Живодерня

 - Чего?

 - Да так, - смутился Андрей, - симулякр… Ну, пока.

 - Пока.

 И Андрей, сжимая в руке бутылку портвейна, пошел домой.

Передозировка

Летальная история безымянного торчка

 Блядь, вот это приход! Словно тысячи иголок, присоединенных к шприцам, наполненным молоком из грудей Пресвятой Девы, вонзились в вену. Ощущения – мать вашу, какие ощущения? Это поток. Чистый поток, который захватывает вены и ползет, ползет, поднимаясь к горлу, обжигая его первой волной тепла, и вот, вот же! – он уже в мозгу, бьется, рассыпаясь на мелкие брызги. Чувствуешь, как он взламывает рассохшиеся двери сознания, которое еще сопротивляется, намекая на запретный плод, но уже чувствует свое поражение, и несется туда, вглубь твоего эго.

 Такого прихода не бывает от грязного уличного порошка, это чистяк – и он это знает. Он проваливается в податливую плоть дивана, и чувствует, как его душа, душа невинного ребенка, покидает изможденное, испещренное точками уколов тело, следуя заветам древнегреческого философа Платона, и несется ввысь, к далеким мирам. Бетонный потолок, с пыльной, засиженной мухами лампочкой, болтающейся на кишке провода, расплывается, пропуская его сквозь себя, туда – вверх. Он знает, что там, дальше – рай.

 Так и есть. Вместо потолка он видит небо. Он несется к нему, рассекая пространство, круша законы элементарной физики, взламывая саму суть вещей. Белоснежная пелена облаков – да-да как порошок, остатки которого рассыпаны на табуретке рядом с потемневшей ложкой и зажигалкой – становится прозрачной. А потом и вовсе остается внизу, под ним.

 Он на небе. И это уже на порядок выше, чем дано большинству обывателей, цепляющихся за тонкую нить своего бессмысленного существования. Это как будто у тебя в руках пульт дистанционного управления, позволяющий одним нажатием кнопки разрушить планету.

 Он оглядывается. Ничего. Только белая пелена. И нежные волны экстаза, катящиеся по прозрачной поверхности океана сознания. Это рай. Рай, мать вашу, а чему бы иначе еще быть?

 Он делает первые шаги по раю. Как робинзон, попавший на необитаемый остров… нет, даже не на остров, а в необитаемую вселенную, которую ему еще предстоит открыть для себя. Что тут скажешь? Да ничего. Хочется послать все слова на хуй.

 Он смотрит: ему интересно каждое движение, каждое слабо уловимое изменение этого мира. Каждое колыхание белой пелены, окружающей его.

 Вдалеке он видит огромные ворота. Он уже знает – это ворота, открывающие дорогу к потаенным сокровищам сознания. Он идет к ним, ступая осторожно, очень осторожно, как ребенок, который только научился ходить.

 По мере его продвижения ворота приближаются. Они огромны. В обыденном мире не существует силы, способной воздвигнуть такие ворота. Эта сила есть лишь внутри его мозга.

 Он подходит к воротам и восторгается их величием и величием их Создателя. Его разум чист как никогда, перед ним истинно божественное творение.

 Внезапно его мысли обрывает окрик:

 - Хэй, дружбан, добро пожаловать в рай!

 Только тут Он замечает, что у самых ворот, в тени одной из приотворенных створок сидит человек. У человека длинные волосы, повязанные тесьмой с витиеватым рисунком, на нем что-то вроде просторного хлопкового балахона, на запястьях разноцветные фенечки, сплетенные из бисера, ноги человека босы. Ни дать, ни взять – перед ним хиппи. Значит, это хипповский рай.

 Он неуверенно приближается к человеку. Теперь Он видит, что человек курит. Его ноздри улавливают слабый, но знакомый аромат марихуаны.

 - Смелее, дружбан, - улыбается человек, - не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Я здесь, чтобы встретить тебя!

 Он молча подходит к человеку. Тот по-прежнему сидит, его ноги скрещены по-турецки. В руках у него здоровый косяк, он затягивается им и выпускает клубы плотного ароматного дыма. Человек смотрит на него добродушным взглядом, на его губах блуждает улыбка.

 - Я ждал тебя, - говорит человек. - Я – апостол Петр, - он плавно встает, - да-да – тот самый, - и, не давая ему что-либо пробормотать в ответ, продолжает - добро пожаловать в рай!

 Вот так встреча! Вновьприбывший не находит что сказать и поэтому просто здоровается:

 - Привет.

 - Привет, привет, - улыбается апостол Петр, - рад видеть тебя здесь. Будь как дома и ничего не бойся, ты ведь этого и хотел, да? Хотел оказаться в раю. Ха-ха! - белки глаз апостола покраснели от марихуаны. - И вот ты в раю, чувак. В самом заебенном месте во всей вселенной. Курить будешь? - и протягивает ему косяк.

 Он берет косяк, по-прежнему молча. Недоверчиво смотрит на косяк. Косяк настоящий. Но ведь, если это рай, то…

 - Здесь вовсе не должны жить праведники, чувак, - словно прочитав его мысли, отвечает апостол Петр. Все это гребаный стереотип. Да, у Отца был когда-то имидж святоши, на заре карьеры, так сказать, но он уже давно его сменил. Правда, люди – я имею в виду обывателей, ты же не такой, правда? – в силу своей тупости, по-прежнему, упрямо цепляются за этот образ…

 Он затягивается. Косяк немного обжигает и сушит горло. Он чувствует, как дым заполняет легкие, и от этого становится приятно. Он выдыхает.

 - Спасибо. Хорошая трава.

 - Это еще что, вот у Отца – у того травка – улет.

 Апостол Петр тоже с удовольствием затягивается. Его глаза подернуты маслянистой паволокой, какая бывает у завзятых курильщиков травы.

 - Чувак, - говорит апостол Петр, - как я уже говорил, я здесь, чтобы встретить тебя. Поэтому пойдем – покажу тебе, как тут у нас вся бодяга устроена, а потом милости прошу к Отцу. Отец очень тебя ждет.

 - Отец? - переспрашивает Он, медленно вникая в смысл этих слов.

 - Да-да, он самый. По-вашему – Бог. Или Господь Бог. Отец Всевышний, короче. Он тут всем заправляет.

 И апостол Петр дружелюбно указывает на вход в рай. Он нерешительно идет к нему. Апостол Петр следом.

 - Смелей, чувак, тут все свои.

 Неужели это рай? В голове не укладывается. Не может быть!..

 Но ведь апостол Петр настоящий. И косяк тоже. Блядь, это рай! И Бог ждет его! Его, а не сраных ублюдков, прозябающих на планете земля с ним по соседству.

 Они проходят ворота, и перед ним открывается мир, наполненный белым свечением. Все вокруг усеяно белым порошком, который и издает это свечение.

 Он наклоняется и подбирает горсть. Пробует языком. Немного горький, вкус ему знаком. Нет сомнения – это героин. Причем, еще более чистый, чем тот, что он себе сегодня вмазал. Ангельская пыль.

 Неужели в раю все торчат? Хотя, может, здесь как раз то место, где все неприкаянные души вроде Него находят себе отраду за бесконечные унижения в прошлом глупом и бессмысленном мире.

 - Каково, а, чувак? – апостол Петр подмигивает Ему. – Лучший товар, стопроцентный чистяк, не фуфло какое-нибудь, Отец знает толк в порошке. Думаю, мы сегодня еще попробуем его, а пока нам пора дальше.

 Вокруг все то же белое свечение. Прекрасное свечение. И горы порошка. Ему приходит в голову мысль: за что ему такое счастье? И тут же другая: а кто же, если не Он, достоин его? Ведь это Он положил на алтарь порошка столько лет упорной ширки, приходовых исповедей, отходняковых молитв. Это Он один не повелся на все дешевые иллюзии мира, все эти работы-деньги-семьи-тихую старость, выбрав единственно стоящую вещь – героин. Он один ни разу не усомнился в порошке, ни разу не сошел с этого пути, принимая все тяготы и невзгоды жизни на системе.

 Впереди появляется зеленое поле. Кажется, что оно тоже светится. Когда они подходят к нему ближе, Он видит, что это конопля. То есть тоже наркотик. Тут везде наркотики. И это, мать вашу, рай! На все сто процентов.

 - Райские кущи, - блаженно вздыхает апостол Петр.

 Он видит, что в поле работают люди, которые собирают зрелые растения.