Страница 10 из 10
– Решит он, – вдруг проворчал Геннадий Иванович и тревожно заворочался, будто услышал опасные мысли Паши. – Как решать-то станешь? Как профессору рот заткнешь? Как девку эту рыжую усмиришь? И собака эта… Кто мог додуматься, Павел? Кому помешала бедная тварь?
Уничтожения из прихоти или куража Геннадий Иванович не терпел. Вот для дела – это пожалуйста. Тут он приказ отдаст не задумываясь. А из хулиганских побуждений…
– Пакость какая! – продолжал сонным голосом босс, широко раскинув руки по кушетке для массажа. – Мало проткнуть бедное животное прутом металлическим, так еще на башку ведро надеть. Зачем?!
– Может, для устрашения? – предположил Паша. Он последние два дня только об этом и думал, и ничего путного ему в голову не пришло ни разу.
– Кого устрашать-то собрались такой байдой, Паш?
– А для чего тогда собачий труп перетащили из дома к крыльцу? И ментов потом вызвали? – рассуждал вслух Паша. – Подохла-то собака в доме, это сто процентов. Профессор, рыжая и алкашка ходили ночью на нее смотреть. Рыжая чуть в обморок не грохнулась. Наш человек видел, как алкашка ее по щекам хлестала. А утром рыжая из дома выходит, а собачий труп под ногами.
– И она снова в обморок? – заинтересованно спросил Геннадий Иванович, приподняв голову.
– Нет. Она с ментами базарила. Они ее встретили возле собачьего трупа.
– Так-так-так… – забормотал Геннадий Иванович и принялся дергать ступнями – что-то типа зарядки. – Утром рыжая на порог, а там собака… Так-так-так, и менты. А кто, Паша, скажи мне, первым всегда выходит из дома по утрам?
– Рыжая, – без запинки ответил Паша.
– Вот! – Геннадий Иванович резко приподнялся, сел, прикрывая махровой простыней наготу. – Вот, Паша, она и разгадка! Все это действо направлено против рыжей девки. Для нее это представление устроено!
– Да? – Паша недоверчиво покачал головой. – Заморочено как-то.
– Ничуть! Подумай сам… Собаку грохнули, она потом еще полчаса выла, так?
– Да, наш человек говорит, вой был жуткий.
– Пошел на вой кто? Рыжая, профессор, алкашка. Потому что больше идти некому. Семейке придурочных все нипочем. А тот, кто живет в крайней комнате, еще ни разу не засветился. Ни разу! Когда уже, Паша?! – босс требовательно глянул на Пашу.
– Делаем все возможное, Геннадий Иванович. Как призрак, честное слово! Вроде кто-то есть, а будто и нету. Может, там ход какой в его комнате существует?
– Может быть, может быть… Тогда откуда он о нем узнал, Паша? Ой, что-то погано все как-то. – Некрасивое лицо хозяина сморщилось, как от боли. – Ладно… Про собаку… Пошли на вой те, кто должен был пойти. Остальным по барабану. Утром собаку перетащили к порогу. Для чего? Для того, чтобы рыжая снова на нее наткнулась. Все это против нее, Паша! Точно против нее! Может, какой ухажер ей мстит, может, еще чего.
– А чего прямо так-то?
– А вот ты возьми и узнай! – предложил Паше выход Геннадий Иванович.
Сам-то он, честно, не знал, с чего начинать решение проблем.
– Узнай об этой девке все! Кто? Откуда? Чем занимается? Семья? Друзья? – загибал пальцы босс. – И реши уже вопрос с этим чокнутым профессором, который болтает направо и налево непотребное! Реши, Паша…
Глава 6
Привычным движением плеснув себе на дно бокала виски, Егор достал щипцами из пластикового контейнера два кубика льда, швырнул их в бокал. Размешал. Захлопнул морозильник, убрал в бар бутылку. Выключил свет в кухне и подошел к окну. Теперь у него тут стоял высокий табурет, он перетащил его от барной стойки. Действие, разворачивающееся в окнах старого дома, занимало его все больше и больше. Стоять у окна приходилось все дольше, и он уставал. Решил, что можно сделать наблюдение более комфортным.
Конечно, основным объектом его наблюдений была и оставалась рыжая девица. А после того, как она едва не попала под колеса его Жучка и он проводил ее, ему стало казаться, что он как-то даже ответственен за нее.
Ну, курица ведь, ну! Несуразная, рассеянная курица, хотя и дико хороша собой. Он прекрасно рассмотрел ее, когда провожал до двери дома. Белокожая, зеленоглазая, рыжая, с тонкой полоской яркого рта. Она показалась Егору каким-то экзотическим созданием. Очень редким, штучным. Он пожалел тогда, что не настоял на помощи. Ему показалось в тот момент, что она дико в ней нуждалась. Что-то шло не так в ее одинокой жизни.
С того памятного вечера прошла почти неделя. И в жизни Рыжей начали происходить некоторые изменения. К примеру, к ней часто стал наведываться с приглашениями Академик. Перед этим он долго готовился. Гладил на своем маленьком узком диванчике брюки, сорочку, тщательно брился, потом одевался, зачесывал наверх густую седую шевелюру. И шел к девушке. Короткая беседа у ее дверей. Он возвращался к себе. Минут через десять Рыжая выключала свет в своей комнате и почти тут же появлялась в комнате Академика. Она никогда не приходила к нему с пустыми руками. То коробка с печеньем, то конфеты, то тортик.
Они усаживались к его столу, разливали кофе либо чай по чашкам, угощались печеньем либо конфетами и подолгу, подолгу разговаривали.
Честно? Егор им немного завидовал. Ему казалось, что разговоры эти очень содержательны, интересны. Через пару дней Академик так расчувствовался, по мнению Егора, что доверил Рыжей рассматривать свои чертежи, старые книги и огромные старинные альбомы, занимавшие почти всю поверхность большущего стола.
А однажды, это когда Академик, включив ночник, погасил верхний свет и принялся расхаживать по комнате и рассказывать что-то, отчаянно при этом жестикулируя, Егор подумал, что Рыжую сейчас посвящают в какую-то страшную тайну. И ему очень захотелось быть сопричастным к этой тайне. Захотелось сейчас сидеть рядом с Рыжей, слушать Академика и стоны старого дома.
Ночь показалась ему бесконечной. И наутро он нарочно поставил свой Жучок так, чтобы Рыжая по пути на остановку в него непременно уперлась.
– О, это вы? – удивленно распахнула она зеленые глазищи. – Здравствуйте. Простите, не знаю, как вас зовут. Я Оля.
– Егор, – представился он, распахнул дверцу со стороны пассажира. – Присаживайтесь, довезу.
– Нет, – неожиданно резко ответила она отказом. – Не надо.
И ушла на остановку, даже ни разу не обернувшись. Он не погнался за ней, считая это глупым. И весь день был раздосадован на самого себя. Навязываться он себе запретил с тех пор, как Ленка его кинула. Никогда никому не навязываться. А утром как-то так вышло, что попытался это сделать. С сердитых мыслей своих он решил вечером к окну не подходить. И два дня потом не подходил, согласившись два дня подряд встречаться со Светой. А это было то еще испытание! При внешней привлекательности девушка была глупа как пробка!
На третий день Егор решил: все, хватит. Он наказал себя за промах, можно побаловать себя любопытством. Сел у окна со стаканом виски, только уставился на окна, как в доме отключили свет. Вот только что привычно светились все пять окон: два на первом, три на втором. Третье на втором наглухо задраено шторами. Как бац – и все потухло. Какое-то время держалась полная темнота. Потом в окне Рыжей заметался острый луч фонаря. В окне Академика на подоконнике загорелась свеча. А в окне сумасшедшей семейки загорелась керосиновая лампа, поставленная в центр обеденного стола.
С чего-то ему сделалось жутко. Представилось, как стонут старые перекрытия, пищат мыши под полом, воет осенний ветер, беспрепятственно гуляя по длинному коридору. И он даже пожалел Рыжую. Ей-то теперь каково?! И он даже подумывал выйти на улицу, войти в дом, постучаться к ней и пригласить к себе. Конечно, не пошел бы. Но ведь подумал.
И тут свет включили. Егор даже вздрогнул. Вздрогнул, кажется, одновременно с мужиком, застывшим посреди комнаты в ярко освещенном пятом окне. Тот как кенгуру прыгнул к окну и резким движением задвинул шторы. Наверное, распахнул их, когда свет отключили. Чтобы свет уличных фонарей попадал в комнату. Не ожидал, что поломку устранят так быстро. И попался! Он попался Егору на глаза, и он его великолепно рассмотрел. Крепкого телосложения, достаточно высокий, абсолютно лысый. Возраст? Судить сложно с такого расстояния. Но если учесть стремительный бросок к оконному проему, достаточно молод.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.