Страница 164 из 190
В Кремль арестованного привезли прямо из тюрьмы. В кабинете находились Молотов и Маленков. Сталин встретил его словами: «Ванников, хватит сидеть, война идет!». В его руках была записка, над которой несколько дней работал Ванников, и многие места в ней были подчеркнуты красным карандашом.
- Ваша записка - прекрасный документ для работы наркомата вооружения, и мы передадим ее для руководства наркому вооружения, - сказал Сталин. В ходе дальнейшей беседы он заметил:
- Вы во многом были правы. Мы ошиблись… А подлецы вас оклеветали.
На соображения Ванникова, что после пребывания в тюрьме ему не будут доверять, Сталин отреагировал репликой: «Подумаешь, я тоже сидел». А когда Ванников указал, что Сталин сидел в царское время, а он - в советское, и поэтому его авторитет безнадежно упал, вождь заявил:
- Идите работать, а мы позаботимся о вашем авторитете.
Об авторитете бывшего заключенного, ставшего заместителем наркома вооружений, вождь позаботился необычно - Ванникову присвоили звание Героя Социалистического Труда. В 1942 году он был назначен наркомом боеприпасов, а позже стал трижды Героем Социалистического Труда и дважды лауреатом Сталинской премии.
Есть много свидетельств личного вмешательства Сталина в судьбы людей, оказавшихся под арестом и ставших позже «знаменитостями сталинского времени». Так был освобожден крупнейший специалист в области котлостроения, будущий лауреат Сталинской премии Л.К. Рамзин, приговоренный к смертной казни еще по делу о Промпартии. Сталин санкционировал освобождение конструктора B.C. Стечкина. Именно благодаря его вмешательству вышли на свободу историк Т а рле, языковед В.В. Виноградов и селекционер Таланов, физики Фок и Ландау.
И все- таки у того времени были свои мерки и критерии, своя правда и философия. Политические блуждания являлись ядом, отравлявшим сознание не только непримиримых оппозиционеров. Шатаниям были подвержены многие, злословившие на кухнях и просто не понимавшие, что нельзя перебегать рельсы на пути устремившегося в будущее локомотива государства.
Но атмосферу 1937 года нельзя рассматривать в отрыве от событий в мире, а она оставалась тревожной. Еще в октябре предыдущего года Берлинским соглашением был оформлен военно-политический союз Германии и Италии, в ноябре был заключен «Антикоминтерновский пакт» между Германией и Японией. Осенью 1937 года к нему присоединилась Испания. Новая политическая обстановка возникла не только в Европе, в декабре японцы захватили китайскую столицу Нанкин.
Пристально вглядываясь в происходившее, Сталин как никто другой из действующих мировых политиков понимал реальную угрозу войны. В такой обстановке он не мог допустить, чтобы в армии, в руководстве партии и министерствах находились люди, противостоящие его политике и уж тем более - вынашивающие «планы поражения».
Начиная «большую чистку», Сталин руководствовался не маниакальной подозрительностью. Он проявил трезвый расчет реального, умудренного опытом жизни человека и осмысленно пошел на жесткие меры в отношении узкого круга людей, представлявших заговорщиков и политических авантюристов. Он согласился и на чрезвычайные меры в отношении рецидивистов, однако в его намерения не входило огульное репрессирование других категорий населения. В этом не было никакого смысла.
И уже на октябрьском пленуме 1937 года его внимание привлекло выступление секретаря Курского обкома партии Г.С. Пескарева, говорившего о мерзавцах, перенесших центр карательной политики «на ни в чем не повинных людей, главным образом на колхозников и сельский актив». В этот же период ему стали поступать сигналы, что в ряде парторганизаций «без всякой проверки и, следовательно, необоснованно исключают коммунистов из партии, лишают их работы, нередко даже объявляют, без всяких к тому оснований, врагами народа, чинят беззаконие и произвол над членами партии».
Исключения из партии приобретали массовый характер, и в Москву посыпались письма с жалобами. Становилось очевидно, что произвол, возведенный руководителями партийных организаций в ранг обычной практики, превращал партию в жертву радикалов из аппарата, правящего в регионах и республиках страны.
Сталин сразу отреагировал на эту информацию. Осенью по его распоряжению ЦК и партколлегия Комитета партийного контроля провели проверку положения на местах. Результаты показали, что «обкомы, крайкомы, ЦК нацкомпартий сами поощряют практику массовых и огульных исключений из партии», отказываясь от рассмотрения апелляций исключенных, «предоставив решение этого вопроса самотеку , а часто и произволу ».
В одном из оказавшихся в это время на его столе документов отмечалось, что только на одном заседании ЦК КП(б) Азербайджана «5 ноября механически подтвердил исключение из рядов партии 279 человек; Сталинградский обком партии 26 ноября утвердил исключение 69 человек; Новосибирский обком 28 ноября механически подтвердил решения райкомов ВКП(б) об исключении из партии 72 человек».
Такая бюрократическая практика, бытовавшая на местах, противоречила его планам. Более того, она шла вразрез с неизменной линией в политике Сталина. Он всегда был сторонником преодоления розни. Его платформа базировалась на отказе от политики крайностей. Современникам были широко известны его слова: «Для рядовых членов партии пребывание в партии или исключение из партии - это вопрос жизни и смерти».
Он неоднократно говорил об этом публично. Завершая выступление на февральско-мартовском пленуме 1937 года, Сталин обратил внимание именно на порочную практику исключений из партии. «Дело в том, - говорил он, - что наши товарищи не признают середины между крайностями . Стоит рабочему, члену партии слегка провиниться, опоздать два раза на партийное собрание, не заплатить почему-либо членских взносов, чтобы его мигом выкинули из партии… Бюрократизм в этих вопросах прямо невиданный … Пора… покончить с этим безобразием ».
Однако партийные секретари не вняли этому предупреждению. Они его не только не услышали, но и не хотели услышать. Партократы ничего не поняли и начавшуюся чистку антисоциальных элементов распространили на коммунистов. Она приняла извращенную форму: беспредел, совершавшийся в регионах страны, приобрел массовый характер.
Такую негативную политику, противоречившую линии Сталина, особенную яро проводили первые секретари: Куйбышевского обкома Павел Постышев, Западно-Сибирского крайкома латыш Роберт Эйхе, Московского обкома и горкома партии Никита Хрущев, Генеральный секретарь ЦУ КП(б) Украины поляк Станислав Косиор. Это были непосредственные организаторы репрессий, чьи подписи стояли под смертными приговорами десятков тысяч людей.
Первые выборы в Верховный Совет страны состоялись 12 декабря 1937 года. То были действительно демократические выборы. Народ избирал в советский парламент не продажных политиканов, поднятых на верхние этажи власти пеной демагогии, а своих лучших представителей. В нем были и руководители, и люди творческой деятельности, рабочие и колхозники, люди, имевшие возрастной жизненный опыт, и молодежь. Спустя месяц, 12 января 1938 года, открылась 1-я сессия Верховного Совета СССР 1-го созыва.
Казалось бы, что теперь Сталин должен был сосредоточить свое основное внимание на вопросах деятельности Верховного Совета, состав которого впервые был определен путем демократического закрытого голосования. Однако он обратил свой взгляд на иные проблемы.
Уже через день после открытия сессии начал работу чрезвычайный пленум ЦК ВКП(б). По поручению вождя с докладом « Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии » на нем выступил заведующий отделом руководящих партийных органов (ОРПО) Г.М. Маленков.
В период разгула антисталинской кампании официальная пропаганда об этом пленуме ничего не писала. О нем не упоминала «История партии», не рассуждали историки, ничего не знала общественность. Он просто выпал из общего контекста событий. Между тем именно январский пленум ЦК ВКП(б) 1938 года дал оценки произволу партийных функционеров в 1937 году.