Страница 91 из 190
Он, чуть прищурившись, поинтересовался: «Зачем лететь обязательно на Северный полюс? Летчикам все кажется нестрашным - привыкли рисковать». - «Риска мало, товарищ Сталин, - с волжским оканьем убеждал Чкалов, - машина отличная, моторы тоже».
Сталин улыбнулся и предложил: «Прежде чем лететь в Америку, надо хорошо и подробно все изучить. Наша страна огромна, места для полетов хватит. - И, подумав, добавил: - Вот вам маршрут: Москва - Петропавловск-Камчатский».
Искреннее уважение к летчикам проявлялось у Сталина с нескрываемой очевидностью. Они чувствовали и знали это. 19 июля 1936 года экипаж в составе Чкалова, Байдукова и Белякова на советском самолете «АНТ-25» успешно совершил перелет по «сталинскому маршруту» - Москва - Петропавловск-Камчатский - остров Удд. Сталин, Ворошилов и Орджоникидзе встретили возвратившихся героев на аэродроме в Москве. Вождь спросил Чкалова, что бы он еще хотел сделать? «Еще разок полететь, товарищ Сталин, - ответил пилот. - Куда-нибудь подальше».
Беспосадочные перелеты советских авиаторов через огромные пространства становились убедительным подтверждением достоинств социалистического строя. Они не уступали по триумфу будущей космической эпопее. Осенью Калинин привез Чкалова, Байдукова и Белякова с женами на дачу Сталина в Сочи. Сталин и Жданов встретили гостей у ворот. Видя их смущение, хозяин предложил прогуляться; угощал лимонами и рассказывал о посаженных деревьях, особенно об эвкалиптах. Снова возник вопрос о полете через Северный полюс. На этот раз Сталин не возражал, но отметил, что для обеспечения полета необходимо иметь метеорологическую станцию в районе полюса.
Между тем, доведя под давлением Ежова дело арестованных террористов до суда, Ягода оказался в сложном положении. В период расследования и на процессе прозвучали новые имена, и глава НКВД вынужден был произвести аресты подозреваемых руководителей троцкистов. Они начались еще летом. В момент развертывания операции наркома НКВД посетил Радек.
Он спросил, как далеко Ягода пойдет в ликвидации организации? Тот признался: «Положение таково, что придется далеко идти, возможно, и до полной ликвидации, и тут я ничем не смогу помочь, так как я нахожусь под строгим контролем Ежова».
Процесс действительно уже пошел. Заместителя наркома легкой промышленности Г. Сокольникова (Гирша Янкелевича Бриллианта) арестовали 26 июля, начальника Главного управления шоссейных дорог НКВД СССР Л. Серебрякова - 17 августа. 12 сентября под арестом оказался заместитель наркома тяжелой промышленности Пятаков, а 16 числа - заведующий бюро международной информации ЦК Карл Радек. В кабинетах следователей появились заместитель наркома путей сообщения Я. Лифшиц, начальник Главхимпрома Л. Ратайчик и первый секретарь ЦК компартии Армении А. Ханджан.
Заговорщики исчезали из общественной жизни так же неизбежно и незаметно, как высыпается мелочь из прохудившегося кармана. Еще до этого в кабинетах следователей начали появляться и люди в военных гимнастерках.
Состоялись аресты командира дивизии Михаила Осиповича Зюка, начальника штаба 66-й стрелковой дивизии, полковника Исая Львовича Карпеля и начальника штаба 18-й авиационной бригады Бориса Кузьмичева. Все они подозревались в подготовке убийства наркома обороны.
Заместителя командующего Ленинградским военным округом украинца В. Примакова арестовали 14 августа, 20-го числа взяли военного атташе в Великобритании литовца В. Путну. В число арестованных попали заместитель командующего Харьковским военным округом, С. Туровский; комдив Д. Шмидт и командир 8-й механизированной бригады; комендант Летичевского укрепрайона Ю. Саблин.
На допросе 13 мая 1937 года Ягода так прокомментировал эти аресты: «В протоколах по делу троцкистской организации уже появились первые данные о наличии троцкистов в составе Шмидта, Зюка, Примакова и других. Вскоре я вынужден был пойти на аресты, сначала, кажется, Шмидта и Зюка и в дальнейшем и самого Примакова. Таким образом, линия связи Примаков - Волович механически была оборвана.
Примаков после его ареста долгое время не давал показания, даже после признания Шмидта и Зюка… Когда мне об этом докладывали, причины запирательства Примакова были для меня совершенно ясны. Примаков знал, что в НКВД «свои люди», и он предполагал, что его как-нибудь выручат.
Вопрос : Примаков не предполагал, а знал, что его выручат. У вас на этот счет была с ним договоренность?
Ягода : Нет, договоренности со мной не было. Я не допускаю, что она была и с Воловичем. Это было слишком рискованно, потому что это было уже летом 1936 года, следствие контролировалось Ежовым, и мы не могли на это пойти.
Вопрос : А Примаков знал о существе заговора в НКВД, о вашей роли?
Ягода : Кое-что он, несомненно, знал, знал от Воловича, но в какой мере и что именно, я сказать не могу».
Однако, произведя аресты троцкистов, Ягода предпринял меры, чтобы скрыть заговорщицкую деятельность правых, с которыми имел личные связи.
Поэтому через две недели после завершения процесса 16 террористов, 10 сентября прокуратура официально сообщила, что «следствием не установлено юридических данных для привлечения Н.И. Бухарина и А.И. Рыкова к судебной ответственности, в силу чего настоящее дело дальнейшим следственным производством прекращено».
Уехав еще до начала августовского судебного процесса на юг, Сталин как бы отошел в сторону, наблюдая за ходом событий издалека. Теперь он мог тщательно обдумать происшедшее. Конечно, он отчетливо понимал, что в стране есть не только недовольные его политикой, но и многие люди, близкие «по духу Троцкому».
Его принципиальная политика строилась на осмысленной необходимости укрепления государства и его институтов. Ему нужны были сторонники, и он неоднократно призывал оппонентов к примирению. Даже перед многократно исключенными из партии он не захлопывал двери, давая возможность возврата. На протяжении многих лет, пишет Фейхтвангер, он боролся «за то, чтобы привлечь на свою сторону способных троцкистов, вместо того чтобы их уничтожить, и в его упорных стараниях, с которыми он пытается использовать их в интересах своего дела, есть что-то трогательное».
Но материалы процесса над террористами свидетельствовали, что практика умиротворения, его попытки перетянуть членов оппозиции на свою сторону не принесли желаемого результата. Осознав неспособность вести открытую борьбу, с 1932 года оппозиция вступила на путь тайного заговора. Люди, зараженные бациллой противостояния, только притихли. Ожидая особого случая, они рассчитывали нанести неожиданный удар, воспользовавшись благоприятным моментом.
Главным в этих замыслах стало физическое уничтожение Сталина и его ближайшего окружения. Причем для осуществления своих целей по захвату власти оппозиция была готова предложить любую цену: пожертвовать целостностью государства, пойти на сдачу территории страны, ее народа, ее национальных богатств внешним противникам СССР.
И теперь, когда в ход были пущены не только слова, но и террор, оппозицию уже нельзя было рассматривать лишь как проявление инакомыслия, основанного на расхождении мировоззрений. То были действия людей, перешедших в стан внешних врагов государства. Заговор проник во все поры государственного организма. Открытый судебный процесс перевел борьбу с оппозицией на иной уровень и в другую плоскость.
Сталина не могло не насторожить и то, что считавшаяся разбитой и поверженной оппозиция сумела объединиться и безнаказанно действовать на протяжении четырех лет. И когда болезнь проступила яркими пятнами, с тайными и явными противниками следовало покончить раз и навсегда. Для этого нужны были радикальные, хирургические меры.
Но прозвучавшие на процессе признания высветили и другое. Чекисты своевременно не обнаружили момента организации «объединенного центра», возникшего еще в 1932 году. Они не сумели предотвратить убийства Кирова, а расследуя его, не установили связь зиновьевцев с троцкистами.