Страница 2 из 8
Вера подбирается к окну, заглядывает внутрь.
Вера . Батюшки-светы! А хлебов-то, хлебов! И несут, и несут. И считают. На что им столько?
Надя . Отберут, если прознают. Нас с Пасхи два раза обкладывали. Сперва хлебом обложили, а потом медом. Знают, что мой Петр Фомич пчелок водит. Дай-ка гляну…
Сучкова . Молчала бы лучше. Надя оттесняет Веру от окна, заглядывает. Хватается за макушку.
Надя . Ой!
Вера . Ты чего?Надя . Вроде камушком кто лупанул… Смотри-ка!
Появляется Маня Горелая . Зипун на голове. Подол задран, в подоле камушки. Достает камень, бросает в Надьку.
Надя . Ой!
Сучкова . Мань, ты чего обижаешь-то ее? Она, может, за помочью пришла, цельный день ждет, ты за что ее…
Маня . Шуба волчья сукном крытая да ложек дюжина из барского дома… Ой, придавили тебя, придавили…
Сучкова . Какая шуба, Маня, какая шуба? Ты чего на меня наговариваешь? Не брала я никакой шубы.Маня . Брала, брала. На спине и лежит. О, придавила-то как. И ложечки серебряные… Все воры, все… Кроме Дуси. Она дура. Иди, иди к Дусе, она тебя выпрямит. А ты потом будешь серебряными ложечками по огненной сковороде шкрябать…
Сучкова крестится, пятится.
Сучкова . Окстись, Маня. Не говори напрасно.
Антонина с полными ведрами проходит мимо Мани.
Маня . Иди, иди. Исцелит тебя святая колода во имя пера, пуха и глухого уха! Исцелит… (Пляшет вприсядку.)
Антонина выплескивает воду из ведер, ставит ведра наземь. Машет рукой и снова уходит .
Худая . Опять ей воду испортили… Сучкова (Мане). Что говоришь-то, сатана!
Сучкова прячется за угол дома. Маня достает камень и бросает в Надю.
Надя . Ты за что меня бьешь, Манечка?
Маня . Небось, меду принесла?
Надя . Принесла.
Маня . А на что принесла?
Надя . А гостинца Дусе, Манечка. В другой раз и тебе принесу.Маня . Нужен мне твой мед. Намажь им дырку-то свою, кошель лохматый. Хочешь быть етой, а будешь битой.
Маня, почесываясь, отходит. Садится наземь, очищает босые пальцы ног от грязи. Сучкова высовывается из-за угла.
Сучкова . Вот ведь злодырка, всех оговорит… И всюду суется, всюду лезет. Все ей надо… Надь, а ктой-то тебя так? Петр Фомич, что ли?
Надя . Петр Фомич ни в жисть меня не тронет. Это я малек загуляла в Степанищеве, и прибила меня мужикова баба. А Петр Фомич меня жалеет. Поди, говорит, к Дусе, попроси, чтобы отстать тебе от этого дела.
Сучкова . Это ей ничто, ничто… Она тебе сухарика даст молёного, и отойдет. У ней молитва крепкая: и больных исцеляет, и бесов изгоняет. Лет, что ли, пять тому или семь в Латырино мальчонка утоп, так отец его бездыханного взял да верхами прямо к Дусе. Она мальчонку и подняла. Из мертвых восставила. Совсем здоров стал. Только через год обратно утоп.
Голованов (зашевелился, привстал). Милостивый государь Иван Густавович! Ужели вы не можете принять в соображение… Фу, какая гадость!
Вера . А этот тоже за молитвой?
Надя . Николай Николаич? Нет, он так упал. Шел мимо да упал. Тяжелое вино – вишь, как оно к земле клонит. (Подходит к нему.) Чего тебе, Николай Николаич? Может, попить принести?Голованов . Ох…
Надя черпает воду в кадке, мочит ему лоб, Голованов хватает ее за руку, пытается поцеловать.
Надя . Ты что, Николай Николаич? Ты отдыхай, отдыхай, милок.
Голованов . Чем больше хочешь отдохнуть,
Тем жизнь страшней, тем жизнь страшней,
Сырой туман ползет с полей…
Нет, другое…
Мы дети страшных лет России…
Чем жизнь страшней, чем жизнь страшней…
Вера . Стихи знает.
Надя . Он культурный очень.
Вера . Оно и видно.
Надя . Пойдем. Домой тебя сведу.
Голованов (ловит Надину руку, целует). Ангел, прости меня. (Надя его поднимает.)
Надя (Сучковой). Сведу его.
Голованов . Густав Иванович! Иван Густавович! Мой ангел! Честь имею и… никогда не потерплю, чтобы в моем присутствии…
Сучкова (Наде). Ждать-то боле не будешь? Ты ж хотела молитовку получить… али нет?
Надя . Другой раз. (Уводит Голованова.) Сучкова . А в тот год в эту пору дожди были.
Маня кончает свой педикюр и подходит к худой женщине с ребенком .
Маня . Чего сидишь дура дурой? Чего пришла?
Худая . Дочка вот больная.
Маня . А чего это она у тебя больная?
Худая . Господь попустил.
Маня . Ага, Господь попустил, а ты к Дусе, значит… А по святым местам ходишь?
Худая . Хожу.
Маня . И в Киев ходила?
Худая . Ходила.
Маня . В Оптину ходила?
Худая . Ходила, мамочка моя.
Маня . В Дивеево ходила?
Худая . Всюду, всюду ходила. К самому Иоанну Кронштадтскому ходила. Она еще махонькая была, как я ходила.
Маня . И что, не помог тебе Иоанн Кронштадтский?
Худая . Не помог. Царствие ему небесное, ни чуточки не помог.
Маня . А сама-то Богу молишься?
Худая . Молюсь, матушка.
Маня . Божью Матерь призываешь?
Худая . Призываю.
Маня . Не помогает?
Худая . Не помогает.
Маня . А доченька твоя, как ее святое имя?
Худая . Елена. Еленочка.
Маня . Твоя Елена, говорит она что?
Худая . Какое говорит… бессловесная она. Смотрит только глазками.
Маня . Не говорит, значит… А что, много ли грешит она?
Худая . Мамочка моя! Какое грешит? Как грешить-то ей, ни ручкой, ни ножкой не шевелит, только-то и может, что плакать слезками бессловесными. Четырнадцатый годок уже.Маня (становится на колени, смотрит на девочку). Ангел небесный, ни словом, ни делом не согрешает… Что ты таскаешь-то ее, дура пешеходная, по белу свету, как котенка? Иди домой, дура, иди… Будет тебе и радость, и утешение, погоди чуток, недолго уже ждать.
Женщина укладывает девочку на землю, встает перед Маней на колени.
Худая . Исцелится?
Маня . Домой иди, тебе говорят. Не нужна тебе колода святая, Дуська-то. Бери своего ангела и проваливай. Утешишься скоро.Сучкова . Иди, иди… У ней слово верное. Как сказала, так и будет.
Женщина вынимает из-за пазухи платочек, развязывает, хочет дать Мане денежку.
Маня . Иди, тебе самой скоро пригодится. Худая . Ох, разрешила ты меня, всю жизнь буду Бога о тебе молить…
Женщина взваливает девочку на плечо. Уходит. Маня размахивает рукой, как будто кадит, и поет дурным голосом «Со святыми упокой…». Потом садится на землю и, бросая мелкие камешки Дусе в окно, выкликает…
Маня . Святая колода, моли Бога о мне!
Святая колода, моли Бога о мне!Святая колода, моли Бога о мне!
На крыльцо выходит хожалка Марья , выплескивает на Маню горшок. Маня валится на спину, сучит ногами.
Маня . Ой, святая колода святой водой поссали! Исполать! Исполать! Исцелили! Освятили! Только миром не помазали! Марья (говорит по-русски с мордовским акцентом, еле вяжет слова, но понимает все отлично). Иди отсюдова. Половина сатаны. День на крыша сидит, ночь на крыша сидит. Иди, жопа.
Сучкова и Вера смеются.
Маня . Чего смеетесь, дуры? Плакать будете. Ждите, ждите, дуры. Примет вас Дуся, напустит на вас святого духа, не продохнешь.
Марья . И ты пошел вон!
Вера . Я?Марья . Два пошел вон! Дуся Бога молица. Все Бога молица!
Маня , приплясывая и раскидывая камешки, уходит. Картина вторая Дусино жилище. Большая комната, разделенная надвое выгородкой или занавеской. Меньшую часть, с кроватью, Дуся называет кельей. Дуся в постели, на горе подушек, перебирает четки. Платок повязан странно, два конца на лбу завязаны узлом, в который воткнуты бумажные цветы, а два других угла платка разложены по плечам наподобие фаты. Антонина тихо поет псалмы. Марья по приставной лестнице лазает вверх-вниз, стаскивает с чердака караваи. Настя , молодая прислужница, принимает на руки последний каравай, крестит, складывает на лавку.