Страница 32 из 129
За принадлежность к "враждебному" сословию казнили бывших царских министров и сановников‚ представителей аристократии и дворянства, членов дореволюционных политических партий, бывших помещиков и промышленников‚ купцов, домовладельцев‚ священников‚ офицеров, чиновников и полицейских. Когда оставляли город под давлением неприятеля‚ расстреливали порой не только заложников‚ но и "скрытых" врагов‚ "слуг самодержавия"‚ "представителей старого режима". Из доклада ЦК Российского Красного Креста (о деятельности ЧК в Киеве): "Полное отсутствие каких бы то ни было правовых понятий‚ какой бы то ни было тени законности‚ безнаказанность палачей‚ беззащитность жертв‚ жестокость‚ порождающая садизм... В основу‚ в идеологию ЧК была положена теория классовой борьбы‚ вернее‚ классового истребления..."
Н. Полетика, историк (1919 год‚ после занятия Киева Добровольческой армией): "Я увидел‚ что дома‚ где помещались различные чрезвычайки... были превращены в застенки. В комнатах – хаос‚ полы покрыты грудой разорванных бумаг и обломками мебели‚ на полах и стенах – пятна крови и куски мозга... В саду едва прикрытые землей обнаженные трупы ста двадцати семи жертв‚ расстрелянных большевиками накануне ухода".
2
Большевики понимали‚ что надо победить любой ценой; в случае поражения их всех непременно бы уничтожили‚ а потому деятели ЧК призывали: "Борьба идет не на жизнь‚ а на смерть. Ты не будешь бить‚ так побьют тебя. Поэтому бей‚ чтобы не быть побитым". Террор стал основным средством для сохранения власти в стране, и И. Штейнберг (нарком юстиции до марта 1918 года) вспоминал в эмиграции: "Изо дня в день‚ из месяца в месяц граждане революционной России приучались‚ привыкали к все более тяжелым‚ все более яростным формам террора. И то‚ что вначале потрясало‚ ломало‚ переворачивало всю душу‚ позже становилось привычным‚ неизбежным‚ почти понятным‚ подобно тому‚ как привыкали к все меньшему и меньшему пайку хлеба".
Декрет о "красном терроре" предусматривал среди прочего создание концентрационных лагерей, чтобы оградить "Советскую республику от классовых врагов". В 1919 году появились в стране первые лагеря принудительных работ, которые устраивали в бывших монастырях‚ выгоняя оттуда монахов; даже в Москве выделили для этого несколько монастырей: за их стенами было легче охранять заключенных. В 1922 году существовали уже десятки лагерей и самым знаменитым среди них стал лагерь особого режима на Соловецких островах Белого моря.
В 1918–1919 годах‚ по официальным данным ВЧК‚ было арестовано 128 010 человек‚ расстреляно 8641. Эти цифры наверняка занижены, – кто во времена безудержного террора заботился о регистрации каждой жертвы? Человеческая жизнь ничего не стоила и зависела от настроения тех‚ в чьих руках находилась власть. Казнили для устрашения‚ чтобы "произвести должный эффект", казнили‚ чтобы "отбить всякую охоту" к сопротивлению, подвергали "торжественному расстрелу" перед строем в назидание прочим. С. Дубнов записывал в дневнике: "13 декабря 1919 года. Растоптано все духовное в человеке. Люди‚ кроме красных‚ не ходят‚ а пресмыкаются‚ измученные голодом‚ холодом‚ приниженные насилием..."
Невозможно определить истинное количество жертв во время Гражданской войны‚ когда с легкостью казнили по обе линии фронта. Сохранились многочисленные свидетельства об изощренных пытках: у каждого местного отделения ЧК‚ у сотрудников каждой контрразведки Белого движения существовали излюбленные способы мучений‚ о которых невозможно читать без содрогания. Писатель В. Короленко отмечал в дневнике в те годы: "Несомненно‚ большевистские подстрекательства первые породили зверства дикой толпы над "буржуазией". Но зверства‚ хотя бы ответные‚ – все-таки зверства..." – "Полное озверение. И каждая сторона обвиняет в зверстве других. Добровольцы – большевиков. Большевики – добровольцев..." – "Революция‚ как известно‚ смертную казнь отменила. И никогда не было столько смертных казней‚ как теперь..."
М. Пришвин‚ писатель: людей приучают к тому‚ "что зло может оставаться совсем безнаказанным, и новая ликующая жизнь может вырастать на трупах замученных людей и созданной ими культуры – без памяти о них..." – "Революция – это грабеж личной судьбы..."
А неизвестный ныне поэт сочинил такие строки в первые годы советской власти:
Мы – хозяева... Мы – боги...
Крушим, рушим, создаем...
Гей вы, нытики, с дороги!
Беспощаден бурелом...
Гражданская война разрушала не только фабрики и заводы‚ но и человеческие души. По признанию современника, "страсти‚ искусственно разожженные в Гражданской войне‚ вызвали наружу все худшее в человеческой природе... В этой вакханалии произвола‚ насилия‚ разнузданности и утонченного издевательства над человеческой личностью многие впали в мистическое равнодушие ко всему окружающему‚ другие потеряли рассудок". По окончании той войны стоило бы‚ наверно‚ проявить великодушие к поверженному противнику‚ выдвинуть лозунги национального примирения‚ чтобы утихла ненависть между родителями и сыновьями‚ зарубцевались душевные раны, изгладились воспоминания о зверствах прошедших лет. Но победители пошли иным путем.
3
"Хороший коммунист в то же время есть и хороший чекист"‚ – провозглашал В. Ленин. Чрезвычайная комиссия стала символом нового режима и его опорой. Ее сотрудники вызывали страх и неприязнь‚ их опасались и ненавидели. "Нам все разрешено‚ – утверждали в газете Всеукраинской ЧК "Красный меч"‚ – ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо‚ а во имя раскрепощения от гнета и рабства".
Встречались среди чекистов идеалисты и фанатики‚ которые отдавали силы на борьбу с "классовым врагом"‚ но постепенно, шаг за шагом, превращались в обычных палачей. Шли в карательные органы уголовники с авантюристами‚ наркоманы‚ искатели легкой наживы; были и такие, что руководствовались прозаическими целями в годы голода и нужды. Свидетель того времени‚ неоднократно побывавший под арестом‚ отметил: "Кто освободился таким путем от мобилизации на фронт‚ кто соблазнился двумя фунтами хлеба в день и жалованьем‚ кого потянуло русское озорство‚ а кто по неспособности к производительному труду пошел в чекисты. Одному льстит‚ что его сверстники‚ с которыми он в детстве играл в гайки‚ сейчас его побаиваются‚ а другого прельстила легкая жизнь и безнаказанность человека с ружьем".
С. Боровой‚ историк‚ из воспоминаний (Одесса‚ 1920 год): "Во второй половине дня по Канатной улице‚ по дороге в тюрьму‚ отправлялось несколько грузовиков. Они увозили заключенных после допросов. На арестованных были направлены дула пулеметов‚ установленных на крыше кабины шофера‚ а на крыльях машины лежали в картинных позах охранники... Вспоминается стишок‚ сочиненный тогда одним одесским поэтом‚ – пародия на популярный романс Вертинского: "Где вы теперь? И кто вас бьет наганом? Куда умчал вас шумный грузовик? С кем были вы: с Петлюрой или с паном иль‚ может быть‚ вы просто большевик? В последний раз мы были с вами вместе‚ в Чека везли под пулеметом нас. И кажется‚ что в номере "Известий" я прочитал‚ что расстреляли вас".
Деятельности ЧК посвящены многие страницы воспоминаний современников‚ отметивших активное участие инородцев – представителей национальных меньшинств – в карательных органах советской власти. И хотя большинство сотрудников ЧК составляли лица из наиболее многочисленных народностей страны‚ "чужаков" замечали в первую очередь‚ и по ощущениям тех лет складывалось представление о преобладающей роли инородцев в большевистском терроре.