Страница 3 из 28
Корр.: Вы были приемным сыном Сталина. Было ли это как-то оформлено?
А.С.: Юридически это никак не оформлялось. Так сложилось. Мой отец и Сталин были большими друзьями и единомышленниками. Встретились они впервые в 1906 году на IV съезде партии. Отцу было тогда 23 года, и он выступал на том съезде 19 раз. Сталин был на 4 года старше. Не виделись они до 1917 года. Отца в 1907 году арестовали, Сталина тоже арестовывали. Второй раз они встретились на VI съезде в июле 1917 года и с тех пор постоянно общались: на пленумах, потом они вместе были в Царицыне, жили там в одном вагоне. Надежда Сергеевна поехала в Царицын уже женой Сталина.
Они были людьми разными, но это не мешало им ни в дружбе, ни в работе. Наоборот, они дополняли друг друга.
После гибели моего отца (24 июля 1921 года) было заседание Политбюро, где присутствовали все 5 его членов, в том числе В.И.Ленин. И 18-м пунктом повестки дня было «Об обеспечении семьи т. Артёма». Сам документ я не видел, что там было, не знаю. Видел лишь документ от 27 июля 1921 года, где пунктом 18 было: «Слушали: «Об обеспечении семьи т. Артёма. Исполнитель: Сталин». Далее был документ, датированный декабрём 1921 года, где стояло «Слушали об исполнении пункта 18 решения от 27 июля. Докладывал И.Сталин».
Однако дело было не только в поручении, но и в дружбе. Мать моя дружила с Надеждой Сергеевной. И мы даже родились с Василием в одном роддоме с разницей в 19 дней: я – 5 марта 1921 года, он – 24 марта.
Ну а дальше я себя помню у матери или в квартире Сталина в Кремле. Я хорошо помню кремлёвскую квартиру Сталина. Мальчишкой я запросто ходил в Кремль, а потом уже у меня был пропуск. Моя мать часто болела, и тогда я жил в доме у Сталиных. А когда Сталин и Надежда Сергеевна куда-то уезжали, то Василий жил у нас в гостинице «Националь», где после переезда правительства из Петрограда в Москву временно поселилось руководство страны. У меня было духовое ружьё, которое мне подарил Сталин за меткость: я попал как-то несколько раз в папиросную коробку. Так мы с Василием, когда он жил у нас, стреляли из него, и у меня сохранился стул, который Василий, промахнувшись, прострелил в одну из наших стрельб.
Последний раз я лично общался со Сталиным перед войной. После войны я его видел только на праздниках, в компании других людей, например на его 70-летнем юбилее. Но обо мне он справлялся у Василия, Светланы, других людей. По этому поводу даже случались у меня неприятности. Приехал я учиться в артиллерийскую академию. Первый семестр сдаю на «отлично», несмотря на то, что на 8 лет был оторван от школы: служба красноармейцем, военное училище, война. Проходит какое-то время – не могу сдать зачет по математическому анализу. А без зачета не сдать экзамена. Никак не могу сдать! Обращаюсь к другим преподавателям, чтобы они проверили мои знания. Они говорят, что предмет я знаю. Два раза прорешал весь задачник по дифференциальным уравнениям, что само по себе всех удивляло. А зачет, тем не менее, сдать не могу. Пошли к академику Понтрягину, крупному математику. Тот задал мне несколько вопросов, дал порешать задачки, говорит: «Я вам ставлю 5 с плюсом. 5 за то, как вы решаете, а плюс за то, что задачник перерешали два раза».
Закончил я Академию. Нелегко мне приходилось учиться, жали на меня, особенно на математической кафедре. Встретились мы много позже с моим товарищем, который часто встречался с профессором Тумариным, начальником кафедры математики у нас в академии. Так Тумарин сказал, что в свое время начальнику академии генералу Хохлову позвонил Сталин и велел быть со мной построже. И преподаватели восприняли это буквально.
Корр: Не ревновали ли вас дети Сталина?
А.С.: Нет, даже мысли не было. Василий, если и ревновал кого-то, то к власти. Он был человеком властолюбивым. Но и эта ревность была сиюминутной, до определенного момента. Отношения его со Светланой были нормальными. Но любви особой не было. Он переживал, что отец Светлану очень любил, ставил в пример. Любовь эта выражалась не словами, а отношением: жестами, интонацией. Сталин с дочкой был более ласков.
Корр.: Как складывались отношения детей с Яковом?
А.С.: Василий любил Якова. Тот был обаятельный человек. Но Яков больше любил Васю, чем тот его. Яша, может, как старший, очень любил Васю и Светлану. Светлана тоже очень любила Яшу.
Яша приехал из Грузии в Москву в 1921 году в возрасте 14 лет. Образование у него было слабенькое, русский язык знал плохо, и поначалу он жил в доме у Сталина. Комнаты отдельной там у него не было, поскольку квартирка была небольшой. Шел коридор зигзагом: здесь окно, здесь окно, здесь дверь, здесь стоял диван чёрный с высокой спинкой, он был отгорожен простыней в качестве занавески. Это был Яшин диван – его место. Здесь стоял стол, за которым он занимался. Эта же комната в какой-то мере служила столовой. Но обычно ели по комнатам. Общего обеда, как правило, не было, если не специальное застолье. Обычно разносили тарелки, ставили, когда ты всё съедал, уносили.
Яша, пришло время, влюбился, дело там что-то не пошло, влюблённые решили стреляться. Яша стрельнул, а она не стреляла. У Яши было ранение. Говорят, что Сталин смеялся, мол, даже застрелиться не мог. Но кому он это сказал? Кому? Где это зафиксировано? Или, как и многое другое, придумано трепачами нынешними?
После этого Яша перешёл жить в общежитие. Потом поехал в Ленинград, где жил Сергей Яковлевич Аллилуев, там сколько-то пробыл. Затем вернулся. Очень часто к отцу домой приходил. Он учился в Институте инженеров путей сообщения. У Василия комнатка была, Яша обычно приходил и сидел на стуле в комнатке Василия, дожидался отца, если мог дождаться.
Яков Джугашвили с маленькой Галей, дочерью от брака с Ю.Мельцер.
Фото из архива Г. Я. Джугашвили (перепечатывается с сайта "УГ")
Корр.: Гордился ли Сталин детьми?
А.С.: Сталин ставил в пример Василию Светлану и, что тот особенно не любил – меня.
Корр.: Поздравлял ли Сталин вас с праздниками, дарил ли подарки?
А.С.: Нет, подарки как таковые не дарил. Он говорил обычно: «Вот это тебе будет нужно, возьми». Дарил книги. На 7 лет подарил «Робинзона Крузо» Д.Дефо, на 8 лет – «Маугли» Киплинга, на 9 лет – чернильный прибор, на 12 – патефон с пластинками.
Корр.: А сам Сталин какую музыку любил?
А.С.: «На сопках Маньчжурии», «Варяг», «Прощание славянки», Лещенко у него лежал, но я не видел, что он его слушал. А вот Вертинского слушал под настроение; были у него пластинки «Немецкие марши»; Вагнера слушал, вальс «Блюмен геданкен» («Благодарность цветов»); оперетту «Граф Люксембург» слушал. Любил ансамбли. Александрова очень ценил и хвалил Ворошилова, что тот убедил в своё время Александрова руководить ансамблем, а тот говорил, что лучше бы церковным хором руководил, потому что в армии не служил. Я присутствовал при разговоре, когда Ворошилов настаивал, чтобы Александров руководил солдатской самодеятельностью. Это уже когда был образован ансамбль. Александров говорит: «Как хорошо, что вы оказались таким настойчивым, и как хорошо, что я был недостаточно стойким», а Ворошилов: «Как хорошо, что вы оказались сговорчивым».
Когда у Сталина было настроение неважное, тяжело ему было, он ставил пластинку с песней «На сопках Маньчжурии» со старыми словами:
Белеют кресты далёких героев прекрасных
И прошлого тени кружатся вокруг,
Твердят нам о жертвах напрасных.
Сталин несколько раз прослушивал, переставлял пластинку на словах «Но знайте, за вас мы ещё отомстим и справим кровавую тризну». Он поражение в русско-японской войне очень переживал из-за того, что Россия потеряла русские владения, серьёзные форпосты на Дальнем Востоке. И вот именно эти слова он, переставляя иголку, слушал несколько раз. Когда мы заходили в комнату, он сидел с опущенной головой, видно, что ему было тяжело, видимо, тяжёлые мысли приходили, и он слушал, ставя эту песню вновь и вновь.