Страница 16 из 46
Итак, вылет рейса KAL-007 южнокорейского «Боинга- 747» с 269 пассажирами и членами экипажа из промежуточного аэропорта Анкоридж на Аляске задержался на 40 минут. Далее, набрав высоту, лайнер пошел по определенному для него воздушному коридору. Каждый рейс гражданской авиации, как известно, сопровождают наземные диспетчерские службы пункта вылета и пункта прилета, в данном случае — Анкориджа и Сеула, передавая друг другу управление полетом и действуя в соответствии с международными нормами и правилами ИКАО (Международной организации гражданской авиации).
Предположим, диспетчерская служба аэропорта Анкоридж видит отклонение KAL-007 от заданного курса, каковы должны были бы быть ее действия?
Можно все, конечно, списать на отсутствие связи с бортом «Боинга-747», но вновь зададим тот же закономерный вопрос: а что же должны были делать американские диспетчеры?
Или, почему они не выполнили предписанных ИКАО процедур, увидев, что самолет покинул отведенный ему «воздушный коридор»?
Объяснение этому может быть одно: они знали, что это не будет рутинный авиарейс, а посему выполняли полученные команды, противоречащие правилам безопасности полетов ИКАО. Вы способны поверить, что потеряв— на 180 минут! — гражданский авиалайнер, руководители полетов погрузились в столь глубокий ступор, что просто не объявили тревогу?
Поистине «странную» беспечность проявили также их южнокорейские коллеги, не обнаружив в расчетное время борта KAL-007 на экранах своих радаров, попросту сняв с себя ответственность за судьбы его пассажиров и экипажа. Ведь подразделения электронной разведки ВВС США в Элмендорфе (Аляска) и Мисаве (Япония), зная об объявленной в ПВО Дальневосточного военного округа тревоге, могли спасти KAL-007!
Но более 2 часов они спокойно и хладнокровно наблюдали за драмой, развертывающейся в воздушном пространстве Советского Союза».
Остается только добавить, что Джеффри Ричелсон, поведавший об этом, является ведущим научным сотрудником вашингтонского Архива национальной безопасности США (NSA, US National Security Archive).
Но есть и еще один безответный вопрос. Если причиной инцидента явилась «ошибка пилота» или «неисправность навигационного оборудования» — с одновременным выходом из строя радиосвязи с аэропортами Анкориджа и Сеула — почему командир лайнера не реагировал на визуальные сигналы ИКАО, подававшиеся советским истребителем Су-15, осуществившим перехват и сопровождение борта KAL-007?
Можно сделать вывод, что пассажиры и экипаж «Боинга» были сознательно принесены в жертву «разведывательной целесообразности», — ведь в ночь 31 августа 1983 г. техническая разведка США в зоне «отклонения от курса» KAL-007 проводила операцию «Burning Star» («Пылающая звезда»), в которой участвовали самолеты технической разведки RC-135, фрегат «Бэджер», находившийся в Охотском море, разведывательные спутники «Аква-кад» и «Вортекс»…
Для окончательной оценки событий 1983 г. следует вспомнить и о произошедшем в районе Белого моря весной 1978 года. Тогда, в ночь на 20 апреля, южнокорейский «Боинг-707» рейса № 902 Париж — Сеул (через Северный полюс), также вторгся в воздушное пространство СССР, где находился около 55 минут, удалившись от линии государственной границы более чем на 600 километров. Командование ПВО Северного военного округа в соответствии с действующими нормативными документами, дало команду на осуществление принудительной посадки самолета-нарушителя всеми имеющимися в распоряжении средствами.
Истребителем-перехватчиком по нарушителю, не подчинившемуся переданным визуальным сигналам ИКАО «Следуй за мной!», была выпущена ракета. Вследствие этого, утративший аэродинамические качества корейский «Боинг» совершил вынужденную жесткую посадку на лед одного из озер на Кольском полуострове. Один из пассажиров рейса погиб, получив в результате разрыва ракеты осколочное ранение, второй скончался в салоне самолета от инфаркта.
Тут же США объявили о том, СССР «сбил гражданский южнокорейский авиалайнер», — и лишь заявление о том, что экипаж «Боинга» и 112 его пассажиров находятся в СССР, вынудило прекратить эту поднятую в зарубежных СМИ антисоветскую кампанию. Тем более что экипаж южнокорейского лайнера показал, что знал о вторжении в воздушное пространство СССР, видел международно-обусловленные маневры советских истребителей-перехватчиков, предлагавших ему следовать на посадку, но грубо, вопреки всем имеющимся международным правилам полетов, игнорировал эти требования, следствием чего стало принудительное прерывание полета самоле-та-нарушителя. Кстати сказать, в полном соответствии с международно-признанными нормами международного и воздушного права…
Широкомасштабная провокация против СССР тогда провалилась.
Часть 5
ПЕРВЫЕ ГОДЫ «ПЕРЕСТРОЙКИ»
КГБ ПРОДОЛЖАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ
9 февраля 1984 г. в Центральной клинической больнице после тяжелой продолжительной болезни скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов. Через год умер и сменивший его К. У. Черненко.
В марте 1985 г. Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран М. С. Горбачев. Приход во власть молодого и энергичного Горбачева, который первоначально подчеркивал свою близость Андропову, вызвал прилив искреннего энтузиазма и надежд, которым не суждено было оправдаться…
В наследство от его предшественников Горбачеву достался мощный аппарат госбезопасности, умевший отстаивать вверенное ему в защиту государство и знавший, откуда следует ждать удары. В первом, после Апрельского (1985 г.) пленума ЦК КПСС, официальном выступлении в июне 1985 г. председатель КГБ СССР В. М. Чебриков подчеркивал:
«Острие деятельности органов госбезопасности направлено против внешней опасности, против враждебных планов и замыслов империализма, разведывательно-подрывных акций его специальных служб и зарубежных антисоветских центров».
Также он отмечал, что, в соответствии со статьей 32 Конституции СССР (1977 г.), «разрабатывается и осуществляется общегосударственная система защитных мер организационно-политического, правового, воспитательного и иного характера, направленных на ограждение Советского государства и общества от подрывной деятельности империализма».
Под мерами «иного характера» понимались контрразведывательные действия органов КГБ, ныне получившие официальное название оперативно-розыскной, контрразведывательной и оперативно-боевой деятельности.
В этой программной статье подчеркивалось, что «в Комитете разработана и последовательно осуществляется долгосрочная научно обоснованная программа действий по защите советского государственного и общественного строя от разведывательно-подрывной деятельности противника».
Такая программа действительно существовала, но, в условиях последующей утраты при М. С. Горбачеве ясных ориентиров социально-экономического и политического развития общества, страны она сначала начала давать сбои, а впоследствии оказалась и вовсе ненужной и неактуальной….
А ныне нередко приходится слышать именно об отсутствии научно обоснованной стратегии и программы защиты безопасности личности, общества и государства, что самым неблагоприятным образом сказывается на эффективности деятельности как российских органов безопасности (ФСБ), так и всей правоохранительной системы России.
Касаясь непосредственных условий политической обстановки и работы КГБ, его председатель отмечал, что «активизируя разведывательно-подрывную деятельность своих спецслужб против стран социализма, всех прогрессивных сил, империалистические государства стремятся придать ей тотальный характер. В этих целях они используют разнообразные методы, весь арсенал средств «тайной войны», начиная с прикрытых «фиговым листком» филантропии… и кончая откровенно диверсионными с широким участием платных наемных убийц, проведением политики государственного терроризма».
Теперь, с учетом информации, ставшей доступной в последние годы о содержании и характере деятельности зарубежных спецслужб против СССР, становится понятным, что слова председателя КГБ отражали суровую реальность глобального геополитического противоборства, навязанного нашей стране ее политическими противниками.