Страница 28 из 63
На столе лежали две ампулы с мощным транквилизатором. Если была бы возможность вколоть его сразу в вену, все было бы значительно проще, но как уговорить пациентов на укол? Придется все сделать по-другому… Но в любом случае это делается на благо всего человечества и на благо двух отдельно взятых людей.
Внезапно со двора послышалось повизгивание. Александр Петрович узнал голос Графа. Вот так отпустишь одного погулять – сразу же найдет неприятности.
Доктор вышел во двор, в туманное утро – сонное солнце едва пробивало белесую пелену. Александр Петрович позвал Графа, посвистел, но никто не подбежал к нему. Зато он увидел вдалеке у забора странную картину. Лайка вскочила на Графа, обняв его передними лапами. Бедный пес даже не сопротивлялся, лишь жалобно повизгивал.
«О боже, – подумал доктор, – Лайка думает, что она кобель. А Граф тоже хорош – смирился с таким обращением к себе! В нем появилось что-то от самки...»
Тем временем Лайка вдруг гневно зарычала и впилась зубами в загривок своей жертвы. Граф взвизгнул, появилась кровь. Александр Петрович не выдержал и закричал:
– Ты что творишь, а ну брысь!
Лайка не обращала на крик никакого внимания и продолжала трепать Графа. Александр Петрович попытался отогнать ее, но тут Лайка развернулась и укусила хозяина за руку. Потом отскочила на небольшое расстояние и внимательно следила за его реакцией. Потрепанный Граф, скуля и припадая на передние лапы, убежал. А потом и Лайка исчезла в густом тумане. Александр Петрович остался один, в недоумении сжимая пораненную руку.
***
Роман и Вадим пришли в девять утра, как и было уговорено. За это время Александр Петрович успел успокоиться, продезинфицировать и перевязать руку и отвлечься от мыслей о странном поведении своих подопытных животных. Сейчас нужно думать только о предстоящей операции. Несомненно более сложной и важной.
Александр Петрович пожал руки молодым людям и пригласил обоих в гостиную, ссылаясь на страшный беспорядок в своем кабинете. Первое время Александр Петрович разглядывал пару. Роман был чуть выше Вадима, загорелый, здоровый молодой мужчина с правильными чертами лица, прямым носом и тонкими губами. Хорошо одет, тщательно причесан и побрит. От него пахло дорогим мужским одеколоном, от Вадима – спиртом. Оба парня на фоне друг друга создавали резкий контраст.
– Что у вас с рукой? – поинтересовался Вадим.
– Ах, это? – Александр Петрович спрятал забинтованную руку за спину, – Открывал форточку и нечаянно разбил ее, вот и порезался. Ну что ж, для начала давайте выпьем чайку, поговорим немного о том, о сем… Вы пока присаживайтесь.
Александр Петрович ушел на кухню. Вадим и Роман на некоторое время остались одни.
– Забавный человек, – проговорил Роман, – Вежливый, безобидный. Я все по-другому себе представлял.
– Я ж тебе говорил, ничего страшного не случится. Просто поговорим с ним и все.
– Уф. Это ради нашей дружбы, – вздохнул Роман, – И ради тебя. Я рад, что ты все же обратился к психиатру. Вот если бы ты пришел сюда еще и трезвый…
– Я почти не пил, – упрямо возразил Вадим.
Роман замолчал. Он не хотел спорить. Всякий раз подобные споры заканчивались тем, что ему приходилось заламывать руки своему другу и ждать пока тот успокоится и придет в себя. Вадим не умел ни спорить, ни общаться с людьми, он мог даже на шутку среагировать вспышкой агрессии.
Вскоре вернулся доктор, неся поднос с хохломской росписью, на котором стояло три чашки чая, сахарница и небольшой серебряный заварный чайничек. Потом все трое взяли по чашке чая и, усевшись поудобней, стали разговаривать.
– Все-таки очень интересно, – улыбнулся Роман, – Что вы на самом деле задумали? Зачем вам я?
– Но вы же хотите, наконец, разобраться в ваших с Вадимом отношениях? – ответил Александр Петрович, – А также решить проблему Вадима. Это хорошо, что он сам понимает ситуацию, а это – первый шаг на пути к выздоровлению. К сожалению, Вадим много пьет, а это может все осложнить и спровоцировать новые приступы. Сам Вадим уже не в состоянии победить себя, ему нужна помощь.
– И поэтому я здесь? – спросил Роман, поставив пустую чашку на стол. Вадим тоже допил свой чай и угрюмо вертел чашку в руках.
– Именно для этого, – кивнул Александр Петрович, – Есть два способа решить проблему Вадима. Первый способ – это консервативное лечение, клиника, лекарства, терапия. Второй способ – гораздо интереснее… Роман подавил зевок, смутился, попытавшись снова состроить заинтересованное выражение лица. Но сам не знал, что причина его сонливости – транквилизатор.
– Так что же это за способ? – спросил Вадим, тряхнув головой.
– Скоро все узнаете, – ответил Александр Петрович.
И оба парня почти сразу же повалились на диван крепко спящими.
***
Доктор притащил тела пациентов к себе в кабинет, здесь уже все было приготовлено. Две кушетки, укрытые белыми простынями, хирургические инструменты, кабеля, компьютер.
Александр Петрович с усилием свалил тело Вадима на одну кушетку, а тело Романа на другую. Окно было все так же плотно зашторено, горели лампы дневного света. На одной из ламп повредился стартер, и теперь она слегка жужжала, словно забавляясь игрой на нервах у растрепанного хозяина.
Александр Петрович глубоко вздохнул, натягивая резиновые перчатки и маску. Выбросил из головы все посторонние мысли. Но они все же настырно лезли в голову.
«Если завтра кто-то скажет, что я сошел с ума, он будет прав. Я действительно сошел с ума. Но не сейчас, а тогда, когда мои родители орали, что ненавидят друг друга. Но… Но если все удастся, если я все смогу изменить… Сколько людей тогда поймет, почему так важно слушать друг друга! Они смогут ощущать боль чужого человека как свою, и больше никогда никто никого не ударит и не обидит. Все будут счастливы. Может быть, даже я…»
Он старался не думать о странном поведении Лайки, об этом необъяснимом побочном эффекте. Откуда такая агрессия? Ведь если она получила часть разума Графа, то должна была скорее стать добродушной и ленивой… Хотя, может быть, она получила как раз ту часть, что была скрыта даже от самого Графа? Страшно подумать, что может случиться с людьми. Но Александр Петрович не намерен был отступать.
Он успокоился, его сердце стало биться спокойнее, а движения снова стали твердыми и скоординированными. Операция длилась шесть часов. За все это время Александр Петрович больше ни разу не подумал о людях, совести, преступлении и прочем подобном. Он весь ушел в работу. Единственное, о чем он жалел, это о том, что у него нет ассистента. Пара лишних рук ему бы не помешала.
***
Роман никогда не думал о том, что может чувствовать другой человек. Впрочем, он все же задумывался о боли физической, которую на его глазах испытывал кто-либо.