Страница 14 из 106
Свидетель тех событий вспоминал: "В тот день я проходил по улицам Берлина. На фешенебельной Курфюрстендам я увидел, как через разбитые витрины шикарных магазинов входят внутрь хорошо одетые люди, чтобы чем-нибудь там поживиться. В другом месте я увидел на тротуаре рояль, выброшенный из окна еврейской квартиры. Вокруг стояли люди и смотрели. Солидный мужчина подошел к роялю и дотронулся до клавиш, которые в ответ зазвучали (это было всё равно что калечить труп). Мужчина засмеялся. "Еврей еще поет!" – воскликнул он".
Окончательный итог "Хрустальной ночи" – 91 убитый еврей (26 из них в Нюрнберге)‚ сотни избитых и раненых; разгромлены или сожжены 267 синагог (42 из них в Вене)‚ разграблены и разрушены тысячи еврейских магазинов‚ домов‚ предприятий и мастерских; не менее 20 000 евреев отправили в концентрационные лагеря Заксенхаузен‚ Бухенвальд и Дахау. Комендант лагеря Заксенхаузен сказал заключенным: "Вы помещены сюда во искупление низкого убийства‚ совершенного Гриншпаном... Здесь вам не санаторий‚ а крематорий. СС имеет право расстрелять вас‚ когда пожелает. Наши ребята делают это прекрасно... Чтобы есть‚ вы должны работать. Мы позаботимся о том‚ чтобы ваши жирные животы отощали".
Через два дня после "Хрустальной ночи" проходило совещание министров и высокопоставленных чиновников‚ на котором фельдмаршал Г. Геринг категорически потребовал "быстро и повсеместно вытеснить евреев из всех сфер немецкой экономики". Министр пропаганды Й. Геббельс говорил: "Почти во всех городах Германии синагоги сожжены... Те‚ что остались нетронутыми‚ надо ликвидировать силами самих евреев. Пусть они еще и заплатят за это... В этих местах можно разбить стоянки для машин или построить дома... Пришло время издать правила‚ запрещающие евреям посещение театров‚ кино и немецких цирков... Нельзя‚ чтобы евреи находились в одном купе с немцами... Должен выйти строгий запрет на посещение евреями пляжей‚ курортов и мест отдыха для немцев... Нам надо решить‚ запретить ли евреям ходить в немецкие леса..."
На том совещании приняли решение – "всеми возможными способами поощрять эмиграцию евреев из Германии" и предприняли для этого соответствующие меры экономического и психологического воздействия. На всех евреев Германии наложили гигантский коллективный штраф – один миллиард марок за "враждебное отношение еврейства к германскому народу и империи". Каждого еврея обязали за его счет восстановить внешний вид улицы и поврежденный при погроме дом‚ которым – как было сказано – нанесли ущерб в результате "народного возмущения происками мирового еврейства". Возмещение за застрахованное имущество не выплачивалось пострадавшей еврейской семье‚ а шло в государственную казну‚ так как "евреи сами спровоцировали народное возмущение против себя". Завершая совещание, Геринг сказал: "Не хотел бы я быть теперь евреем в Германии…"
После " Хрустальной ночи" началась новая волна ограничений: еврейских детей изгнали из общих учебных заведений, еврейские общественные организации были распущены и печатные издания запрещены, еврейские дома отключили от телефонной сети; немецким евреям не позволяли посещать театры‚ кинотеатры и культурные центры, запретили пользоваться местами общественного купания‚ спальными вагонами и вагонами-ресторанами; в парках евреи могли сидеть только на отведенных для них скамейках‚ на общественном транспорте им отводились специальные места.
События "Хрустальной ночи" стали первым случаем‚ когда нацисты перешли от законодательного преследования евреев к массовому физическому насилию. По всему миру прошли демонстрации протестов. Президент США Ф. Д. Рузвельт отозвал американского посла из Германии. В московской газете "Правда" опубликовали передовую статью "Фашистские погромщики и каннибалы". В Москве состоялся митинг деятелей культуры‚ который транслировали по радио: "Фашисты избивают‚ режут‚ насилуют‚ убивают и жгут живых людей только потому‚ что они принадлежат к еврейскому народу..."
В ответ на многие протесты Гитлер сказал с трибуны рейхстага: "В течение своей жизни я часто выступал пророком, за что меня обычно осмеивали… И сегодня я опять буду пророком: если международные еврейские финансисты в Европе и за ее пределами сумеют еще раз втянуть народы в мировую войну‚ то ее результатом будет не большевизация мира и победа еврейства‚ но уничтожение еврейской расы в Европе".
4
Еще в начале своей политической карьеры Гитлер потребовал "объявить негодным для спаривания" хронически больного человека или человека с плохой наследственностью, а также "выделить внутри народа наиболее расово ценные элементы и особо позаботиться об их умножении". Вторил ему и Гиммлер: "Солдаты СС должны довести количество детей в своих семьях минимум до четырех; если двое из них погибнут в боях, оставшиеся в живых будут нести оружие". Аборты в Германии были объявлены вне закона, врачам грозило за это серьезное наказание; мужья без особых трудностей могли развестись с бесплодными женами, а для многодетных матерей учредили особый орден.
В Германии существовало эсэсовское объединение под названием "Лебенсборн" (" Источник жизни") – каждый из его участников брал на себя обязательство произвести на свет не менее четырех "чистокровных арийцев". Для этой цели создали специальные заведения, где незамужние женщины встречались с "расово полноценными" мужчинами. Эта программа проходила под лозунгом "Дайте ребенка фюреру!"; для ее осуществления подбирали женщин без наследственных заболеваний и телесных изъянов, с безукоризненной чистотой крови. Мужчины – солдаты СС, предпочтительно голубоглазые блондины – приезжали на ночь в одно из таких заведений для воспроизводства "господствующей расы", а после родов ребенка забирали у женщины и отдавали на воспитание в "арийскую" семью.
Подобные центры появились и на завоеванных территориях – в Норвегии, Франции, Бельгии и Люксембурге; последний ребенок по программе "Лебенсборн" родился уже после капитуляции Германии. Из стран Восточной Европы привозили в Германию похищенных детей до двухлетнего возраста, проверяли по многим параметрам, близки ли они к арийской расе, и отдавали затем на усыновление, чтобы их воспитали "настоящими арийцами", – не пригодных к этому уничтожали.
В 1939 году Гитлер распорядился, чтобы "из гуманных соображений неизлечимо больным… обеспечивалась легкая смерть", и с 1940 года начали в Германии ликвидировать немцев – душевнобольных‚ слабоумных‚ эпилептиков и страдавших неизлечимыми болезнями. Их выискивали по всей стране и перевозили в специальные заведения "эвтаназии" – "легкой смерти"; там их убивали в газовых камерах и сжигали в печах‚ чтобы избавиться от "бесполезных едоков" и улучшить арийскую расу‚ освободившись от "неполноценных" ее представителей.
Автобусы с закрашенными окнами и эмблемой почтового ведомства везли на уничтожение пациентов из немецких больниц. Газовые камеры были обложены кафелем и имели вид душевых. Служащий открывал кран для подачи газа. Врач свидетельствовал о наступлении смерти. Печи в крематории дымили. Пепел в урне отправляли родственникам, и отдел по подготовке "писем соболезнования" сообщал о кончине близкого им человека: "С прискорбием извещаем вас о том, что… все попытки сохранить больному жизнь, к сожалению, были тщетны".
Геббельс записывал в дневнике (январь 1941 года): "Вчера: восемь лет как мы у власти… Мы идем в гору, и жизнь того стоит… Обсуждал проблему тихой ликвидации душевнобольных. 80 000 уже убраны, надо убрать еще 60 000. Трудная, но необходимая работа".
Акцию по ликвидации держали в секрете от немецкого населения‚ однако вскоре всё стало известно; жители окрестных поселений видели автобусы с закрашенными окнами и дым из труб крематория, а когда ветры дули в их сторону, ощущали отвратительные запахи. Действия властей вызвали волну протестов родственников убитых и священнослужителей; епископы евангелической и католической церквей писали в министерство внутренних дел: "Автобусы с обреченными приходят несколько раз в неделю. Школьники их узнают: "Опять машины смерти приехали"… Дошло до того, что маленькие дети, ссорясь друг с другом, отпускают такие замечания: "Ты тупой. Тебя тоже сожгут в печи…" – "Неужели немецкий народ должен быть первым культурным народом‚ который в обращении со слабыми возвращается к обычаям первобытных племен? Знает ли фюрер об этом?.."