Страница 185 из 190
- Кто так говорит? - Сталин внимательно смотрел на инженера, но тот не стал упоминать Емельянова, который сказал эту фразу Николаеву перед самым совещанием.
- Не помню, товарищ Сталин.
- Так уж и не помните, - усомнился Сталин. Он прошел к столу. Выбил из трубки пепел и, вынув из коробки «Герцеговина флор» сразу две папиросы, разломил их. Набив трубку, он положил пустую папиросную бумагу рядом с коробкой и помял табак большим пальцем. Взяв коробку со спичками, прикурил трубку.
- Вы мне говорили, - произнес он, приближаясь к Павлову, - что у вас кто-то занимался в Испании этим типом броневой стали.
- Генерал Алымов, - пояснил тот, поднявшись с места…
Присутствовавший на совещании Алымов коротко доложил, как в Барселоне было налажено производство двухслойной брони. Листы соединяли заклепками и укрепляли на корпусе танка. Такая броня не пробивалась ни простои, ни броневой пулей. Идея была принята к реализации.
Великолепный организатор, Сталин был реалистом, знавшим пределы возможного. Он как никто другой понимал значимость и ценность опыта, технических решений, уже имевшихся в мировой практике. Более того, он лично организовал «самую настоящую разведку авиации потенциального противника».
В октябре 1939 года в Германию была направлена торговая делегация во главе с наркомом судостроительной промышленности Иваном Тевосяном. Включенному в состав делегации Яковлеву «была поставлена конкретная задача - ознакомиться с авиационной техникой Германии».
По возвращении в Москву он доложил вождю о своих впечатлениях, и в марте 1940 года Сталин вторично направил делегацию к немцам. Яковлев пишет, что на этот раз Сталин поставил перед ним новую персональную задачу: «в возможно короткий срок закупить в Германии авиационную технику, представляющую для нас наибольший интерес, как для сопоставления уровня наших самолетов с немецкими, так и для изучения технических новинок в области авиации вообще.
В разговоре выяснилось, что следовало бы выделить какую-то сумму в валюте для непосредственных, непредусмотренных закупок, помимо тех сумм, которые предоставлялись в обычном порядке.
- Сколько вы считаете необходимым выделить валюты для таких закупок? - спросил Сталин.
- Я думаю, тысяч сто-двести, - ответил Яковлев.
Сталин снял трубку и соединился с наркомом торговли Микояном:
- В распоряжение делегации надо выделить миллион, а если израсходуют - дайте столько же. - Окончив разговор с Микояном, он добавил: - В случае каких-либо затруднений в осуществлении вашей миссии обращайтесь прямо ко мне. Вот вам условный адрес: Москва. Иванову».
Предусмотрительность Сталина оказалась не лишней. «После поездки по заводам, - пишет Яковлев, - и встреч с Мессершмиттом, Хейнкелем и Танком у членов авиационной комиссии составилось вполне определенное мнение о необходимости закупить истребители «Мессершмитт-109» и «Хейнкель-100», бомбардировщики «Юнкерс-88» и «Дорнье-215».
Однако из-за бюрократических проволочек аппарата торгпредства мы не могли быстро и оперативно решить порученную нам задачу, то есть принять на месте решение о типах и количестве подлежащих закупке самолетов.
Я, видя такое дело, потребовал послать телеграмму по адресу: «Москва, Иванову». Торгпредское начальство телеграмму задержало и запретило передавать ее в Москву. Только после того, как я объяснил Тевосяну, что, предвидя возможность каких-либо затруднений и учитывая важность задания, Сталин разрешил при осуществлении нашей миссии обращаться непосредственно к нему и для этой цели дал мне шифровальный телеграфный адрес: «Москва, Иванову», он согласился и приказал не чинить препятствий.
Буквально через два дня был получен ответ, предоставляющий право на месте определить типаж и количество закупаемых самолетов без согласования с Москвой. Такая быстрая реакция на мою шифровку буквально потрясла торгпредских чиновников. Работать стало очень легко, и поставленная перед нами правительственная задача была успешно решена.
…В день возвращения в Москву из Германии, вечером, я был вызван к Сталину, у которого находились Молотов, Микоян, Маленков и Шахурин. Со мной долго и подробно беседовали сперва в кремлевском кабинете, а потом за ужином на квартире у Сталина.
Сталина интересовало все: не продают ли нам немцы старье, есть ли у них тяжелые бомбардировщики, чьи истребители лучше - немецкие или английские, как организована авиапромышленность, каковы взаимоотношения между ВВС - люфтваффе и промышленностью и т.д.
Участвовавших в беседе, естественно, больше всего интересовало: действительно ли немцы показали и продали нам все, что у них находится на вооружении; не обманули ли нашу комиссию, не подсунули ли нам свою устаревшую авиационную технику.
Я сказал, что у нас в комиссии также были сомнения, особенно в первую поездку, но сейчас разногласий на этот счет нет. Мы уверены, что отобранная нами техника соответствует современному уровню развития немецкой авиации.
Сталин предложил мне представить подробный доклад о результатах поездки, что я и сделал».
В очередную поездку с личным поручением Сталин послал Яковлева в октябре 1940 года; на этот раз - вместе с делегацией Молотова, участвующей в советско-германских переговорах.
В Германии конструктор посетил авиационные заводы, на которых прежде ему не удалось побывать. А. Яковлев вспоминал: «По возвращении в Москву меня сразу же, чуть не с вокзала, вызвали в Кремль… В тот же вечер обсуждалось много всевозможных вопросов… Сталина, как и прежде, очень интересовал вопрос, не обманывают ли нас немцы, продавая авиационную технику.
Я доложил, что теперь, в результате этой, третьей, поездки создалось уже твердое убеждение в том, что немцы показали истинный уровень своей авиационной техники. И что закупленные нами образцы этой техники… отражают состояние современного авиационного вооружения Германии.
…Я высказал твердое убеждение, что гитлеровцам, ослепленным своими успехами в покорении Европы, и в голову не приходило, что русские могут с ними соперничать. Они были так уверены в своем военном и техническом превосходстве, что, раскрывая секреты своей авиации, думали только о том, как бы нас еще сильнее поразить, потрясти наше воображение и запугать.
Поздно ночью, перед тем как отпустить нас домой, Сталин сказал:
- Организуйте изучение нашими людьми немецких самолетов. Сравните их с новыми машинами. Научитесь их бить.
Ровно за год до начала войны в Москву прибыли пять истребителей «Мессершмитт-109», два бомбардировщика «Юнкерс-88», два бомбардировщика «Дорнье-215», а также новейший истребитель - «Хейнкель-100». К этому времени мы уже имели свои конкурентоспособные истребители- «ЛаГГи», «Яки», «МиГи», штурмовики и бомбардировщики «Илы»и «Пе-2».
В ревизионистской литературе 60-х годов, да и в более поздних сочинениях антисталинистов, исторически подло и оболганно осуждался Договор о ненападении с Германией, подписанный накануне войны. Люди, имеющие уровень пещерного мышления Хрущева, не могли понять элементарных истин. Этот договор был блестящим политическим ходом Сталина, который принес ему массу тактических и стратегических преимуществ.
Но обратим внимание на другую сторону, о которой вообще мало кто знает. Заключению пакта предшествовали торговый и кредитный договоры, подписанные в Берлине. Инициатива по подписанию этих договоров исходила от германской стороны.
Еще до их подписания Сталин настоял на посылке в Германию делегации из шестнадцати специалистов, которые должны были ознакомиться со всеми, в том числе и последними, военными разработками. Англичанин А. Буллок пишет, что русские «весь ноябрь не вылезали с заводов, экспериментальных лабораторий и баз. Немцы выходили из себя по поводу того, что считали лицензированным шпионажем, и вообще были ошеломлены, когда увидели, чего хотят русские».
Действительно, при заключении договора Сталин потребовал от немцев предоставления СССР кредита в размере 200 миллионов марок. Причем кредита не связанного, позволявшего советским представителям закупать только то, что было необходимо советской стороне. Соглашением оговаривалось, что предоставивший кредит Deutsche Golddiskontbank не имел права требовать от германских фирм никакой ответственности за этот кредит.