Песталоцци

В связи с Французской революцией, была им задумана, а может быть даже и написана, большая работа, посвященная французскому народу, на тему о «человеческих чувствах в борьбе различных мнений относительно животного, общественного и нравственного права нашей природы».

В конце 1793 он пишет своему знакомому Фелленбергу: «Я доволен тем, что моя работа двигается… Вскоре я пришлю Вам законченные отрывки из нее и прошу Вас дать их всем тем. кто может быть полезен своей критикой».

К сожалению эта работа до нас не дошла, но осталось посвящение книги французскому народу. Это посвящение настолько характерно, что мы приводим его целиком.

ОТЕЧЕСТВО!

С тех пор как Ты признало меня Твоим гражданином, мысль об этом труде беспокоила мою душу, так же как и Твоя судьба.

Теперь этот труд окончен. и я возлагаю его на Твой алтарь, с глубокой радостью, что я — не чужой среди того народа, кровь которого с такой силой льется в защиту прав человечества.

Вся земля благодарна Тебе за эту кровь, так же как и я: но она спрашивает еще насмешливо: как, за всю кровь! Я отвечаю убежденно: да, за всю пролившуюся кровь, так как она приковала внимание всей земли к правам и силе человечества.

Граждане! И мои отцы показали однажды силу своей борьбы за права человеческого рода. И теперь, возлагая на Твой алтарь с глубоким чувством благодарности и уважения мое свидетельство в защиту этого права, я вспоминаю с глубоким чувством единства в благодарности и уважении как о них. так и о Тебе!

В течение трех столетий ни внутренняя глупость, ни внешняя неправда не смогли у нас отнять те права, которые они купили для нас своей кровью.

Пусть будет Твоя судьба такой в великом, какой была их в малом.

Пусть в течение многих веков ни внутренняя глупость, ни внешняя неправда не похитят прав человечества Твоих сыновей, за которые Ты заплатила бесчисленными смертями.

И пусть скоро придет тот час, когда сыны Гельвеции все объединятся с Тобой, как объединился я с Тобой сегодня

с глубокой любовью к их свободе

и с глубокой радостью за Твою свободу,

верный праву их независимости,

верный также Тебе».

Эти строки были написаны не раньше самого конца 1793 г В высшей степени важно отметить, что это писалось в момент чрезвычайного подъема революционной волны во Франции, в конце великого и страшного 1793 г Это был год диктатуры мелкой буржуазии, это был год наивысшего развития террора. Песталоцци в этом только что приведенном посвящении с огромным подъемом, почти в форме торжественной клятвы безоговорочно оправдывает революцию, оправдывает кровь, ею проливаемую.

Несомненно, что в этот период Песталоцци был близок по своим убеждениям к якобинцам, в нем чувствуется снова юный автор «Агиса».

Песталоцци был необыкновенно воодушевлен Французской революцией. До нас дошли некоторые, нигде не напечатанные тогда статьи. Возможно, что их было больше, но и то, что мы имеем, в высшей степени характерно. В одном из них, носящем заголовок «Да или нет?», Песталоцци ставит вопрос о роли резолюции вообще, об отношении к ней народных трудящихся масс, с одной стороны, князей и королей — с другой. Статья эта начинается так:

«Верно ли в действительности, что просвещение повинно в том, что князья Европы не могут больше сидеть покойно на своих тронах? Действительно ли верно, что просвещение и современные разговоры о свободе и человеческих правах совершенно погребли истинное благополучие человеческого общества, что они решительно угрожают даже всякому авторитету и всякой законной власти и что даже серьезные народы Германии продались какому-то клубу злодеев, цель которых состоит в том, чтобы распространить анархию в нашей части света с тем, чтобы на развалинах теперешних властей они могли построить себе новые троны?

Но, может быть, все это лишь выдумка? И может быть, наоборот, те огромные ошибки правительств и всевозможные, имеющие место среди народов, бесчинства, делающие человечество нашего времени недовольным его положением, и приводят его, конечно со всеми ошибками нашей природы, к желанию изменения его общественного положения и больше всего к тому, чтобы создалась законодательная гарантия против гнетущих всех нас ошибок правительств?

И то и другое утверждается. Первое — в приемных аристократов и за бесчисленными столами их челяди, второе — среди миллионов по самой природе объединенных между собою хижин народа».

Это является тем вопросом, на который Песталоцци требует ответа — «да или нет?» И несомненно, он на стороне вторых, т. е. на стороне хижин народа.

Нет необходимости излагать эту статью полностью. Однако нельзя не отметить, что даже в этой, написанной в феврале 1793 г. работе, он все же дает место обращению к немецкому королю и к немецким князьям, обращению, которое имеет целью направить их мысль в пользу улучшения положения народа Правда, эта последняя часть представляет собою описание сна Песталоцци, и все же как-то странно в этой статье, по существу являющейся апологией Французской революции, прочесть следующий конец:

«и увидел я князей Германии объединенных с их народами, и услышал я голос гения, который прозвучал по залам храма:

«Отечество спасено!»

Мог сердце сильно забилось, и мой сон прервался».

Недаром некоторые хитроумные биографы Песталоцци утверждают, что первая часть этой статьи написана до казни Людовика XVI а последняя будто бы написана под впечатлением сообщения о смерти короля. Вряд ли это верно. Прежде всего дата, имеющаяся на рукописи, говорит о том. что она написана через месяц после казни, во-вторых, приведенное выше посвящение, написанное, как мы уже видели, в самом конце 1793 г., безусловно говорит о том, что на Песталоцци казнь короля не произвела никакого впечатления. Обращение же к немецкому кайзеру только подчеркивает ту непоследовательность и ту половинчатость в политике, ту неустойчивость, которые всегда характеризовали зрелого Песталоцци.

В политике он всегда оставался верен особенностям того класса, с которым он связал свою жизнь и свою деятельность. Об этих особенностях много раз достаточно определенно говорили основоположники марксизма — Маркс, Энгельс и Ленин. Так, например. В. И. Ленин пишет: «срединное положение обусловливает необходимо специфический характер мелкой буржуазии, ее двойственность, ее двуличие. ее тяготение к меньшинству, счастливо выходящему из борьбы, ее враждебное отношение к «неудачникам», т. е. к большинству».

Песталоцци хотел служить Французской революции не только в теории, но и на практике. По крайней мере он сочиняет целый трактат о том, как помочь французской республике в продовольственном отношении. В статье, которая называлась: «Тогда Вы спасете отечество», он, заявив вначале, что «давно боялся больших препятствий для развития революции благодаря хозяйственным ошибкам нации», развертывает программу широкого разведения картофеля. Статья переполнена арифметическими расчетами, показывающими всю выгоду этого дела. Обращаясь в Франции, ом пишет: «Отечество! Точно так же, как ты призываешь к оружию», «к пороху», «к мастерским», ты должно призвать: «на борьбу за разведение картофеля!»

Не менее характерен конец его статьи:

«Телль сказал своему сыну: «стой тихо». Сын стоял тихо, и он прострелил яблоко на его голове, не поранив его. Граждане, не будьте слабее, чем мальчик Телля. Стойте твердо и тихо со спокойной силой именно там, где сейчас вам тяжелее всего, при сбережении хлеба, при потреблении картофеля, так же, как в поединке, и вы спасете ваше отечество».

Песталоцци этим не удовлетворился. Много раз он собирался поехать в Париж чтобы в ответ на приглашение своей новой родины принять участие в практическом строительстве Франции. Но этого не случилось по целому ряду причин ему не удалось поехать туда и принять, подобно другому гражданину Франции, одновременно с ним избранному, Анахарсису Клоотцу, участие в революционной борьбе.

Песталоцци хотел во что бы то ни стало практически помочь своему отечеству Он составляет какие-то проекты я сожалению до нас не дошедшие, и направляет их Конвенту Об этом мы узнаем из протокола 339 заседания от 14 ноября 1794 г Комитета народного образования при Национальном конвенте. Там мы читаем: «Гражданин Песталоцци предлагает описание главных войн швейцарцев с их деспотами и предлагает свои услуги, чтобы (с одобрения Комитета) подготовить другие работы, где будет объединено все, что есть наиболее демократического, ценного и разумного в государственном строе Гельвеции; он просит о помощи в его работе Комитет направляет петиционера в Комиссию народного образования, которая должна высказать своё мнение».