Страница 81 из 190
Прибывшие остановились у стоявшего в ряду правофлангового орудия - универсальной пушки «К-25» завода «Красный путиловец», которую представлял конструктор Маханов. После его затянувшегося доклада подошли к пушке «Ф-22» Грабина. Конструктор перечислил тактико-технические показатели и отметил особенности, подчеркнув, что пушка способна уничтожить любой танк, находящийся на вооружении других армий.
Однако директору предприятия доклад показался неудачным и о второй грабинской пушке он начал рассказывать сам. Затем собравшиеся перешли к следующему изделию, а расстроенный и растерявшийся 34-летний Грабин остался у своей «желтенькой» 76-миллиметровки, тяжело переживая свою неудачу.
Следующий конструктор еще продолжал свой доклад, когда от общей группы отделился Сталин, направившись в сторону одиноко стоявшего конструктора. Он снова остановился у дощечки, на которой были перечислены характеристики пушки, и, внимательно прочтя их, стал задавать вопросы. Его интересовала дальность стрельбы, бронепробиваемость, подвижность, вес пушки и численность орудийного расчета, действие всех типов снарядов по цели и многое другое.
«Я, - писал в воспоминаниях генерал-полковник технических войск Грабин, - отвечал коротко и, как мне казалось, ясно… под конец Сталин сказал: «Красивая пушка, в нее можно влюбиться. Хорошо, что она мощная и легкая».
Решая вопросы обороны, Сталин с профессиональной осведомленностью и знанием дела вникал во все тонкости создаваемых видов военной техники и оружия. Это не было праздным интересом дилетанта. Он выступал в роли заказчика и твердо знал, что ему требуется.
После просмотра всех пушек и орудий направились в блиндаж, чтобы оттуда наблюдать стрельбу. Пушка Грабина не подвела конструктора, а с универсальным детищем Маханова пришлось повозиться… Внушительное громовое зрелище завершилось стрельбой орудий крупного калибра. Когда отгремел последний выстрел, Сталин произнес: «Все!» - и отошел от амбразуры. Выйдя из блиндажа, он негромко заговорил, словно рассуждая вслух: «Орудия все хорошие, но их надо иметь больше…»
Грабин и Маханов шли рядом с ним. Неожиданно остановившись, Сталин сказал конструкторам: «Познакомьтесь». Они ответили, что давно знакомы. «Я это знаю, - улыбаясь, сказал Сталин, - а вы при мне познакомьтесь».
«Маханов, - пишет Грабин, - взглянул на меня… и мы пожали друг другу руки. «Ну, вот и хорошо, что вы при мне познакомились, - сказал Сталин». Дружески обняв конструкторов за плечи, он снова подвел их к представленным на рассмотрение пушкам и предложил взаимно «покритиковать» образец конкурента. Маханов ничего критического в отношении пушки коллеги сказать не смог, а Грабин отметил, что «универсальная пушка имеет три органических недостатка», которые не устранимы без коренных переделок, и перечислил их. Выслушав мнения конструкторов, Сталин предложил: «А теперь покритикуйте свои пушки…»
Совещание в Кремле состоялось на следующий день. Его вел Молотов, сидевший на месте председателя, члены правительства расположились вдоль приставленного длинного стола. Пока шло обсуждение, Сталин некоторое время стоял у окна, а затем стал молча расхаживать по залу. Все выступавшие рекомендовали принять на вооружение универсальную пушку завода «Красный путиловец». Несколько раз он подошел к Грабину, негромко задавая вопросы. Заседание затянулось, и когда все выговорились, председательствовавший спросил, не желает ли кто еще высказаться.
«В зале, - пишет Грабин. - стало тихо. Сталин подошел к столу Молотова: «Я хочу сказать несколько слов…» Меня интересовало: что же он скажет по столь специфичному вопросу, который дебатируется уже несколько лет?
Манера Сталина говорить тихо, не спеша, описана неоднократно. Казалось, каждое слово он мысленно взвешивает, а потом только произносит. Он сказал, что надо прекратить заниматься универсализмом. И добавил: «Это вредно». Думаю, читатель поймет, какую бурю радости это вызвало в моей груди.
Затем он добавил, что универсальная пушка не может все вопросы решать одинаково хорошо. Нужна дивизионная пушка специального назначения. «Отныне вы, товарищ Грабин, занимаетесь дивизионными пушками, а вы, товарищ Маханов, - зенитными. Пушку Грабина нужно срочно испытать».
Лично вникая в детальные аспекты множества вопросов, составляющих интересы государства, его внутренней защиты и внешней обороны, политики и хозяйственного развития, Сталин проявлял незаурядную профессиональную компетентность и демонстрировал трезвость решений. Этот взвешенный подход нашел свое место и при реорганизации НКВД. Примечательно, что в это время Сталин резко ограничил полномочия внутренних карательных органов.
Революционную законность, которую провозглашали участники Октября, Гражданской войны и периода нэпа, заменяла законность правового государства. Это выразилось, в частности, в том, что 17 июня Политбюро утвердило постановление «О порядке производства арестов». В нем устанавливалось, что по всем делам без исключения аресты, производимые НКВД, могут осуществляться лишь с согласия прокуроров .
Для ареста членов ЦИК СССР и союзных республик, руководящих работников наркоматов, директоров заводов и совхозов, а также простых инженеров, агрономов, врачей, профессуры, руководителей учебных заведений и научно-исследовательских институтов требовалась не только санкция прокурора, но и согласие соответствующего наркома. Несомненно, что эта мера была направлена на ограничение полномочий НКВД.
Тема «законности» всплыла и в разговоре Сталина с приехавшим в Москву Роменом Ролланом. Известного французского писателя и его жену он принял 28 июня. Разговор начал гость. Подчеркнув, что он является другом СССР, Ромен Роллан, как убежденный либерал, поднял тему, волновавшую французские литературные круги. О ссылке в Оренбург на три года пишущего на французском языке троцкиста Виктора Сержа. Напомним, что это именно тот Серж, который вел антисталинскую пропаганду на пригородных кладбищах.
Роллан указал: «На мой взгляд, политика СССР недостаточно заботится о том, чтобы приводить своим иностранным друзьям мотивы некоторых своих действий. «…» Вы были правы, энергично подавляя сообщников заговора, жертвой которого явился Киров. Но покарав заговорщиков, сообщите европейской публике и миру об убийственной вине осужденных».
Сталин слушал молча, не перебивая и не останавливая литератора. Затрагивая тему войны, Р. Роллан отмечал, что у друзей СССР за рубежом «социалистическое и коммунистическое сознание смущено военным союзом СССР с правительством империалистической французской демократии - это сеет тревогу в умах». С позиции сегодняшнего времени такая позиция может показаться наивной, если не сказать недалекой.
И ответы на вопросы, волновавшие писателя, Сталин начал с наиболее важного, с темы войны. Он обратил внимание на то, что соглашение о взаимной помощи с Францией было заключено при условиях наличия в Европе системы фашистских и буржуазно-демократических государств. Советское правительство, говорил Сталин, не могло оставаться в этих условиях нейтральным, ибо это значило - «облегчить возможность для фашистов одержать победу, а победа фашистов является угрозой для дела мира, угрозой для СССР, а следовательно, угрозой для мирового рабочего класса.
…СССР заинтересован… чтобы Франция была хорошо вооружена против возможного нападения фашистских государств, против агрессоров. Вмешиваясь таким образом, мы как бы кладем на чашу весов борьбы между фашизмом и антифашизмом… добавочную гирьку, которая перевешивает чашу весов в пользу антифашизма и неагрессии».
Сталин пояснял вещи, являвшиеся для него очевидными, но их явно не понимал писатель-интеллигент. «Вы говорили, - отметил Сталин, - что мы должны вести за собой наших друзей в Западной Европе. Должен сказать, что мы опасаемся ставить себе такую задачу. Мы не беремся их вести, потому что трудно давать направление людям, живущим в совершенно другой среде, в совершенно иной обстановке.
Каждая страна имеет свою конкретную обстановку, свои конкретные условия, и руководить этими людьми из Москвы было бы с нашей стороны слишком смело. Мы ограничиваемся поэтому самыми общими советами. В противном случае мы взяли бы на себя ответственность, с которой не могли бы справиться. Мы на себе испытали, что значит, когда руководят иностранцы, да еще издали».