Страница 158 из 190
Действительно массовые политические репрессии произошли в период с 1919 по 1929 год, когда органами ВЧК-ОГПУ было расстреляно около 2,5 миллиона человек. В это количество входили белогвардейцы, шпионы иностранных разведок, участники националистических и антисоветских банд и организаций, служители Русской православной церкви и другие тайные и явные противники советской власти, относимые к категории контрреволюционеров.
До определенного периода, говоря о репрессиях, публицисты и беллетристы жонглировали понятием «много». Но поскольку представление авторов все же превосходило уровень человека древности, едва научившегося исчислять количество пальцев на руках, то массовость репрессий определялась величиной - в миллионы и даже десятки миллионов. Туман начал рассеиваться только в конце 90-х годов, когда стали появляться более трезвые суждения. Реальное представление о масштабах предвоенных репрессий дает таблица 1 (Социс. №6,1991).
Таблица 1
Из таблицы 1 очевидно, что при общей численности населения страны в 140 миллионов человек непосредственно в лагерях ГУЛАГа на 1 января 1941 года находилось 1 500 524 заключенных. Среди них бандиты, грабители, насильники, воры и прочие социально опасные элементы. Количество контрреволюционеров, то есть людей, причастных к антигосударственным преступлениям (террористов, уклонистов, националистов, белогвардейцев, карателей и т. д.) насчитывалось только 420 293 человека.
Много это или?… Ю.И. Мухин объективно указывает, что «ведь тогда СССР был численно такой же, как сегодня РФ, но у нас сегодня в тюрьмах и лагерях сидит около 2 млн. человек! ». Выходит, ГУЛАГ современной «демократической» России больше ГУЛАГа 30-х годов!
Однако посмотрим на эту статистику в необычном ракурсе. На 1 января 2005 года в современной демократической Германии насчитывалось 5 миллионов 200 тысяч безработных! То есть в начале XXI века в цивилизованной демократической стране оказалось в два с половиной раза больше «лишних людей», чем заключенных в пресловутом ГУЛАГе.
Фактически это ненужные обществу люди. Они не имели ни перспектив, ни надежд на будущее. Эти люди были выброшены из общественной и производственной жизни лишь потому, что их труд не был востребован капиталистическим способом производства, основанном на получении максимальной прибыли. Это изгои общества, вся вина которых заключалась только в том, что для них не было рабочих мест. И когда государству стало не по силам содержать такое количество безработных, - им резко урезали пособие. Вот и вся «демократия»! Это тоже меры цивилизованных репрессий.
После Гражданской войны, нэпа и коллективизации в советском обществе тоже оказались люди, выброшенные на обочину жизни. Не умеющие приспособиться к ее условиям, как и сегодня, они оказались втянутыми в сферу деятельности преступных сообществ. И государство не могло не подвергать эту категорию социально опасных граждан репрессиям.
Однако вглядываясь в сухую логику цифр, мы не получим полного представления о действительных масштабах карательных мероприятий в тридцатые годы, если не проследим их в динамике. Но прежде следует понять: кто составлял контингент исправительно-трудовых колоний?
Исправительно-трудовые колонии включали: колонии-поселения, воспитательные колонии, тюрьмы, лечебные исправительные учреждения. Как видно из таблицы 1, на 1 января 1934 года общее количество заключенных, содержащихся в тюрьмах и лагерях, составило 510 307 человек. Из них 135 190 осужденных за контрреволюционные преступления. Увеличение контингента за 1933 год составило 176 тысяч. На 1 января 1935 года число всех заключенных достигло уже 956 742 чел.
Казалось бы, что произошло увеличение на 446 435 человек. Но это не так: с учетом «убыли» за год фактическое число людей, содержащихся в изоляции, возросло на 555 371 человека. Однако такой прирост никоим образом не связан с убийством Кирова, которое произошло уже в конце 1934 года - 1 декабря.
Может показаться даже странным, что в период так называемых массовых репрессий - до начала 1938 года - графа «осужденные за контрреволюционные преступления» в лагерях показывает не увеличение, а уменьшение этой категории заключенных.
Только в 1938 году происходит рост на 80 498 человек. Правда, в течение 1938 года некий всплеск количества осужденных «за политические преступления» обнаруживается, но не на «миллионы». Увеличение происходит лишь на 269 108 человек. При этом общее число находящихся в заключении врагов народа достигает максимума к началу 1939 года - 454 432 человека. В последующие годы оно снижается. Но это лишь поверхностное впечатление.
Для осмысления действительных масштабов репрессий обратим внимание на дополнительную информацию из того же источника (Социс. № 6,1991).
Таблица 2
«У этой таблицы, - отмечают Р. Баландин и С. Миронов, - есть несколько удивительных на первый взгляд особенностей. Прежде всего поражает сравнительно низкая смертность, которая в 1936 и 1932 годах составила 2,5 и 2,6%. В конце XX века в период «расцвета демократии» и правления Ельцина общая смертность населения подскочила примерно до 2%, то есть приблизилась к той, которая существовала в ГУЛАГе еще в те далекие времена, когда в мире не использовали пенициллина и многих других лекарственных препаратов». Вывод в отношении ельцинской России, превращенной в большой ГУЛАГ, конечно, закономерный и удручающий.
Однако у этой таблицы есть еще одно таинственное свойство: с 1938 года процент бежавших резко уменьшается. Может быть, заключенных стали лучше охранять? Или - что?
Та бесцеремонность, с которой в историографии фальсифицируются масштабы репрессий, поражает. Складывается впечатление, что иногда «жертвы» высчитываются «косвенно» по уменьшению рождаемости негров в какой-нибудь из слаборазвитых африканских стран в период эпидемии дизентерии. В одной из книг некой О. Шатуновской, прошедшей лагеря, а затем ловко пристроившейся к Хрущеву, совершенно серьезно утверждается, что «с 1934 по 1941 г. в СССР было арестовано 19 840 000 человек, из них 7 000 000… казнены».
Авторам подобных инсинуаций не приходит в голову, что, к примеру, по официальным данным, «демографические потери Германии на советско-германском фронте (1941-1945 гг.) составили 5 076 700 человек». Чтобы уничтожить такое количество солдат противника за почти четыре года войны, Красной Армии потребовалось использовать сотни тысяч танков, самолетов, артиллерийских орудий, не считая стрелкового оружия и грозных «катюш».
Писавшая откровенную пропагандистскую чушь сочинительница, конечно, не задумывалась и над такой мыслью. Если бы вся эта армада «зэков» из оставшихся, по ее расчетам, 12 миллионов 840 тысяч рванула бы в 1941 году из лагерей на Москву для соединения с фашистами (а такие планы были), то от «дорогой моей столицы» осталось бы мокрое место.
Впрочем, некорректность таких дилетантских упражнений еще и в том, что их авторы в патологическом угаре очернительства в число «жертв» наряду с политическими преступниками включают бандитов, убийц и обычных уголовников, которые репрессируются в любом государстве и при любой системе.
Говорят, что «статистика знает все». Однако даже публикация приведенных выше данных не позволяет дать ответ на вопрос: сколько же человек было арестовано и расстреляно по политическим мотивам в 30-е годы? Попытаемся восполнить этот пробел.
Исходную логику рассуждений обоснуем тем соображением, что если в лагерях заключенные в течение года умирали естественной смертью и совершали побеги, то это «убыль». Но поскольку количество «убывших» в статистических данных пополняли новые заключенные, то выполним расчет баланса количества лиц, содержащихся в лагерях, с учетом этой убыли, и сведем его результаты в таблицу 3.