Страница 12 из 17
Сцену пересекают Барин и Барыня.
Барыня. Сыграешь партию?
Барин. Нет, мне надо пройтись, чтобы осилить обед!
1-й Отвозчик. Чтобы осилить обед?
2-й Отвозчик. Чтобы осилить?..
Вбегают дети; увидев чумазых рабочих, вскрикивают от ужаса.
1-й Отвозчик. Они кричат, когда видят нас! Кричат…
2-й Отвозчик. Черт возьми!.. Видать, скоро нам придется вытащить гильотину, сделать операцию на этом гниющем теле…
1-й Отвозчик. Верно говоришь, черт возьми! Тьфу!
Адвокат (Дочери). Ну разве это не безумие! Люди не так уж и плохи… если бы не…
Дочь. Если бы не?..
Адвокат. Если бы не Администрация…
Дочь (пряча лицо, уходит). Это не рай!
Отвозчики. Это ад — вот что это такое!
Пещера Фингала. Величественные зеленые волны неспешно вкатываются в пещеру; на переднем плане покачивается красный буй с ревуном, однако ревун включается лишь в определенный момент.
Музыка ветра. Музыка волн.
Дочь и Поэт.
Поэт. Куда ты меня привела?
Дочь. Далеко от шума и плача детей человеческих, на край океана, в пещеру, которую мы называем Ухом Индры, ибо здесь, говорят, небесный властитель слушает жалобы смертных!
Поэт. Как! Здесь?
Дочь. Ты разве не видишь, что эта пещера имеет форму раковины? Конечно видишь. Разве ты не знаешь, что твое ухо имеет форму раковины? Знаешь, но никогда об этом не задумывался. (Поднимает с земли раковину.) Разве ты ребенком не прикладывал раковину к уху, не слышал… не слышал, как шумит кровь в твоем сердце, как гудят мысли в твоем мозгу, как лопаются тысячи крошечных изношенных нитей в тканях твоего тела… Все это ты слышишь в маленькой раковине, так представь, что можно услышать в этой большой!..
Поэт (прислушивается). Я ничего не слышу, кроме свиста ветра…
Дочь. В таком случае я тебе переведу, о чем он свистит! Слушай Жалобу ветра!.. (Декламирует под аккомпанемент тихой музыки.)
Поэт. Однажды я слышал это…
Дочь. Молчи! Ветер еще поет! (Декламирует под тихую музыку.)
Поэт. Мне кажется, я уже…
Дочь. Молчи! Волны поют. (Декламирует под тихую музыку.)
Дочь. Коварные волны, лживые волны; все, что на земле не сгорает, тонет… в волнах. Посмотри. (Показывает на свалку.) Посмотри, что море украло и разрушило… От затонувших кораблей остаются лишь ростральные украшения… и названия: «Справедливость», «Дружба», «Золотой мир», «Надежда» — это все, что осталось от надежды… обманчивой надежды!.. Реи, уключины, черпак! И погляди: спасательный круг… он спас самого себя, а потерпевшему дал погибнуть!
Поэт (роется в куче). Вот дощечка с корабля «Справедливость». Того самого, что вышел из Бухты Красоты с сыном Слепца на борту. Стало быть, утонул! Там же на борту был и жених Алис, безнадежная любовь Эдит.
Дочь. Слепец? Бухта Красоты? Наверное, мне все это приснилось! И жених Алис, Дурнушка Эдит, Пролив Стыда и карантин, сера и карболка, присуждение докторской степени в церкви, контора адвоката, коридор и Виктория, «растущий замок» и офицер… Мне все это снилось…
Поэт. Когда-то я сочинил все это!
Дочь. Тогда ты знаешь, что такое поэзия…
Поэт. Тогда я знаю, что такое сон… Что есть поэзия?
Дочь. Не действительность, а больше, чем действительность… не сон, а сон наяву…
Поэт. А дети человеческие думают, будто мы, поэты, лишь играем… выдумываем и изобретаем!
Дочь. И хорошо, мой друг, ибо иначе мир бы погиб, утратив стимул к жизни. Все бы лежали на спине, уставившись в небо; никто бы не взялся за плуг и лопату, рубанок или мотыгу.
Поэт. И это говоришь ты, дочь Индры, ты, наполовину дитя небес…
Дочь. Ты прав, упрекая меня; слишком долгое время провела я здесь, внизу, принимая, как и ты, грязевые ванны… Мысли мои не в силах больше взлететь; глина на крыльях… земля на ногах… и сама я… (Поднимает руки.) Я погружаюсь, погружаюсь… Помоги мне, отец, отче небесный! (Молчание.) Уже не слышу ответа! Эфир не доносит звук с его губ до раковины моего уха… порвалась серебряная нить… Горе мне, я привязана к земле!