Беседы о Сталине

Корр.: Поскольку дача строилась специально для Сталина, который на дачах работал, насколько было продумано удобство работы? Сколько человек обслуживали этот, как вы сказали, выносной пункт руководства страны?

А.С.: Конечно, была хорошо отлажена связь с аппаратом, с людьми, обслуживающими дачу. Допустим, из комнаты, где находился Сталин, с комнатами, где находятся люди, была постоянная связь по так называемому домофону. Это телефон из комнаты в комнату: индукторный аппарат, нужно провернуть его ручку, чтобы соединиться с нужным тебе человеком.

На даче был комендант. Когда-то был Михаил Максимович. Затем комендантом стал Сергей Александрович Ефимов, который раньше был комендантом в Зубалово, а затем стал и в Волынском. Комендант организовывал всю жизнь на даче: службы, систему связи внутри дачи, чтобы она была всегда скоммутирована с нужными пунктами.

Были люди, готовящие пищу. Надежда Сергеевна всегда работала, у нее не было времени на ведение большого домашнего хозяйства: она работала в секретариате Ленина, затем в редакциях газет, училась в Промышленной Академии. Поэтому семья и при ее жизни нуждалась в помощнике на кухне.

У дачи есть территория, которой должен заниматься кто-то: садовник, дворник. Они тоже были.

И охрана. Ее было о-очень мало до гибели Кирова, вплоть до того, что днем дачная калитка в лес была открыта. Около ворот не было никакой охраны, они не запирались на замок.

Елена Юрьевна Сергеева, жена Артёма Фёдоровича, включается в разговор:

– У нас в больнице работала медсестра (Елена Юрьевна – нейрохирург). И мы как-то разговорились с ней на ночном дежурстве. Оказалось, что её отец был директором совхоза, вблизи которого находилась дача. Эта медсестра, ровесница Светланы Аллилуевой, дружила с ней и ходила к ней на дачу. Она рассказывала, как открывала незапертую калитку, проходила на территорию, звала Светлану. Они либо отправлялись куда-то, либо играли на территории, либо шли в дом. Никто не останавливал, не спрашивал ни о чём. Не раз она и Сталина видели либо в доме, либо во дворе. Он здоровался с ней.

А.С.: Да. А после смерти Кирова охрана была усилена. Ворота и калитку стали запирать и открывать для прохода или проезда конкретного человека или транспорта. Со временем появилось наружное и внутренне наблюдение. Но все это появилось не сразу, а постепенно, одно за другим, по мере необходимости, по мере осложнения обстановки. Точную численность охраны я не назову, но была она весьма невелика. Была постоянная дачная охрана – очень малочисленная. Собственно, следящая только, чтобы на территории не оказалось посторонних. И если ранее не было сопровождающей машины при поездках, то года с 1932 года появилась сопровождающая маленькая машина, где находилось 3-4 человека, ходила она позади автомобиля Сталина. А ранее Сталин ездил на одной машине без сопровождения. Причём, и на открытой тоже ездил. Машина Сталина была 6-местная: 2 человека впереди, сзади 2 места и откидывающиеся 2 стульчика. Я помню хорошо, что Сталин обычно сидел на правом откидывающемся стульчике, Надежда Сергеевна сидела сзади на сидении. С ним в машине ездил начальник охраны Николай Сидорович Власик или его заместитель, они сидели справа от водителя. Машиной сопровождения Сталина был четырёхместный «Форд» восьмёрка.

Со временем охрану усиляли. Начальник охраны, Николай Сидорович Власик, со своей работой, полагаю, успешно справлялся. Отбор в охрану был индивидуальным, людей подбирали преданных, надежных, весьма спортивных, с высокой боевой квалификацией. Водители были, как правило, спортсменами-гонщиками, готовыми к вождению в разных условиях. Люди, сопровождавшие машину, обладали хорошим зрением, реакцией, боевыми навыками. Охране, пусть и очень не часто, приходилось применять свои умения. Точных фактов я не приведу, но и сам догадывался по некоторым признакам, и Василий мне говорил, что такие случаи бывали. Но не уточнял.

У Сталина на даче обязательно был письменный стол, на нем аккуратно разложены необходимые для работы документы, одна-две нужные книги, очень хорошего качества канцелярские принадлежности: ручка, чернильный прибор, часы настольные, скрепочки разноцветные (у меня до сих пор их несколько сохранилось), хорошо заточенные карандаши, обязательно красного и синего цвета, концессионной фабрики «Хаммер», которая работала в России, потом она стала называться «Сакко и Ванцетти». И удивительная аккуратность на столе! Все лежало на своих местах. Эта школа, если можно так сказать, аккуратности и правильной организации рабочего места передалась Василию. Он меня в этом отношении тоже обучал: как что нужно раскладывать, чтобы помогало в работе. Беспорядка на столе вне работы не терпелось. Кажущийся беспорядок мог быть во время работы, а по её окончании все раскладывалось по своим местам.

Корр.: Во время работы на даче были у него какие-то привычки? Чай, может, пил?

А.С.: Он пил «Боржоми». У него была бутылка с «Боржоми», стакан. Он открывал и пил во время работы.

Сталин постоянно курил трубку. У него уже были отработанные движения: он брал из коробки две папиросы «Герцеговина Флор», разламывал, разрывал и привычным движением, не глядя, ссыпал в трубку табак сначала из одной папиросы, потом из другой. Я не видел, чтобы он пользовался зажигалкой – всегда спичками. Это настолько отработано, что происходило автоматически по ходу разговора, в процессе работы.

Василий начал рано баловаться курением: где-то брал папиросу, закрывался в укромном уголке. При отце не курил. И старался, если отец приезжает, чтобы и запаха не было. Были конфетки мятные, «Пектус», кажется, которыми он старался заглушить запах. И никогда не брал папиросы из коробки отца!

На даче лежал ковер, а на нем длинная узкая полотняная светлая дорожка, которую постоянно стирали. По этой узенькой дорожке и ходили, чтобы не испачкать ковер, который не постираешь так легко. Сталин был очень аккуратным человеком во всем. Помню, он как-то просыпал немного пепла из трубки на ковёр и тут же сам щеточкой, ножиком его собрал.

У Сталина все жесты были очень размеренны. Он ходил размеренной походкой, как бы пружиня. Когда он говорил о важных вещах, чуть повышал голос, но всегда казалось, что при необходимости он ещё может его повысить. Он никогда резко не жестикулировал. И казалось: если потребуется, он может ещё шире развести руки, сделать жест более резким. Он ходил не быстро. И казалось, если потребуется – он может пойти быстрее. В выражениях он никогда не употреблял превосходных степеней: чудесно, шикарно… Он говорил «хорошо». Выше «хорошо» он не говорил, не оценивал. Мог сказать «годится». «Хорошо» – это было высшей похвалой из его уст. Но становилось ясно, что он имеет в виду более высокую оценку, нежели «хорошо». То есть казалось, что он всегда и во всем имел резерв. Не зря в военной науке отмечается, что в военном деле два человека сумели создать и сохранить резервы для решающих действий, сохранить так, чтобы решить вопрос в свою пользу – это Наполеон и Сталин.

Корр.: Умер Сталин на этой даче?

А.С.: Да. И после его смерти я там уже не бывал. Все там было закрыто. Ни Василий там уже не мог находиться, ни Светлана. И только года три назад я там побывал. За это время там произошли большие перемены.

+ + +

Мы закончили разговор, и Елена Юрьевна зовёт нас к столу. Каждое посещение Сергеевых заканчивается прекрасным обедом с неспешными разговорами, шутками, приятным общением. Елена Юрьевна – превосходная хозяйка, готовящая вкуснейшие пироги, салаты, жаркое. Не позволяет ей помочь ни в сервировке, ни в уборке со стола: «Я сама». Она потчует на протяжении всего обеда, но делает это ненавязчиво. Пьём кофе. Артёму Фёдорович оно не рекомендовано. Но по случаю гостей пьёт и он. «Катюша, ещё кофе?» – предлагает Елена Юрьевна. Я не отказываюсь. «Мамочка, – обращается к ней Артём Фёдорович, – мне тоже ещё кофе». «А ты больше не получишь. Только чай», – Елена Юрьевна шутливо категорична. «Елена Юрьевна, – обращаюсь к ней, – у вас редкий дом, где с гостями считаются больше, чем с хозяевами».