Страница 4 из 219
Основания для постановки этого вопроса появились уже в конце 1980-х - начале 1990-х годов, когда достоянием широких кругов историков стали новые документы, из которых вырисовывалась картина, существенно отличающаяся от той, которая была принята в историографии. Очевидной стала необходимость изучения «Завещания» в контексте той политической борьбы, которая происходила в руководстве РКП(б) и которая во многом оставалась все еще неизученной. В исторической науке возникла потребность и появилась возможность осуществления комплексного анализа последних ленинских работ.
Попытка автора данной книги привлечь внимание исследователей к этим проблемам, предпринятая на международной конференции «Россия в XX веке», вызвала резко негативную реакцию. Авторы книги «Противостояние: Крупская - Сталин» В.А. Куманев и И.С. Куликова писали: «Совершенно беспочвенным и несуразным выглядит заявление одного "исследователя" на Международной конференции "Россия в XX веке" (1993 г.), будто "Крупская подделала некоторые положения в "Завещании"»[1]. Приписываемые мне слова не имеют ничего общего с тем, что я говорил на этой конференции, но они достаточно точно передают реакцию большей части ее участников на постановку вопроса о сомнительности ленинского авторства некоторых текстов «Завещания»[2].
Осознание необходимости установления ленинского авторства отдельных текстов «Завещания» в корне меняет общий подход к изучению как каждого из входящих в него текстов, так и всего комплекса их в целом. Тексты «Завещания» с их оценками и предложениями должны превратиться из исходной точки всех рассуждений о взглядах и намерениях Ленина, из непререкаемого «приговора», как это было в традиционной историографии, в объект всестороннего источниковедческого исследования. В первую очередь. И только после этого появится возможность исследовать их содержание на предмет изучения ленинских взглядов, отношений, настроений и т.д.
Научная актуальность и значимость избранной автором темы определяются, во-первых, тем, что в ней, как в фокусе, собирается много важнейших вопросов истории и теории социалистической революции, и, во-вторых, тем, что сама она органично входит в широкий круг проблем отечественной истории. Политическая значимость темы определяется важностью того интеллектуального процесса, в который оказывается вписанным ленинское «Завещание» - процесса осмысления грандиозного социально-экономического, политического и духовного опыта русской революции.
Предлагаемая читателю книга является попыткой системного анализа истории создания «Политического завещания», его содержания и использования в политической борьбе 1920-х годов.
Мы не ставим изначально под сомнение ленинское авторство ни одного из текстов «Завещания» и поэтому не намерены доказывать, что они не принадлежат В.И. Ленину. Научная постановка задачи, на наш взгляд, состоит в необходимости доказательства того, что тот или иной документ принадлежит В. И. Ленину. Иначе говоря, ленинским может считаться только тот документ, ленинское авторство которого доказано.
Доступная историкам источниковая база, несмотря на определенные недостатки, позволяет провести исследование на предмет установления ленинского авторства каждого из текстов «Завещания». Главным условием успеха автор считает выявление реальной связи содержания текстов «Завещания» с происходившей внутри ЦК РКП (б) политической борьбой, а также комплексный анализ всех доступных источников.
Непосредственные задачи исследования - это изучение политических условий, в которых появилось «Политическое завещание» В.И. Ленина; изучение истории создания каждого из его текстов; анализ политического содержания их; выяснение обстоятельств обнародования текстов «Завещания» и их использования в ходе внутрипартийной борьбы.
Методологической базой исследования является диалектический материализм в органическом сочетании с так называемым «цивилизационным подходом», который, как полагает автор, не противостоит диалектическому материализму, а органично сочетается с ним[3].
Историку в ходе своего исследования невозможно абстрагироваться от взглядов, чувств, пристрастий, присущих ему, как и любому другому гражданину. В мировоззренческом, идеологическом и политическом отношениях автор тоже не индифферентен. Однако, на наш взгляд, осознанное и по возможности четкое разграничение политических и научных интересов позволяет увеличить независимость научных выводов от политических пристрастий. Это важно, поскольку обман в исторической науке ради политических выгод может дать только тактические преимущества, но предопределяет стратегический проигрыш. Для достижения стратегических целей в политической борьбе необходимо возможно более точное знание исторического прошлого и понимания закономерностей развития общества.
Специфические особенности изучаемого комплекса документов ставят перед нами непростую задачу установления понятийного аппарата. В политическом обиходе и в историографии не выработалось единого мнения относительно наименования последних работ Ленина. В историческую науку комплекс последних документов Ленина, продиктованных им в период с 23 декабря 1922 г. по начало марта 1923 г., вошел под разными названиями: «Последние письма и статьи», «Политическое завещание» (или «Завещание»). В его составе различают тексты, опубликованные в 1923 г. и называемые статьями независимо от того, готовил ли их Ленин для публикации или нет. К ним относятся опубликованные в январе-марте 1923 г. в соответствии с его волей статьи «Странички из дневника», «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)» и «Лучше меньше, да лучше», а также тексты, представленные Н.К. Крупской в мае 1923 г. в Политбюро и опубликованные в газете «Правда» с названиями, данными публикаторами: «О кооперации», «О нашей революции (по поводу записок Н. Суханова)».
Называя эти тексты «статьями», мы будем использовать это слово в кавычках, чтобы оттенить условность и названия, не принадлежащего Ленину, и предназначения, и характера данных материалов.
Другая часть текстов - не публиковавшиеся по разным причинам: либо в виду официального запрета, либо потому, что вопрос об их публикации вообще не ставился. К первым относятся диктовки 24-25 декабря 1922 г. (так называемые «характеристики») и 4 января 1923 г. («добавление» к ним), а также текст, известный как записки «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» (в историографии используются и другие названия этих записок: письмо, статья). Ко вторым - диктовки 26-29 декабря 1922 г., посвященные вопросам реформирования Центрального Комитета РКП(б) и Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), а также записки о Госплане, известные под названием «О придании законодательных функций Госплану». Эти, не публиковавшиеся в качестве статей в 1923 г. тексты, обычно называют «Письмом к съезду». Набор текстов, включаемых в это «письмо», изменяется от автора к автору. Часто под «Письмом к съезду» имеются в виду только диктовки 24-25 декабря и 4 января. Иногда в него включаются все диктовки с 23 по 31 декабря 1922 г. (в том числе записки «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»). Иногда записки по национальному вопросу в него не включают. Таким образом, никакой устоявшейся системы в использовании этих терминов нет.
Поскольку ряд документов, изданных как статьи, таковыми не являлись, не были они и письмами, а представляют собой первичные проработки отдельных проблем, то весь этот комплекс документов, учитывая принятую в историографии и устоявшуюся терминологию, правильнее было бы назвать последними ленинскими письмами, заметками и статьями. При этом под «Письмом к съезду» мы будем иметь в виду только так называемые «характеристики» и «добавление» к ним - тексты, датированные 24-25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г. Используя же термин «Политическое завещание» («Завещание») и помня об условности этого названия, мы будем иметь в виду все тексты, традиционно считающиеся ленинскими, вне зависимости от того, действительно ли они принадлежали Ленину. Это оправданно, поскольку именно под этим названием они вошли в политическую жизнь страны и в таком качестве оказывали воздействие на позицию членов Коммунистической партии, общественное сознание советских людей и мировое общественное мнение.