Страница 4 из 56
Сферой, где изменения всегда вполне очевидны, является эволюция вооружений. В отличие от предшествующего периода Средневековье характеризовалось господством конницы над пехотой. Согласно некоторым теориям, именно изобретение стремени сделало возможным феодализм. Стремя давало возможность наносить таранный удар пикой, на острие которой суммировалась масса и коня, и всадника, а также наносить рубящие удары тяжелым мечом. Есть разные гипотезы возникновения стремени: многие относят его к числу изобретений всадников Великой степи, а через Аварский каганат со стременем познакомились воины Западной Европы. Другие указывают на иные регионы, откуда пошло стремя (Китай, Парфия). Как бы то ни было, стремя, как некогда колесница, предопределило «аристократический» характер войны, а следовательно, и определенный тип социального устройства оседлых обществ. Во все большей степени ударную силу составляли теперь тяжеловооруженные воины-профессионалы, на содержание которых стали отводить доходы с определенных территорий. Первыми к такой системе перешли сасанидские правители, затем она получила развитие и в Западной Европе, во многом предопределив как успехи войск Карла Великого, так дальнейший социальный триумф европейского рыцарства. Но и степные воины продолжали плодить все новые изобретения: тюркское седло с наклонной лукой, сабля, конские панцири и, наконец, дальнобойный монгольский лук, оставивший по себе столь глубокую память, что главным элементом церемониального вооружения русских царей до самого Петра I останется «саадак» — колчан с налучником.
И только освоение огнестрельного оружия, а также формирование в Европе регулярных пехотных частей (швейцарских пикинеров), в какой-то мере возрождавших строй римских легионов, создало предпосылки для того, чтобы пехота начала оспаривать ранее бесспорное превосходство всадника. Но «пороховые империи» с их новым типом войска ознаменовали собой конец Средневековья.
Конечно же, самым главным отличием Средневековья от античной и восточной древности явилась роль мировых религий. Каких бы успехов ни достигли цивилизации Поздней древности, они генетически связаны были с эпохой «очаговых цивилизаций», со своим «полисным», «номовым» прошлым. Они представляли собой разросшуюся до небывалых размеров власть одного полиса, одного «вана», одного племени, возвысившегося над другими и стремящегося максимально расширить подвластную территорию, но не имевшего иных ресурсов, кроме военной силы и дорогостоящей бюрократии для удержания своих подданных в повиновении. Роль «идеологической» скрепы играл собственный культ победившего народа, культ императора, синкретически сочетаемый с местными верованиями. Падение державы обычно означало поражение ее богов, которые в лучшем случае на вторых ролях включались отныне в пантеон победителей.
Расцвет философской мысли периода «осевого времени» середины I тысячелетия до н. э. чрезвычайно обогатил и местную, и мировую культуру, но не приводил моментально к созданию мощных учений, способных интегрировать общество. Возможно, к примеру, кушанские правители попытались сделать главную ставку на буддизм. Но об этом мы судим главным образом по их храмовому строительству, других источников почти не осталось, к тому же религии кушанских городов носили синкретический характер: буддистские ступы прекрасно соседствовали и с зороастрийскими храмами, и, возможно, с христианскими церквами. Пожалуй, и здесь впереди прочих империй оказался Сасанидский Иран, сделавший зороастризм государственной религией и довольно критично относившийся как к традиционным локальным культам, так и к христианству. Но именно в силу того, что зороастризм, ревностно охраняемый жрецами священного огня — мобедами, был слишком тесно связан с персидской традицией, трудно представить его широкое распространение за пределами Ирана. Производное от зороастризма учение Мани (манихейство) с его упрощенной обрядностью и четким делением мира на доброе и злое начала таило в себе возможность мировой религии, но содержало слишком сильный разрушительный потенциал. Разгромленное в Иране, манихейство распространялось по миру в основном как учение социального протеста.
Авраамическим религиям: иудаизму, христианству и исламу — повезло в этом отношении больше. Христианство и ислам были религиями прозелитическими, призванными завоевывать все новых сторонников и в целом не стремящимися к синкретизму. Вселенская концепция равенства всех их последователей перед Богом и претензия на единственную правильность превращала вероучения в мировые религии. При этом они удачно справлялись с задачей поддержания единства больших цивилизационных ареалов, даже после утраты последними былого политического единства. В регионах, центрами которых выступали Индия и Китай, не сложилось мощных монотеистических систем, но и здесь учения, которые возникли в период «осевого времени» и долго существовали в виде философских школ, только в период Средневековья обретают стройность и, обзаведясь догматикой и организационными структурами (сетями монастырей со специфическим типом землевладения), становятся религиями. Раньше всего это произошло в Китае с буддизмом и даосизом в эпоху Лючао, конфуцианство же, всегда популярное у китайских чиновников, обрело статус официальной религии (или, скорее, «квазирелигии») немного позже, в эпоху Тан. Буддизм и конфуцианство распространились в Японию, Корею, Тибет и страны Юго-Восточной Азии. Стать мировыми религиями было суждено не всем вероучениям, но достичь этого пытались многие, стремясь выйти за рамки сугубо этнических религий. Но главное все же состоит в том, что мировые религии успешно играли роль станового хребта средневековых обществ. Они придавали им «момент связанности», и как правило, чем сильнее оказывалось влияние такой религии на общество, тем меньше требовалось содержать воинов и чиновников для того, чтобы поддерживать определенный порядок на большой территории.
При всем своем драматизме Средневековье демонстрирует более высокий и более гибкий уровень взаимодействия внутри Мир-Системы, которая, расширяясь, втягивает в диалог новые регионы Севера Европы, Сибирь, народы тайги, Сахеля и ранее неведомых островов Атлантики. Несмотря на высокую цену, взаимодействие цивилизаций приносило неоспоримую выгоду. В этом легко убедиться, взглянув на общества, не входящие в средневековую Мир-Систему, например цивилизации Мезоамерики и Анд. Примечательно, что главные открытия «неолитической революции» земледельческие регионы Нового Света сделали ненамного позже народов Евразии. Однако развитие шло здесь чрезвычайно медленно, даже в области совершенствования боевого оружия. Цивилизации оставались изолированными друг от друга. До своих великих открытий (одомашнивание животных и растений, создание письменности) каждый регион доходил самостоятельно, что резко замедляло темпы развития местных культур и привело их к столь зримому отставанию от Мир-Системы как раз к моменту их встречи на излете Средневековья.
Мы не рассматривали пока внутренние характеристики средневековых обществ — ни каждого в отдельности, ни всех вместе. Это станет возможным после проделанной работы. Но даже из перечисления некоторых из внешних признаков, характеризующих развитие Мир-Системы в этот период, очевидно, что он определяется целым рядом атрибутов, существенно отличавших его не только от последующей, но и от предыдущей эпох. За неимением лучшего, оставим за данным периодом имя: «Средневековье».
Средневековье на макроисторических графиках демографического роста выглядит в целом как эпоха стагнации, а то и упадка. В невежестве, фанатизме, косности и неспособности к развитию упрекали его гуманисты и просветители. Да и сами средневековые люди в Китае и Индии, жители исламского мира, византийцы и латиняне, русские и скандинавы, кочевники Великой степи и бедуины Сахары — все охотно согласились бы с невысокой оценкой своего времени, поскольку средневековый человек свои идеалы привык искать скорее в давнем прошлом, чем в настоящем, а о том, каким должно быть будущее, задумывались нечасто. Вместе с тем, именно Средневековье демонстрировало высокую динамику развития, обеспечив массу открытий. Заметим, что в этот период не существовало априорных лидеров в развитии культуры. Кодификации судебников, календарные системы, шедевры живописи и скульптуры, изобретения компаса, пороха, книгопечатания, бумаги, сложных механизмов, навигационных систем, парусов, способных обеспечивать кораблю плаванье практически при любом ветре, — все эти открытия делали разные народы: индийцы, китайцы и арабы, византийцы и латиняне.