Песталоцци

Надо отметить, что в этом дневнике не чувствуется главного отличия воспитательной системы Песталоцци от педагогической теории Руссо. Мы говорим о социальности его педагогики в противовес индивидуальной и индивидуалистической педагогике Руссо. Впрочем, иначе и быть не могло. Книга Руссо посвящена воспитанию одного ребенка, изолированного от вредных влияний «цивилизации». Песталоцци писал о своем трехлетнем Жакели, также изолированно воспитывавшемся в его семье. И хотя идея социального воспитания, как показывает его знаменитый нейгофский эксперимент, начало которого относится к тому же 1774 г. (даже, может быть, в его предварительной стадии к концу 1773 г.). уже созревала в сознании Песталоцци, она не получила своего отражения в дневнике, поскольку речь шла о воспитании единственного сына Песталоцци. Возможно, что в этом сказалось и нечто иное. Песталоцци мечтал об общественном воспитании бедняков В течение всей своей жизни он не бросал мысли о создании специального воспитательного учреждения для детей бедных, где последние могли бы получать трудовое коллективное воспитание. Для детей состоятельных людей он не предлагал этой системы и не проводил ее на практике. Может быть и не случайно, что в тот самый момент, когда он вынашивал идею своей воспитательной коммуны для бедных, он в то же время своего собственного сына воспитывал совсем по-другому.

Приведем несколько выдержек из его дневника.

«27 января. Я показал ему воду, легко сбегавшую вниз с горы. Я прошел несколько шагов вниз, он последовал за мной и сказал воде: «подожди меня, вода, я сейчас приду опять»… Мы следовали за водой, и я повторял ему несколько раз: вода сбегает с горы вниз».

Я назвал ему животных, как например: «собака и кошка звери» и наоборот «дядя, тетя, Клаус — люди».

После этого я спросил: «что это такое — бык, корова, теленок, мышь, наш Клаус, юнгфрау Ротт, слон, пастор?» Он на это отвечал в большинстве случаев правильно, и если он отвечал неправильно, то этот ответ сопровождался во всех случаях смехом, показывавшим, что у него было сознательное намерение сказать неправильно».

В этих строках несомненно чувствуется влияние Руссо, требовавшего изучения природы не по книгам, а непосредственно. В то же время здесь предчувствуется теория Песталоцци, которая получила у него потом такое значение — теория «элементарного» обучения, т. е. та теория, которая кладет в основу всего воспитания и образования наблюдение (созерцание) основных «элементов», будь то «элементы» природы, техники или нравственности. Но об этом позже.

«30 января Было довольно скучно заниматься с ним азбукой, однако я себе взял за твердое правило определенную часть времени ежедневно так его занимать, чтобы ом работал хотя бы даже против его желания. Я решил в самом же начале заставить его почувствовать всю необходимость этой работы. Я не давал ему другого выбора, как или проводить эту работу, или же столкнуться с моим недовольством, или с наказанием в виде заключения. Только после лишения свободы он становился покорным После этого он занимался весело и оживленно».

Как видно из этого отрывка, Песталоцци очень рано начал обучать своего ребенка чтению и не стеснялся прибегать к наказанию, чтобы заставить ребенка заниматься скучным и неинтересным для него делом. Форма этого наказания напоминает то, что было в свое время рекомендовано Руссо. В связи с этим небезынтересно привести отрывок из записей от 19 февраля, где он довольно подробно говорит о послушании и свободе. Здесь он стремится пойти дальше Руссо: «Мы должны связать то, что разъединил Руссо» (т. е. свободу и послушание) Песталоцци понимает трудность достижения дисциплины при свободном воспитании и требует от воспитателя тщательной подготовки к этому труднейшему делу. «Твое дитя должно быть возможно более свободным, пользуясь всякой возможностью сохранить свою свободу и спокойствие… Все, решительно все, чему ты можешь учить по (реально-осязаемым) следствиям внутренней природы вещей, должно изучаться без помощи твоих слов. Пусть он смотрит, слушает, отыскивает, падает, встает и ошибается — но никаких слов там, где возможны поступки, где возможно действие; что он может сделать сам, пусть делает сам. Пусть он будет всегда занят и деятелен, но не подавлен тобой. Ты увидишь, что природа обучит его лучше, чем люди». Вопросы воспитания таким образом связываются с идеей природосообразности. По этому поводу в записи от 13 февраля мы находим следующее место: «в свободную аудиторию целостной природы ты поведешь своего сына, ты будешь его учить на горах и в долинах… и в эти часы свободы пусть природа учит больше, чем ты… Если он (сын) почувствует. что природа в данный момент учит его, ты должен с твоим (педагогическим) искусством неслышно итти рядом; в тот момент, когда птица увлекательно чирикает и червяк ползет по листу. — прекрати свои словесные упражнения: птица, червяк учат лучше, учат большему. Молчи».

Эта идея последовательности, законченности обучения, к которой Песталоцци обращался неоднократно в течение своей педагогической деятельности, также находит свое отражение в этих коротких записях.

14 февраля он записывает следующее: «Фюссли сказал мне; «все, что Вы делаете, должно быть цельным. От «а» не переходи в «б», пока «а» не изучено полностью, и так во всем; не торопись итти вперед, оставаясь при первом, пока оно не проработано до конца, и ты избежишь беспорядочной рассеянности». Порядок, точность, законченность, совершенство… как живо чувствую я, что мой характер во время моего первоначального воспитания не был так развит! Именно по отношению к моему ребенку надо избежать опасных попыток следовать за живостью его духа, удовлетворяясь блестящим быстрым движением вперед и забывая благодаря этому блеску, многих ослепляющему, отдельные недостатки, отсутствие развития там, где будто бы идет развитие! Не забудем: все полностью и ничего слишком рано! Порядок, точность, законченность, совершенство!.. Ни одного шага вперед, пока не заполнены все пробелы

Таким образом в момент, когда Песталоцци находился в очень тяжелых материальных условиях, когда его имение грозили поминутно продать с торгов за долги, он находил в себе силы, чтобы, с одной стороны, внимательнейшим образом заниматься воспитанием своего сына, а с другой — приступить к социальному воспитанию детей бедняков. Действительно можно поверить ему, когда он говорит: «я должен сильно страдать, чтобы итти выше»… В моменты наиболее тяжелых переживаний, когда ему приходилось особенно плохо, он находил в себе силу, чтобы круто подняться вперед. Так было в 1774 г… так бывало с ним не раз.

ГЛАВА ПЯТАЯ

СОЦИАЛЬНО — ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

(1774–1780)

«(Воспитание будущего)» для всех детей известного возраста соединять производительный труд с обучением и гимнастикой, причем это будет не только методом повышения общественного производства, но единственным методом создания всесторонне развитых людей».

«Нельзя себе представить идеал будущего общества без соединения обучения с производительным трудом молодого поколения: ни обучение, ни образование без производительного труда, ни производительный труд без параллельного обучения и образования не могли бы быть поставлены на ту высоту которая требуется современным уровнем техники и научного знания».

Все ждали, что Песталоцци, бросив свои затеи, переселится в город и займется тем, чем заниматься полагалось — какой-либо службой. Правда, Песталоцци так и не окончил высшей школы, мало читал, несколько одичал, писал с ошибками, был, по общему мнению, лишен приятных светских манер, речь его была порывиста и порою криклива, порою невнятна и даже бессвязна — все это не предвещало большой карьеры, однако это было лучше, чем барахтаться а деревне, все больше и больше увязая в долгах.