Страница 26 из 46
— гипертрофия некоторых второстепенных вопросов,
— игнорирование или замалчивание уже обнародованных фактов;
— предложение «ответов» на якобы «безответные» вопросы, ответы на которые уже были даны компетентными органами и лицами ранее,
— многоканальная массированная ретрансляция однотипных информационных сообщений с приданием им элементов «сенсационности», «сверхактуальности» и «чрезвычайной значимости»….
Чтобы не быть голословным, приведем перечень основных вопросов-тезисов, составлявших главный информационно-возбуждающий пафос выступлений Калугина:
— сталинско-брежневская школа КГБ;
— применение агентуры в целях «политического сыска»;
— «раздутые штаты» КГБ;
— распространение дезинформации, манипулирование общественным мнением как внутри СССР, так и за рубежом;
— предательства сотрудников КГБ.
Примечательно, что экс-генерал никак не реагировал на аргументы представителей руководства КГБ, которые ранее давали ответы на его «безответные» риторические вопросы, — предположение о том, что профессионал не следил за подобными выступлениями, не знал о них, представляется абсурдным и неуместным.
Справедливо отмечая, что разворачивавшаяся в то время в нашем обществе идейно-политическая борьба «привела к определенному расслоению и дезориентации внутри самого аппарата», который-де «не привык мыслить», Калугин, явно подстраиваясь под появившуюся тогда политическую «моду», прибегал к тем самым 10–15 % лжи, которая и составляет сердцевину, смысл и назначение любого дезинформационного материала, не мнимого, а реального манипулирования общественными настроениями.
«КГБ по-прежнему остается самой закрытой организацией в стране», — объявлял Калугин, передергивая, или, по крайней мере, преувеличивая факты: ныне в этом легко убедится каждый, ознакомившись с двухтомником «Без срока давности», включающим интервью и выступления председателя КГБ СССР В. А. Крючкова с 1 октября 1989 по 17 июля 1991 года. Хотя, подчеркнем еще раз, в тот период времени имелась и еще масса иных публикаций о деятельности КГБ СССР по всему кругу поднимавшихся Калугиным вопросов.
Таким образом, Калугин, вопреки ошибочно распространявшемуся мнению некомпетентных интерпретаторов его слов, не был «срывателем покрова тайны» с организации, призванной оберегать безопасность наших сограждан.
При анализе статьи Калугина «Перерождение» не может не привлечь внимания тот факт, что бывший начальник внешней контрразведки КГБ лишь вскользь упоминает о борьбе с иностранным шпионажем, не говоря уже о других формах подрывной деятельности, хотя понятно, что она являлась одним из главных направлений деятельности данного государственного ведомства.
Также наводит на размышления и вызывает немало вопросов тот факт, что весьма информированный ветеран КГБ ни разу не упомянул о стратегических задачах и установках, ставившихся перед ЦРУ США президентами Джонсоном, Никсоном, Фордом, Картером, Рейганом и Дж. Бушем-старшим, якобы «бессознательно» обращая деятельность КГБ в «бой с собственной тенью».
И вряд ли, с учетом только названных обстоятельств, «анализ» Калугина можно считать объективным.
В написанной специально для анализируемого сборника эксклюзивной статье «Перерождение» Калугин уже в полной мере пытался использовать приемы суггестивного (внушающего) воздействия на читателей, основанного на созданном ему ореоле «гонимого правдоруба».
Поэтому, отдавая должное «…когорте героев, озаренных великой мечтой о всемирном братстве», он, тем не менее, не вполне объективно подходил к анализу 36 лет существования КГБ СССР. При этом Калугин не мог не знать, что для читателей он уже аттестован «заслуженным ветераном, боевым генералом», почти ровесником КГБ, а в психологии пропаганды данный прием называется «использованием эффекта ореола».
Он утверждал, например, — а несостоятельность этих утверждений сегодня уже доказана в свете опубликованных документов, — что «был доведен до совершенства аппарат политического сыска, сделавшего моральный террор нормой», и при этом «общество жило в атмосфере запуганности в отношении каждого, кто вел себя неординарно, выделялся своими суждениями и внешним видом…».
Интересные, аргументированные факты, опровергающие Калугина и ему подобных «писателей», содержатся в недавно вышедшей книге «Диссиденты, неформалы и свобода в СССР» А. В. Шубина (М., 2008).
Отметим и еще одно немаловажное обстоятельство, не привлекшее должного внимания читателей. Рассуждая о «развале советской разведки», Калугин никак не мог предполагать, что факты со всей очевидностью будут свидетельствовать об обратном, о том, что приобретенная КГБ СССР репутация «одной из сильнейших разведок и спецслужб мира» являлась отнюдь не безосновательной.
Я имею в виду ставшие известными в середине 90-х годов факты сотрудничества с советской, а затем и российской разведкой высокопоставленных сотрудников ЦРУ Олдрича Эймса и ФБР США Роберта Хансена. Хотя были и другие ценные приобретения разведки, к которым Калугин не имел никакого отношения…
Можно задать обоснованный вопрос: а удалась ли «Операция «Олег Калугин» ее организаторам в целом?
Увы! — придется признать, что многие ее цели оказались достигнутыми, равно как и были решены ставившиеся перед ней задачи…
3 сентября 1991 г. Калугин был назначен «консультантом» к новому председателю КГБ В. В. Бакатину. Понятно, что для непрофессионала Бакатина подобные Калугину «консультанты» были весьма серьезным подспорьем для развертывания работы по «реформированию органов госбезопасности».
Часть 8
«ИНСТИТУТ КРИБЛА» ПРОТИВ КГБ
ПОЧЕМУ МОЛЧАЛ ГОРБАЧЕВ?
1990 год стал предвестником гибели Великой державы — Союза Советских Социалистических Республик.
В мае 1990 г. СНБ США был утвержден план действий в отношении СССР, в котором предусматривалась «поддержка всех внутренних оппозиционных сил». В июле исполняющий обязанности директора ЦРУ Роберт Гейтс направил президенту США (о чем было известно и КГБ), аналитическую записку, в которой писал: «Все более вероятно, что через год или два народное восстание, политические потрясения и акты насилия еще более усугубят нестабильность, царящую в СССР».
2 июля 1990 г. Крючков с болью говорил в выступлении на XXVIII съезде КПСС (отметим, что прямые трансляции заседаний съезда делали эту информацию доступной для самой широкой аудитории):
«Рост сепаратизма, межнациональные столкновения, гибель людей — все это и человеческая боль, и фронт каждодневной работы чекистов. Людей убивают только за то, что они другой национальности. В мирное время появились сотни тысяч беженцев…
Читая сообщения о сотнях убитых, тысячах раненых, новых десятках тысяч изгнанных, испытываешь состояние далекое от того, чтобы чувствовать себя счастливым человеком. Если волне насилия немедленно не положить конец, то последствия станут непредсказуемыми.
Безусловно, есть упущения в работе правоохранительных органов, но, согласитесь, основа борьбы с подобными негативными явлениями должна покоиться на принципиальных политических подходах.
Нет ни одного государства в мире, в котором демократия и гласность действовали бы в отрыве от правопорядка. У нас же здесь обозначился серьезный разрыв. И с каждым днем он обходится все дороже.
Нельзя выступать за всемерное развитие демократии и вместе с тем не выступать за правопорядок, за торжество Закона. Общество, которое позволяет глумиться над Законом, уже по этой причине больно.
Нередко задают вопрос: куда, мол, смотрит КГБ? Общество не может терпеть вмешательства в наши внутренние дела, позволять безнаказанно разворовывать и увозить за рубеж народное достояние, красть военные и государственные секреты, за которыми труд и интересы миллионов людей…
На Западе открыто говорят, что не намерены свертывать разведывательную работу по Советскому Союзу, причем выделяют на нее во много раз больше средств, чем можем себе позволить мы.