Страница 57 из 190
Приглашенные на трибуну Мавзолея, участники ледовой эпопеи оказались впереди членов правительства, и смущенный Ляпидевский сказал Сталину, что, мол, это неладно. «Стойте здесь, - засмеялся Сталин, - нас, членов правительства, уже все знают. Теперь постойте на виду вы…» В те предвоенные годы началось широкомасштабное исследование и освоение Сибири и Дальнего Востока, заложившее на десятилетия основу практического использования богатств и ресурсов страны.
Советский Союз Сталина становился страной труда, республикой талантов, и сам он был лишь первым из множества ярких талантов. Если угодно, то гениальность Сталина как вождя, организатора страны, прежде всего заключалась в том, что он сумел дать возможность другим людям раскрыть достоинства своего ума, таланта и способностей.
Он понимал, что истинно великое не по силам совершить одному человеку, и лишь слияние усилий, разбуженных дарований многих, умноженное в объединенном порыве, способно обеспечить достижение действительно грандиозных целей. Он придавал исключительное значение и психологической стороне оценки трудового и гражданского энтузиазма советского народа. Не случайно его постоянное внимание к возможности поощрить, прославить, возвеличить множество людей, делая их героями «советской империи» - сталинистами.
В суматохе торжества и празднования он не откладывал и заботы, становившиеся будничными. Колхозная деревня успешно провела весенний сев. На полях страны колосились хлеба, наливаясь зерном. И проходивший с 29 июня по 1 июля очередной пленум ЦК рассмотрел вопросы «О выполнении поставок зерна и мяса» и «Об улучшении и развитии животноводства».
В опубликованном информационном сообщении о решениях пленума отмечалось, что «несмотря на частичную засуху на Юге, по всем данным, урожай по СССР будет в целом не хуже, а в некоторых областях - лучше прошлогоднего». В связи с этим ЦК обязывал партийные организации осуществить конкретные меры по борьбе «с потерями во всех процессах работы (хлебоуборка, скирдование, перевозки и хранение хлеба)».
Внешне могло показаться, что политические проблемы отступили на второй план. Однако окруженный хозяйственными и государственными делами Сталин не терял из своего поля зрения партийные вопросы. 20 августа в связи с наведением порядка в структуре партаппарата в ВКП(б) начался обмен партийных билетов. Когда говорят о его умении использовать для достижения своих целей партийный аппарат, то упускают из внимания иные обстоятельства. Конечно, он опирался не только на кадры партии. Он привлекал к осуществлению своих замыслов весь человеческий потенциал общества.
В этом году события сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой. В конце лета в столице собрались «инженеры человеческих душ». С 17 августа по 1 сентября в Москве состоялся 1-й Всесоюзный съезд советских писателей. Среди части интеллигенции, впоследствии присвоившей себе титул «творческой», самой многочисленной делегацией на съезде была московская. Из общего числа 600 делегатов съезда она составляла более трети - 175 человек.
Причем национальный состав московской делегации находился в очевидной диспропорции с национальным составом населения страны. Если русских писателей представляли 92 человека, то евреев - 72. Остальные являлись жившими в Москве иностранными «революционными» авторами: 5 поляков, 3 венгра, 2 немца, 2 латыша, 1 грек, 1 итальянец. Таким был творческий потенциал столицы.
Примечательно, что среди писателей-евреев, присутствующих на съезде, Бабель, А. Веселый (Кочкуров) были работниками НКВД. Впрочем, для писателей того времени принадлежность к карательным органам вообще становилась характерной чертой. В. Кожинов подчеркивает: «в число работников ВЧК-ОГПУ-НКВД входили: О.М. Брик, Б. Волин (Б.М. Фрадкин), И.Ф. Жига, Г. Лелевич (Л.Г. Калмансон), Н.Г. Свирин, А.И. Тарасов-Родионов и т. д.».
Собираясь и оседая в Москве, внедряясь во все сферы от политической и карательной деятельности до литературы и искусства, евреи создавали в Первопрестольной своеобразный климат, благоприятный для процветания единородцев. И это засилье не всегда выглядело безобидно. Часто из корпоративных интересов «творческая мафия» выдавливала, топтала и травила русских деятелей искусства и литературы. В начале 30-х годов, задерганный литературной критикой, отчаянное письмо Сталину написал М. Булгаков. В нем русский писатель «жаловался на травлю, отсутствие возможности зарабатывать и писал о желании покинуть СССР».
Сталин позвонил писателю 18 апреля 1930 года. «Мы ваше письмо получили, - сказал он. - Читали с товарищем. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А может быть, правда, вас выпустить за границу? Что, мы вам очень надоели?» Булгаков ответил, что он не ожидал такого вопроса.
- Я очень много думал в последнее время, - пояснил он, - может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.
- Вы правы, - согласился Сталин. - Я тоже так думаю. Где вы хотите работать? В Художественном театре?
- Да, я хотел бы, - ответил Булгаков. - Но я говорил об этом, и мне отказали.
- А вы подайте заявление туда, - посоветовал Сталин. - Мне кажется, что они согласятся. Нам бы нужно встретиться, поговорить с вами…
- Да, да! Иосиф Виссарионович, - воскликнул Булгаков, - мне очень нужно поговорить с вами.
- Да, нужно найти время и встретиться, обязательно, - подытожил вождь. - А теперь желаю вам всего хорошего.
И хотя такая встреча не состоялась, вопрос о положении бедствовавшего и третируемого талантливого писателя был решен. Он стал ассистентом режиссера во МХАТе. М. Чудакова вынуждена признать, что для Булгакова «Сталин был… воплощением государственности», и указывает, что именно употребленное вождем в разговоре с Пастернаком слова «мастер» оказало влияние «на выбор наименования главного героя романа и последующий выбор заглавия» - книги «Мастер и Маргарита».
Происшедшее с Булгаковым не являлось случайным эпизодом. В публицистической литературе редко обращается внимание на то, что евреям свойственно гротескно превозносить представителей своей нации до уровней «гениев». Конечно, среди этой нации немало способных людей, но такое патологическое возвеличивание всех «своих» превратилось в осмысленную тенденцию, когда желаемое выдается за действительное. Для интеллигенции столицы того времени одной из культовых фигур стал еврейский режиссер Мейерхольд.
В. Кожинов пишет: «сейчас уже мало кто представляет себе во всем объеме культ В.Э. Мейерхольда. В 1935 году в центре Москвы началось строительство нового монументального здания Государственного театра имени Мейерхольда (основанный в 1929 году под названием «Театр РСФСР 1-й», он с 1923-го стал называться именем своего главного режиссера). Здание это всем известно, ибо оно было в сильно «укороченном» виде достроено в 1940 году в качестве Концертного зала им. П. Чайковского. По первоначальному проекту оно должно было быть в два с лишним раза выше и увенчиваться фигурой самого Мейрхольда, стоящего в несколько странной позе - с расставленными ногами и руками …».
Эта своеобразная поза ощетинившегося «гениального рака», искусственно раздуваемого еврейского «таланта» символично соответствовала агрессивности его почитателей. Но и сам театральный кумир определенной прослойки столицы был не менее агрессивен. В 1936 году он заявил на страницах журнала «Театр и драматургия», что русский писатель Михаил Булгаков принадлежит к таким драматургам, «которые, с моей точки зрения, ни в какой мере не должны быть допущены на театральную сцену», и возмущался тем, что в Театр сатиры «пролез Булгаков».
В отличие от столичных радикально ориентируемых «фанатов», вождь, хотя и довольно терпимо относился к авангардистским поискам в поэзии, но не принимал их в живописи и музыке, а также в кино и театре. Е. Громов подчеркивает: «Чужды ему были экспериментальные решения Мейерхольда, а театр Таирова с его тягой к подчеркнутой экспрессии и условностью называл «действительно буржуазным». Да, у него были свои пристрастия. Сталин активно поддерживал МХАТ и бережно относился к действительно достойным мастерам.