Страница 14 из 190
- Это не много значит! - добродушно зашумели в зале».
Этот разговор, состоявшийся на пленуме, знаменателен.
Очевидно, что Сталин не возражал против своего избрания в состав ЦК. То есть он не заявлял об отходе от политической деятельности. Он просил о ликвидации выделения своего положения в руководстве партии «формальным» символом занимаемого поста.
И все- таки прошедший съезд стал для Сталина своеобразной вехой. К этому моменту он уже превратился в фактического вождя партии. И он имел на это право. Но человек, обладавший неординарной широтой политических и философских взглядов, он это прекрасно понимал: подлинным вождям для влияния на умы людей не нужны внешние атрибуты власти, подчеркивающие мессианскую сущность и признание массами их первенства.
То, что политические противники пытались оттеснить Сталина и выйти на первое место, ни в какой степени не смущало его. Да и не могло смущать. Его не заботил формальный «титул». Впрочем, что бы изменилось: если бы, к примеру, Троцкому дали пост «сверхгенерального» секретаря? Ум и талант не придаются к должности. Если у человека их нет - высоким должностным «именем» этого не приобретешь; и политическая судьба Троцкого от этого не могла измениться. Следует повторить, что и противостояние оппозиции Сталину не являлось лишь борьбой за власть в «голом» виде - это была борьба за идейное влияние на умы советского общества.
Освободив партию от активистов оппозиции, XV съезд фактически предоставил мандат на ликвидацию их и в низовых организациях. Если за период между съездами из партии было исключено 970 оппозиционеров, то за последующие два с половиной месяца, по излюбленному выражению Троцкого, - она «вымела» из своих рядов еще 2288 человек.
Начавшаяся профилактика коснулась и Троцкого. 17 января 1928 года лидера оппозиции отправили «одумываться» в Алма-Ату. Накануне об этом решении ему сообщил позвонивший по телефону Бухарин. Однако уезжать «на юг» Троцкий не хотел. Он заперся в комнате, и пришедшим сопровождать его на вокзал пришлось выносить «гения мировой революции» из квартиры на руках. Пока Лейбу несли по лестнице к ожидавшему на улице автомобилю, его сын Лев Седов истерично кричал: «Смотрите, как несут Троцкого!»
Провожать своего кумира на вокзал пришло около двух тысяч зевак и сторонников. Проводы вылились в демонстрацию, закончившуюся потасовкой с милицией, которая задержала 19 скандалистов. Правда, уже вскоре стало очевидно, что число его открытых приверженцев быстро уменьшалось. Заявление об отходе от оппозиции, со времени XV съезда партии, подали 3381 человек, в феврале такие заявления написали еще 614 оппозиционеров.
* * *
Глава 2. Правый уклон
Пойдешь налево, все равно придешь направо, и наоборот,
если пойдешь направо - все равно придешь налево.
Сталин
В отличие от уверовавших в мировую революцию оппозиционеров, Сталин не выдумывал себе проблем. Новые препятствия на его пути по укреплению государства создавала сама жизнь. Особенно тревожили его неудовлетворительные результаты хлебозаготовок, которые проявились уже с начала августа 1927 года. К январю 1928 года государство сумело заготовить только 300 миллионов пудов хлеба в сравнении с 428 миллионами в предыдущем году. Деревня саботировала продажу хлеба государству.
Основным психологическим мотивом «хлебной забастовки» стала угроза возможной войны. Если завтра война, то встречать ее лучше не с государственными «бумажками» - ассигнациями, а с хлебом в подполье. И, как справедливо отмечают А. Колпакиди и Е. Прудникова: «Интересы держателей хлеба были чисто шкурные», - когда горожанина схватит «костлявая рука голода», он до последней нитки принесет все накопленное в деревню.
С другой стороны, кризис был порожден самой природой частнособственнического сельского хозяйства, психологией кулацкого «фермера». Прекраснодушный бухаринский призыв «Обогащайтесь!» кулак трансформировал в хлебную забастовку. Он не хотел сдавать зерно по низким государственным ценам. Возможность придержать хлеб означала получить больше выгоды без затрат труда, лишь за счет роста цен на производимый продукт. Уже в 1926 году в руках 6% зажиточных крестьян сосредоточилось 60% товарного зерна.
Еще до завершения съезда, 14-го, а затем 24 декабря, ЦК издал первые директивы об усилении хлебозаготовок, но эти меры не дали желаемых результатов. 6 января 1928 года Политбюро отправило новую директиву, являвшуюся, по мнению самого Сталина, «совершенно исключительной как по своему тону, так и по своим требованиям».
В число условий, которые поставило правительство перед деревней, входило требование сдачи хлеба кулаками по государственным ценам. В случае отказа им грозило привлечение к судебной ответственности в соответствии со 107-й статьей УК РСФСР и конфискация хлебных излишков в пользу государства. При этом 25 процентов конфискованного хлеба предназначалось для распределения «среди бедноты и маломощных середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита».
Эта статья закона против спекуляции была принята еще в 1926 году. Но ни в этом, ни в следующем году она не применялась. Позже Сталин говорил: «Об этой статье вспомнили только… к началу 1928 года. А вспомнили о ней потому, что… имели ряд чрезвычайных обстоятельств, созданных спекулянтскими махинациями кулачества и угрожающим голодом». Центральный комитет не ограничился изданием жестких директив. Остановив все другие дела, члены ЦК были направлены в разные концы страны для решения на местах вопросов хлебозаготовок.
За день до того, как Троцкого препроводили в Алма-Ату, Сталин тоже отправился в поездку. 15 января, через скованную морозами страну, он выехал на Алтай и в Сибирь. Он побывал в Новосибирске, Барнауле, Рубцовске, Омске и других городах. Его путешествие продолжалась три недели.
Необходимо с полной определенностью подчеркнуть, что принятие Сталиным важнейших политических решений ограничивалось куда более тесными рамками, чем принято считать. Его шаги зависели не от произвольного выбора или каприза, тем более прихоти, а от тех жестких условий, которые ему диктовала сама жизнь. Он как никто другой отчетливо осознал, что лишь путем модернизации и создания мощной промышленности, способной обеспечить оборону СССР во враждебном окружении капиталистического лагеря, можно рассчитывать как на дальнейшее развитие, так и на возможность самого существования государства в будущем.
Но, чтобы провести индустриализацию, необходимо было осуществить реформу сельского хозяйства. Требовалось создать условия для гарантированного снабжения продовольствием рабочих и городского населения, образовать запасы на случай войны и неурожая, обеспечить возможность оплаты импорта промышленного оборудования. Но самой важной стала задача финансировать саму индустриализацию.
Чарльз Сноу без недомолвок пишет, что страну надлежало «силой втащить в современное индустриальное государство за половину жизни поколения, иначе она отстала бы безнадежно. Что бы Сталин ни натворил, в этом он был явно прав».
Конечно, попытки оппозиционеров, этих недалеких людей, постоянно заглядывающих через плечо и пытавшихся водить его рукой, самоуверенно направляя политику; стремящихся догматически уличить его в отступлении от теории, мешали Сталину. И только разобравшись с оппозицией, он смог приступить к дальнейшим реформам, не оглядываясь на противников, маячивших за углом.
В основе сталинской концепции лежало коренное преобразование страны, всей ее экономической и политической жизни. Но все было взаимосвязано, и, взявшись за главное звено, он должен был вытащить всю цепь. Те условия, в которых оказалось государство, дали ему право сделать вывод: единственно быстрым выходом из экономического тупика становилась «революция сверху». Начинаться эта революция должна была с крестьянства, составлявшего 80% населения.