Страница 51 из 52
Внезапно губы менеджера изорвала кривая усмешка.
- Нет, доктор... Наоборот... вспомнил...
- Что вспомнили? - психоаналитик осторожно встал из-за стола.
- Вспомнил... что оно мне приказало сделать... это здание...
Он сунул руку в карман, потом резко выдернул ее из него. В руке недобро блеснуло лезвие хирургического скальпеля. Психоаналитик попятился к окну, но бежать было некуда.
Из здания бизнес-центра, где среди прочего располагалась консультация известного в городе психоаналитика, вышел молодой человек, на вид тридцатилетний-уже лысеющий-преданный своей работе-менеджер. Быстрым шагом он направился прочь от здания бизнес-центра. На лице его застыло напряженное выражение.
Он вышел на проспект и, продираясь в толпе, словно в зарослях диких джунглей, прошел два квартала. Все это время он шел, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на проходящих мимо людей и проносящийся транспорт. Казалось, он был поглощен какой-то мыслью, которая подобно зубной боли не давала ему покоя.
Пройдя пару кварталов, он спустился в подземный переход, в котором располагался вход на одну из станций подземки. У входа в метрополитен он купил в киоске посвященную темам бизнеса газету – из тех, в которых печатают курсы валют и котировки акций.
Пройдя через турникеты, он очутился на платформе и направился в ее дальний угол - туда, где было меньше людей.
Громыхая словно безумный индустриальный оркестр и разрывая полумрак станции циклопическим фонарем, из тоннеля выполз поезд. Он медленно остановился, двери открылись. Молодой человек вошел в вагон.
В вагоне он сел на крайние сиденья и углубился в изучение газеты. Когда он разворачивал ее, было видно, что у него слегка трясутся руки.
Он проехал ровно пять станций и вышел из вагона на станции, располагавшийся под деловым центром города.
У выхода из метро он скомкал газету и бросил ее в урну. Взгляд его был по-прежнему сосредоточен, зрачки не отражали окружающую реальность, а поглощали ее целиком – словно всасывали. Очутившись на улице, он, как и в прошлый раз, не стал пользоваться общественным транспортом, предпочтя ему пешую прогулку.
На сей раз он шел дольше - за время пути он миновал пять кварталов и, свернув на боковую улочку, вскоре оказался на небольшой площади, со всех сторон окруженной высокими зданиями, в которых располагались офисы коммерческих фирм. Одно из них сильно отличалось от остальных: оно было значительно выше и новее на вид. Это было здание бизнес-центра, построенного три месяца тому назад. Молодой человек остановился на тротуаре напротив него. Вокруг было пустынно.
- Я выполнил то, что ты мне велело, - сказал он, пристально глядя на здание, - какие будут дальнейшие указания?
Казалось, воздух застыл. В зрачках человека отражалась громадина бизнес-центра, в оконных стеклах которого плыли рыхлые облака. Ветер гнал по площади опавшие листья.
Внезапно будто незримый импульс прорезал пространство, разделявшее молодого человека и здание, - молодой человек дернулся, как-то странно скривил рот, а потом вдруг сорвался с места и быстрым шагом пошел к одному из зданий на площади, у входа в которое стояла телефонная будка.
Он ворвался в телефонную будку, тяжело дыша. На небольшой полке, прикрепленной к металлической стенке будки болтами, лежал толстый телефонный справочник. Для того, чтобы его не похитили, справочник предусмотрительно прикрепили толстой веревкой к полке. Молодой человек принялся лихорадочно перелистывать его, руки тряслись, второпях он надорвал несколько страниц.
Наконец он нашел то, что искал. На странице с буквой "П" значилось "Психология. Психиатрия. Помощь психоаналитика". Ниже были адреса и контактные телефоны. Он пробежал по ним глазами, потом довольно усмехнулся и вырвал страницу.
Телефонный справочник остался открытым, рваные края бумаги в середине – там, где была вырванная страница – напоминали рану от ножа.
Быстрым шагом молодой человек пошел прочь.
November Rain
- Ты проститутка.
Олег достает сигарету и закуривает. Подходит к окну. За окном город бомбардирует дождь. Серый ноябрьский день тонет в потоках воды; вода везде: на крышах, на деревьях, на асфальте, одна сплошная вода.
Наташа подходит сзади и обнимает его за шею. Он чувствует ее мягкое плавное прикосновение.
- Да, ты прав, я сплю с другими мужчинами за деньги. Но люблю я только тебя.
Олег не оборачивается. Тяжелые капли ползут по стеклу, хрупкие словно слезы. В сырой утренней мгле расплываются многоэтажки, машины, люди. На остановке толпится народ, подъезжает автобус и поглощает всю эту массу целиком.
- Ты же знаешь, я мог бы тебя обеспечивать, я хорошо зарабатываю.
Она отвечает теплым влажным голосом:
- Ты не понимаешь, дело не в этом, не в деньгах, по крайней мере.
- Тогда в чем?
Она недолго молчит, ее лавинообразные руки скользят по его телу, по шее, по плечам, по спине. Она словно укротительница, которая играет со львом.
- Трудно объяснить. Что-то меня туда тянет. В эту грязь. В порок. Я порочная, понимаешь, порочная!
Олегу действительно трудно это понять. Сейчас она стоит у него за спиной, а вечером пойдет к другим, он будет уговаривать остаться, но что толку, она все равно уйдет, ускользнет, упорхнет мотыльком, в этот дождь, непрекращающийся дождь, в этот холодный ноябрь. А он останется один, будет пить, напьется и упадет спать, где придется.
Она всегда была такой. Олега захлестывает отчаяние. Дождь не собирается прекращаться – это на весь день.
Отчаяние внезапно сменяется злобой – такая бывает у детей, когда у них отбирают любимую игрушку. Олег поворачивается и бьет Наташу по лицу, несильно, но чувствительно. Та вскрикивает от неожиданности. Олег обхватывает ее и валит ее на пол кухни.
- Что же ты со мной делаешь… Что же ты делаешь… - Олег уже практически не контролирует себя.
Наташа слабо сопротивляется, это только подначивает его. Он срывает с нее блузку, обнажая грудь, она не носит лифчика, задирает юбку и приспускает трусики. Она вся влажная и обмякла под ним. Он сбрасывает с себя халат и входит в нее.
Они трахаются долго, очень долго. Прямо на полу кухни. Она знает толк в хорошем сексе. За это он ее и любит. Потом они кончают, практически одновременно. Олег еще долго лежит на ней, она целует его.
- Любимый…
После этого Олег одевается и ставит кофе. Наташа тоже одевается, садится рядом и закуривает.
Она гладит его руки, он не смотрит на нее. За окном непрекращающийся дождь, кажется, он будет вечно. Только дождь и ничего больше. Как будто нет ни города, ни людей, ни времени, ни пространства, ничего.
Олег тянется за пачкой сигарет и заодно включает радио. По радио играет песня Guns-n-Roses «November rain». Грустная песня, то, что надо.
Он щелкает зажигалкой и прикуривает. Смотрит на Наташу. У нее мягкие черты лица, карие глаза, небольшой носик, поджатые губы. Она похожа на ребенка. Она всегда будет ребенком.
- Тебе скоро уходить?
Она кивает.
- Останься.
- Не могу.
Дождь, дождь, только дождь из слез.
- Почему?
- Ты же знаешь.
- Ну, останься хоть раз, один раз в жизни, - Олег не просит, умоляет.
- Нет, Олежек, не могу.
Он глубоко затягивается. Так всякий раз, все время, что он ее знает. Она никогда не остается. Она внезапно уходит и также внезапно появляется. Иногда ему кажется, что она не больше, чем призрак, фантом, плод его воображения. Дождь, дождь.
Музыка обволакивает их как дождь, она и есть дождь. November rain. Они пьют кофе и курят. Он смотрит на нее, она смотрит на него. Они не теряют ни секунды, потому что времени у них мало. Времени вообще нет, есть лишь пронзительный ноябрьский дождь.
Потом она встает и начинает собираться. Красится перед зеркалом, приводит себя в порядок. Он подает ей пальто. Она одевается. Ему не хочется отпускать ее, но он знает, что она все равно уйдет. Она неудержима, как дождь.