством читал монолог Сальери в последние годы жизни.
[113] Ср. высказывание Вл. И. Немировича-Данченко на ту же тему в письме к И. М. Москвину 1910 г., где Владимир Иванович писал об отсталости театра от жизни, от ее «боевых нот»: «С этим надо кончить решительно и очень энергично, а то мы с “Месяцами в деревне” да “Мудрецами” окончательно уйдем от нашей дороги свободного и художественного театра, от той дороги, где были “Штокман”, “На дне”, “Бранд” и “Мещане” и т. д. … Разве Вы не чувствуете, до чего мы отстали от тех, кто идет впереди? От тех, кто, в сущности, и создал нам нашу славу?
Конечно, нас будут много ругать, Яблоновский будет писать истерические статьи, люди с усыпленной совестью будут вопить, что их тревожат. Но это надо встретить мужественно. Иначе, когда — очень скоро! — наступят боевые дни, мы будем бежать на запятках» («Ежегодник МХАТ» за 1947 г., стр. 203).
[114] Драма И. Д. Сургучева — «Осенние скрипки», бессодержательная и художественно слабая пьеса. Была поставлена Художественным театром в сезон 1914 – 1915 гг.
[115] Статья была напечатана в томе «Литературного наследства», посвященном творчеству М. Е. Салтыкова-Щедрина, М., 1933.
[116] Художественный театр работал над пьесой Салтыкова-Щедрина «Смерть Пазухина» в 1914 г. Премьера состоялась 14 декабря. Режиссеры спектакля — Вл. И. Немирович-Данченко, В. В. Лужский и И. М. Москвин; художник — Б. М. Кустодиев.
Обращение театра к сатирической комедии Салтыкова-Щедрина было значительным этапом в истории МХТ периода первой мировой войны. Оно свидетельствовало не только о возросших творческих возможностях актеров Художественного театра, но и. о стремлении руководителей театра {411} противопоставить свою идеологию и мастерство запросам буржуазной публики, заполнявшей в те годы зрительный зал МХТ. Художественный театр не желал подчинять свое творчество вкусам пресыщенного и равнодушного буржуазного зрителя, искавшего на сцене дешевой забавы, острых, щекочущих нервы ощущений или шовинистических откликов на события дня. В противовес театральному эстетизму и псевдосовременному пошлому репертуару, пользующемуся успехом у буржуазной публики, Художественный театр ставит вслед за пьесами Гоголя, Грибоедова, Тургенева, Л. Н. Толстого, Островского произведения Салтыкова-Щедрина и Пушкина («Маленькие трагедии», 1915 г.). Сатира Салтыкова-Щедрина дает возможность театру в годы империалистической войны с большой изобличительной силой показать на своей сцене отвратительные черты капитализма — власть чистогана, звериный инстинкт собственничества.
[117] Элементы идеализма в искусстве дореволюционного Художественного театра всегда вызывали резко отрицательное отношение Вл. И. Немировича-Данченко (см., например, главу «“Толстовское” в Художественном театре» в книге «Из прошлого»). В советскую эпоху Владимир Иванович, работая с актерами и режиссерами МХАТ, последовательно и непримиримо боролся с малейшими проявлениями идеалистического, или, как он говорил, «сентиментального», подхода к явлениям жизни и искусства, считая их вредными пережитками былого аполитизма театра.
Определяя свое понимание «сентиментализма» как «одного из главных ядов театрального искусства», Вл. И. Немирович-Данченко говорил в одной из бесед с актерами МХАТ:
«Это все, что успокаивает, приятно радует, утешает и усыпляет, но усыпляет важнейшие проблемы жизни. По-моему, театр, охваченный сентиментализмом, всегда являлся признаком усталости: и усталости общественной мысли, и усталости от общественной борьбы. Тогда обычно начинают раздаваться такие фразы: “У нас, знаете, в жизни так много тревог, так много волнений, что хотя бы в театре успокоиться”. Это уже самый опасный момент». И далее: «Сентиментальность — это известный тип “осладкования” всего, нежелание смотреть на явления природы и столкновения людей сильно, мужественно, не боясь конфликтов, отстаивая то, что считаешь правильным, не пугаясь таких разговоров: ах, знаете, этого публика не выносит… Это не то что сентиментальная обрисовка чего-нибудь одного, но это общая склонность» (из стенограммы беседы Вл. И. Немировича-Данченко с актерами МХАТ от 2 апреля 1934 г., Музей МХАТ).